Так наступаем или обороняемся?

 

У современных апологетов Сталина и сталинского СССР иногда можно встретить пассажи, подобные следующему:

 

[Выступление Сталина 5 мая 1941 года] ...вышло... выдержанным в... ключе: готовности СССР к самой активной, наступательной обороне...

Сталин И.В. Сочинения. Тверь: «Союз», 2006. т. 18, стр. 220

 

В принципе, можно легко предположить, откуда у словосочетания «наступательная оборона» ноги растут. Вот, например, слова из выступления Сталина перед выпускниками военных академий 5 мая 1941 года, согласно дневниковой записи присутствовавшего там Георгия Димитрова:

 

«Наша политика мира и безопасности есть в то же время политика войны. Нет обороны без наступления. Надо воспитывать армию в духе наступления. Надо готовиться к войне».

РГАСПИ. Ф. 146. Оп. 2. Д. 54. 5 мая 1941

Чубарьян А. О., Канун трагедии..., М.: Наука, 2008, стр. 448

 

Впрочем, и до этого выступления Иосифа Виссарионовича похожие спекуляции популяризировались довольно широко:

 

Лучший вид обороны – стремительное наступление для полного уничтожения противника на его территории.

«Правда», № 224, 14 августа 1939

 

Маркс писал, что наступление – самый лучший вид обороны...

Ленин и Сталин учат, что лучшая оборона – это переход в наступление на врага...

Пропагандист и агитатор РККА № 17, сентябрь 1939 г., стр. 19-27

 

Лучший вид обороны – наступление?

Нет обороны без наступления?

И, наконец, наступательная оборона?

М-м-м...

С точки зрения военной науки, строго говоря, вряд ли.

По крайней мере, если пользоваться «Военным энциклопедическим словарем».

В оном есть термин «оборона»:

 

ОБОРОНА, вид военных действий, применяемый в целях срыва или отражения наступления... превосходящих сил противника и нанесения им поражения, прикрытия (удержания) занимаемой территории..., экономии сил и средств на второстепенных (менее важных) направлениях, создания превосходства над противником на главных направлениях и условий для перехода своих войск в наступление... Сущность обороны заключается в поражении войск противника при их выдвижении и занятии исходные положения для наступления, во время атаки переднего края обороны и в ходе боевых действий за удержание оборонительных рубежей путем нанесения огневых ударов различными видами оружия, проведением контрподготовки, упорным удержанием ключевых позиций и районов обороны, решительными контратаками (контрударами).

ВЭС, Москва, Военное Издательство, 1983, стр. 497-498

 

Есть термин «наступление»:

 

НАСТУПЛЕНИЕ... вид военных действий, применяемый в целях разгрома противника и овладения важными районами местности... Заключается в огневом поражении противника, решительной атаке, стремительном продвижении войск в глубину его расположения, уничтожении (пленении) живой силы, захвате оружия, военной техники и намеченных районов местности (рубежей)...

Разновидностью наступления является контрнаступление.

ВЭС, Москва, Военное Издательство, 1983, стр. 477

 

Но термина «наступательная оборона» в данном, вполне себе академическом источнике нет (по крайней мере, я не нашел:)).

И с точки зрения приведенных только что определений понятий «оборона» и «наступление» описанные в оных феномены не так чтобы сочетаемы в одно время в одном месте – одновременно наступать и обороняться на одном, условно говоря, атомарном участке представляется не так чтобы возможным. Да и не нужно – всему свое время: надо – перешел от обороны к наступлению, не надо – перешел обратно от наступления к обороне (либо изначально никуда не переходил:)).

Более того, в толковом словаре русского языка, да еще тех, не иначе как исключительно правдивых для любого сталиниста сталинских времен, можно обнаружить следующее:

 

Наступление – движение по направлению к кому-нибудь с целью нападения, противоп. оборона.

Толковый словарь русского языка. Москва. ОГИЗ. 1935. т. I, столбец 439

 

В приведенной в начале поста цитате «товарищи» под «наступательной обороной» имеют ввиду «активную оборону»? Судя по тексту – вполне возможно. Но такая замена, мягко говоря, не совсем корректна, ибо опять-таки термин «наступательная оборона» обнаружить вообще не так чтобы удается (по крайней мере, в указанных выше профильных источниках), и уже потому в синонимичной термину «активная оборона» форме оно тоже вряд ли существует. Но даже если бы такое словосочетание существовало как военный термин, оно вряд ли бы совпадало по смыслу с «активной обороной», ибо «наступательная» и «активная» – два весьма разных слова в военной науке.

Поэтому «активная оборона» – это не «наступательная оборона», а «наступательная оборона» – это не «активная оборона». Активная оборона – это... блин, активная оборона:). А наступательная... – а вот хрен его знает, что это такое:).

Или, по мысли «товарищей», «наступательная оборона» – это контрнаступление (хотя в приведенной в начале поста цитате, этот термин открытым текстом не заявлен)?

Ладно, посмотрим:

 

КОНТРНАСТУПЛЕНИЕ, особый вид наступления, предпринимаемый обороняющимися войсками в ходе или после отражения наступления противника... может начинаться в ходе оборонительной операции и в результате развития успешно нанесенных контрударов... Для контрнаступления [в период ВОв] было характерно планирование операции и создание наступательных группировок в ходе оборонительных сражений в условиях отражения наступления превосходящих сил противника.

ВЭС, Москва, Военное Издательство, 1983, стр. 352-353

 

На всякий случай: контрудары и контрнаступление – это тоже не одно и то же. С одной стороны, сие, как нынче любят говорить, интуитивно понятно или просто достаточно зримо из ряда явленных выше определений. Но на всякий случай приведем экспертное мнение, которое вполне определенным образом свидетельствует в пользу достаточно четкой демаркации понятий «контрудар» и «контрнаступление»:

 

Когда мы в конце ноября и в начале декабря [1941-го под Москвой] организовывали сопротивление противнику... в наших замыслах четко обоснованного мнения о том, что намечается такое контрнаступление, каким оно потом оказалось, не было. Это было осознано в полной мере тогда, когда события развернулись более благоприятно: с одной стороны, Гудериан начал пятиться, с другой – Гепнер начал отходить... в порядке логического продолжения все это нарастало и в конце концов к 8 декабря вылилось в более широкое контрнаступление... первая постановка задач 30 ноября предусматривала очень короткие задачи контрударного порядка. Задачи войскам по глубине не превышали 20-30 километров... У нас нет такого приказа, где заранее, допустим, 30 ноября, 1 декабря, отдали бы директиву, которая свидетельствовала, что это приказ на контрнаступление. Такая задача не стояла...

Такого в классическом понимании начала контрнаступления, как это было допустим, под Сталинградом, не было. Оно пошло как развитие контрударов...

«Коммунист», №14, 1988

 

Это мнение самого маршала Победы! Жукова, если что:)

Одним словом, контрудары – это еще не контрнаступление (хотя последнее может стать продолжением первых), а потому наличие в активной обороне контрударов еще не делает таковую контрнаступлением.

Активная оборона сочетается с контрударами и контрнаступлением, но выражается в «проведении сильных контрударов»? Т. е. контрудары могут быть элементом активной обороны. А контрнаступление? По идее, если считать оборону и наступление противоположностями (несмешиваемыми «здесь и сейчас» видами военных/боевых действий), а контрнаступление особым видом наступления, то в «первом приближении» активная оборона именно как оборона не может включать в себя контрнаступление как наступление (вид наступления). В этом контексте, строго говоря, активная оборона – это не контрнаступление, а контрнаступление – это не активная оборона; эти два феномена «здесь и сейчас» не смешиваемы.

Но... Контрнаступление, согласно его определению в ВЭС, «может начинаться в ходе оборонительной операции». Согласно тому же определению, контрнаступление есть, хоть и «вид наступления», но может предприниматься «обороняющимися в ходе отражения наступления противника». Вот как бы и «наступательная оборона»? Возможно. Но вряд ли. Скорее речь идет о смене действий на одном участке или о совмещении контрнаступления с обороной как сочетании соответствующих действий на разных атомарных участках боевого столкновения. Например, контрнаступление на данном, условно говоря, атомарном участке, сочетается с обороной на другом участке аналогичного масштаба. Т. е., опять-таки, на данном атомарном участке в данный момент времени контрнаступление не может иметь место одновременно с обороной (и/или наоборот).

Впрочем, это не столь и важно:). Важнее то, что термина «наступательная оборона» – и вообще, и как синонима «контрнаступления» – в указанных выше источниках найти не удается. По крайней мере, мне:). Осмелюсь предположить (хотя и не настаиваю), что термин «наступательная оборона» недостаточно широко принят или вовсе не принят к употреблению в военной науке; и уже потому не может быть синонимом ни «активной обороны», ни «контрнаступления».

Кстати, также не удается найти и словосочетания «оборонительное наступление».

К чему это уточнение? – потому как подобный феномен тоже фигурировал в советской литературе. Например, в своё время, до войны писали:

 

...о возможности оборонительного наступления советских сил против фашистской Германии, о возможности контрнаступления социалистической армии!

Э. Генри, Гитлер против СССР. Грядущая схватка между фашистскими и социалистическими армиями, перевод с английского*, ГСЭИ, М., 1938, стр. 250

 

Тут «оборонительное наступление» представлено как синоним термина «контрнаступление»? – ой, даже и не знаю, что и думать:)

Но, опять-таки, термин «оборонительное наступление», как и «наступательная оборона», ни сам по себе, ни в качестве синонима термина «контрнаступление» в ВЭС и др. мне (блин! :)) не встретился.

--

Итак, в представленных выше вполне себе академических источниках определения терминов «наступательная оборона» и «оборонительное наступление» мне (блин!:)) не встретились; и, соответственно, синонимами «активной обороны» или «контрнаступления», с точки зрения тех же источников, выступать не могут (блин!:)).

Так почему они встречаются в других, пусть и не академических с точки зрения военной науки, источниках?

Случайно ли до войны в сталинском СССР некоторые использовали понятие «оборонительное наступление» и, в частности, пытались подменить им понятие «контрнаступление»?

Случайно ли после войны сталинисты и им подобные стали использовать понятие «наступательная оборона» и, в частности, пытаться выдать сие за «активную оборону»?

Не претендуя на доскональное исследование вопроса (см. «блин!»-ы выше) осмелюсь предположить: как довоенное «оборонительное наступление», так и послевоенная «наступательная оборона» могут оказаться этакими терминами-«кентаврами», пусть и некорректными с точки зрения военной науки, но звучащими вполне в согласии с контекстом эпох, в которые им довелось возникнуть.

Если говорить о данных словосочетаниях с привязкой ко времени появления источников, в которых они обнаружены, можно предположить, что в соответствующие периоды акцент вполне намеренно делался на разных, а то и противоположных по смыслу моментах (что достаточно хорошо заметно уже по тому, что выступает субъектом-подлежащим, а что предикатом-атрибутом-определением-...):

• До войны акцент на наступлении – «оборонительное наступление»: «Пусть и оборонительное, но именно наступление!».

  В первую очередь как бы подчеркивалось: «Мы никого не боимся, мы сильны и будем бить врага на его территории! – готовы и будем бить именно наступлением! – будем наступать!»

  Во вторую очередь: «Но мы не агрессивны – мы будем наступать, но оборонительно...»

  До войны – акцент на наступательной силе. Более чем в согласии с духом крайне самоуверенных настроений (по крайней мере, внешне проявлявшихся) того времени.

• После войны (точнее, вскоре после ее начала) даже у сталинистов и им подобных акцент сделан на обороне – «наступательная оборона»: «Да, наступательная, но оборона!».

  В первую очередь реализуется вполне традиционное общее, после 22 июня ставшее, не побоюсь этого слова, абсолютным приоритетом: «Мы не агрессоры! - мы не начинали и не провоцировали войну! Как мы могли?! – мы изначально вообще оборонялись! Мы миролюбцы и никоим образом не агрессоры!!!»**. Советы, в том числе и сталинисты, достаточно старательно изымают из оборота тему довоенных вполне официально провозглашавшихся наступательных намерений и настроений.

  Но, с другой стороны, эти же «товарищи» как бы стремятся остаться верными силовой традиции любимого вождя-уголовника («Слабых бьют!» – быть сильными – вот главное). Потому да, оборона, да, активная; но не просто оборона и даже не просто активная, а наступательная: «Мы не пассивные оборонцы, как, например, какие-то там финны, французы или поляки с их порочной пассивной или квазипассивной, так сказать, оборонительной обороной – мы же не идиоты, как они! Мы даже не просто активные оборонцы – мы наступательные оборонцы. Да, миролюбиво оборонялись; но наступательно!»

 

Короче, главное, акцент правильно перенести:)

Разумеется, все изложенное – лишь предположения:)

 

--

 

* Перевод с английского (опять англосаксы?!) никого не должен смущать. Ибо, во-первых, текст книги не оставляет сомнений в правоверности автора, будь он хоть англичанин. А во-вторых, не англичанин он вовсе – Эрнст Генри, точнее, Эрнст Поль Генри – это псевдоним... агента и весьма известного советского публициста С. Н. Ростовского. Короче, вышеприведенный пассаж писался советскими и очень даже компетентными органами; или с ведома таковых:)

** В общей постсталинской версии к этому обычно добавляется: «Да и не могли мы наступать – не готовы же были! – смотрите, как нас разделали в 41-м!».

И тут у сталинистов вполне предсказуемо могут появиться возражения. О неготовности страны к войне они либо не любят говорить (какой урон имиджу вождя!), либо весьма охотно распространяются о более чем готовности. И их не смущает, что этот традиционный для превознесения вождя мотив сильно расходится с общей постсталинской версией оправдания катастрофического начала войны – оправдания именно неготовностью страны и армии. Сталинистам важнее отстоять и, более того, превознести вождя. При этом они то ли не замечают, то ли просто плюют на то, что убивают одного из китов, на которых стоит, пусть и далеко не идеальная, но все-таки в достаточной мере воспринимаемая и принимая на веру версия неудач начального периода войны. Версия, которая позволяет увести от других куда более страшных вопросов, например: «Если были хорошо готовы (в экономическом и военном, прежде всего военно-техническом отношениях), то почему в начале войны было так плохо? – если та готовность была и мистическим образом никуда не исчезала, то какие факторы с таким запасом ее перешибли?» При попытке ответить на подобные вопросы, могут начать наклёвываться ответы, которые куда более катастрофичны для партии, «единственно верного учения» и... самого Сталина! Но сталинисты в угаре своей влюбленности в вождя этого не замечают или не хотят замечать...