Философический наив: Введение

 *  

 Историческая наука столь противоречива, что является нескончаемым источником вдохновения на всё новые и новые изыскания, версии и открытия. Эта деятельность окружена сопутствующими научными и псевдонаучными (кто как судит) разработками, описаниями, измышлениями и беллетристикой. Принятые единственно верными исторические доктрины постоянно испытываются на прочность идеями и научными гипотезами, основанными на новой технологии поисков истин. К тому же, чем старее становятся изучаемые события, тем большим количеством описаний они обрастают, описания же эти заслоняют первоисточники непробиваемыми стенами определений толкователей, взлелеянных последующими поколениями учеников. В дальнейшем, зачастую, изучаются уже не первоисточники, а описания первоисточников, обобщения, построенные на эмоциях и убеждениях писавших, с точки зрения современных научных открытий, просто необъективных. А сколько писак считают себя историками только потому, что хочется им быть таковыми. Вот два наглядных примера. 

В далёком казахстанском Семипалатинске публике были известны два писателя, уничижавших друг друга уличениями в бездарности. Мне сложно судить о мере их писательского таланта, скажу лишь, что в поклонниках ни одного из них я не числился, хоть и был близко знаком с каждым. 

Первый слыл специалистом по древней Греции, наводнял местные издания романами и повестями о древних событиях с умопомрачительной плодовитостью. В разговоре со мной он яро твердил, что всё описанное им - голые факты, и обижался на мои подозрения в дешёвой беллетристике ради денег, которых и правда, перепадало ему чуть. Самоотрешённо трудясь кочегаром ради достаточного для писательских мук времени, «эллинист» черпал  все знания из единственного, выписываемого аж из Академии Наук (!) журнала. 

Второй вёл жизнь несгибаемого мученика за пролитую в свет правду о сибирском казачестве, потратив на неё всю сознательную жизнь. Написал огромный труд, добился его издания и покинул бренный мир в ожидании выхода в свет второго тома из пяти. Думаю, действительно, он пользовался фактологическим материалом, но в тексте здравое зерно было столь глубоко утоплено в живописаниях, не относящихся к историческим событиям, что составить целостную оценку исторической ценности труда представляется излишне трудоёмким, чтоб терять на это драгоценное время. Видимо одинаковая со знаменитым писателем фамилия, прямым потомком которого он себя считал, генерила многословие и чванливость, ссорила с властями и соседями по обитанию, казахами, «желающими убить правду» и русскими, «не сделавшими её, и его соответственно, своим флагом». 

 Этаких примеров легион. Каждый, сколь ни будь сведущий в местных достопримечательностях, приведёт подобные. К радости культурологов и к горю историографов наследие подобных деятелей наводняет информационную среду, раздувая её в «мыльный пузырь» воздуха слов и тончайшей плёнки фактов. Размер и радужное сияние этого шара влекут к себе зачарованных описателей, критиков и продолжателей славных традиций, вздувающих близ очередные шары. Эфир полон. Народ млеет. Парад шаров уже давно стал схож с дефиле непознаваемых объектов. Им несть числа. Каждая известная наука - шар. Раздуваясь, он лопается, распадаясь на энное количество маленьких сморчков, вновь начинающих пухнуть. Ну да что я о прочих, о истории и философии её суметь бы высказаться.

 Нельзя не признавать, что исторические знания, анализ их через сознание сопричастности событиям минувшим, являются хребтом жизнедеятельности человечества, основой познаваемости мира. Наконец, источником оптимизма, веры в завтра, движителем будущего поведения. Без памяти человек теряет все личностные начала, известно, потерявший память становится новорожденным, никчемным, в реалиях существования, субъектом. Если исключить вариант «чудесного» возвращения памяти, то только внешнее воздействие среды заставляет стать его новой личностью, либо, под влиянием той же среды - восстановить утраченное прошлое. Разберём оба случая через некие аллегории.  

Представим, что человечество в одночасье потеряло память. Множество существ, топчущих землю, инстинктивно способных лишь противостоять стихиям и голоду, вынуждены будут повторить весь эволюционный процесс. И никакой Всеведущий не урежет их время возвращения к состоянию «до дежавю» в более короткое, нежели предыдущий процесс. И вряд ли у кого возникнут сомнения в том, что процесс этот будет серьёзно отличаться от предшествующего. Но о причинах различия в следующих главах. Если ж признать, что Путь станет иным, то и Будущее изменит вектор. И абстрактный космонавт, блуждавший вне времени и пространств, в период означенных бурь, вернувшись, не найдёт общих, с известным ему прошлым, черт в открывшемся ему мире. Потерянная история уничтожит свойственную ей форму человеческой цивилизации. Всё, всё, всё изменится, останутся разве что внешность, прямохождение и некие генетически вложенные алгоритмы поведения людей.

 Спустимся теперь чуть ниже и предположим, что жители некого государства напрочь лишились памяти. Соседи, конечно, помогут, научат «ложку держать в руках», но что далее? Вариантов два. Как в том анекдоте: один плохой, второй хороший. Имейте в виду, для нас понятия «хороший» и «плохой» обусловлены моралью, то есть традицией. Для подопытных сие будет безразлично, ведь они будут счастливы при любом варианте, так же, как счастье детей заключается в развитии их способностей посредством влияния родителей и учителей. Кстати, анекдот стоит процитировать, ибо к нашей теме его «соль» имеет непосредственное отношение. 

Итак, председатель колхоза, на послеуборочном собрании вещает:   

- Товарищи! У меня к вам два известия: одно хорошее, второе плохое. С какого начнём?
- С плохого конечно!
- Что ж. Урожая собрали на месяц, а жить до следующего - год! Придётся питаться дерьмом.
- У-У-У-У...Ну хоть хорошим порадуй!
- Радуйтесь, на здоровье: дерьма-то у нас - есть не переесть! Всем хватит!!!   

Так вот. Плохой вариант подразумевает делёж территории агрессивными соседями и воспитание людей в традициях захватчиков. Смутные рассказы о некогда существовавшей родине до учеников конечно дойдут, но в каждом новом отечестве рассказы будут разными, более того, максимально затушёвывающими реальную картинку, что в прочем вряд ли сподвигнет учеников к бунту во имя обретения некогда утраченного, ведь это уже не их память, а легенды, увы, не руководство к действию.

 Хороший же, маловероятен, но для полноты представления полезен. Добрые друзья-соседи, из гуманных соображений, решаются на сохранение страны посредством опеки и на восстановление, в умах ополоумевших, утраченных традиций через посвящение в историю. Только вот та же незадача. История из уст соседей, хош не хош, будет другой, интерпретированной с чужой точки зрения. На это мне возразят, мол, останется же литература, родные источники информации и восстановить правду будет легко. Эх, если бы. Представьте себе, что изустных авторитетов больше нет, перед каждым неограниченный выбор в приоритетах, право прочесть исторические сведения в первоисточниках и желание построить свою картину исторического прошлого. Не надо быть пророком, чтобы утверждать, что даже на основе литературы и всего имеющегося спектра информации новые историки напишут новые учебники, отличные от прежних.

 Можно изобрести много подобных аллегорий, выводы из которых будут однозначными. Любой способ познания одной и той же истории, не зависимый от принятой на данный момент концепции, даст в результате новую, другую концепцию. С ростом, фактически в геометрической прогрессии, количества источников познавания Истории, как в рамках одной концепции, так и вне их, значительно, если не беспросветно, усложняется возможность установления единственно верных критериев определения истины. Хронология истории, нанизанные на неё наукообразные построения, уподобляются колоссу на глиняных ногах, подверженному атакам бунтующих стихий. Но если так уж сложно принять на веру историю древности, то, как ни парадоксально, не менее, а, пожалуй, даже более сложным становится признать общепризнанным каноном совсем недавнее прошлое - так называемое информационное общество. С приходом информационного бума энное количество оценок и описаний каждого события становится непреодолимым препятствием для признания единственной его трактовки. Для России к таким событиям можно отнести «смешные» путчи 19 августа 1991 года и 3 октября 1993 года. Впрочем, каждый, наверняка, вспомнит множество неоднозначно толкуемых событий. Само по себе разнообразие толкований не есть проблема, даже с точки зрения познавательной, - предмет спортивного интереса, питательная среда для очередных умопостроений. Но определяющим, для хода истории, является использование властьимущими, в меркантильных целях, избранных исторических концепций, следствие реализации которых (феномен обратной связи) - признание данных концепций приоритетными в оценке исторического прошлого. Ярким примером тому - История Германии ХХ века. Война кайзеровской Германии за упрочение собственной государственности не имела целью завоевание мира. Проигрыш же в ней, позорный для немцев Версальский Договор, породил Гитлера, и, сей поборник Реванша создал идеологизированное государство, воплотившее в краткий период мечты немцев о Великом Рейхе в навязчивую антигуманную идею созидания Всемирного Рейха. Результат - Первая Мировая война в устах Гитлера и его подданных стала необходимой предтечей войны Второй Мировой. Более того, не только Германия, но и практически все окружающие её страны были уверены в том же предназначении первой войны. И хотя я больше склоняюсь к мнению Виктора Суворова (Резуна), в том, что настоящим взрывателем Второй Мировой стал Советский Союз, а не Первая Мировая, изменить в умах обывателей и учёных кругов привычную оценку уже почти невозможно. 

Необходимо признать, - Историческое событие само по себе не является истиной, а лишь точкой преткновения интересов людей, использующих факт его происхождения в своих целях, и только последствия события приносят с собой приоритетную оценку события, превращающуюся в дальнейшем в традицию. Традиция же, - суть Истина. То есть Истина является категорией сугубо исторических, точнее философско-исторических, оценок произошедших событий, признанных большинством причастных к ним. К сожалению, Истину нельзя считать Правдой, ибо, Правда - суть Явление, не подвергаемое оценкам. Наше право считать информацию правдивой, или нет, не подвергает сомнению Явление как таковое. Истину же в приложении к явлениям можно создать многоликой. Но если Правда не может определять ход Истории, то Истина является Движителем её.

 Как же после этого рассматривать теорию Познания, - гносеологию - Наукой о регистрации Явлений, или же деятельностью по признанию Истин? В приложении к Истории, как одному из выражений гносеологии, что должен делать историк? Регистрировать исторические явления на общепринятой хронологической шкале, или пытаться трактовать их оценочную стоимость в последующих явлениях? И не пора ли сказать, что оценка событий, как Явлений, на истинность не совсем научна, как, например, фантастика? Ведь если фантастика предполагает будущее, то названная работа лишь предполагает прошлое! И не более того, так как нам не дано узнать всю полноту Явлений, то есть Правды, а неполновесная Правда есть полновесная Ложь. 

Любое историческое произведение, цитирующее некие первоисточники, можно смело считать истинным описанием событий. Ведь между ним и происходившими некогда явлениями, увы, нет Арбитра. Есть лишь критики труда, оспаривающие тему уже после описываемого, своей критикой утверждающие собственную доктрину, ничуть не более истинную. В последнее время, благодаря популярности нигилизма, обилию информации и широте обзора сфер жизнедеятельности человечества, всё больше становится принципиально различных исторических концепций. Старая, общепризнанная историческая школа явно сдаёт позиции, чаще и чаще испытывая уколы новичков, к числу которых можно отнести нарождающуюся школу Морозова - Фоменко. Явно атеистический взгляд на Историю привёл к коренной ломке самой логики изучаемого исторического процесса. И если отвлечься от хронологической шкалы, и взглянуть на названную концепцию лишь как на отвлечённую последовательность явлений, то, обучайся я ей в незнании традиционной ныне исторической доктрины, однозначно, при последующем знакомстве с традицией, удивлялся бы наивности традиционалистов. Довлеющая традиция больна апломбом истинности. Новая концепция зудит незагрубевшей шкурой. Обе же они ничуть не лучше друг друга. Обе истинны. Обе лживы. Первая копается в исторических открытиях. Вторая перекапывает их. Масло масляное. 

 «Мысль не может не развиваться, - писал кумир современной философии истории А.Дж.Тойнби в своём «Постижении Истории» - ибо таково свойство человеческого разума. Конечно, поиском факта ради самих фактов можно заниматься сколь угодно долго. Однако рано или поздно ум человека, вооружённый обилием фактов, неизбежно придёт к заключению, что всё это множество фактов необходимо некоторым образом упорядочить. Приходит черёд синтеза и интерпретации накопленного. Затем вновь повторяется предыдущий цикл; так развивается наука. Ни одно собрание фактов никогда не является полным, потому что Вселенная разомкнута. Равным образом ни одно обобщение не является окончательным, потому что со временем обнаруживаются новые факты, которые приведут к разрыву уже упорядоченной научной схемы»*. 

Вообще, процесс познавания представляется мне полой сферой, снаружи которой - Непознанное, внутри - искатели, рабы Познания. Самоотрешённо откалывая от сферы крупицы знаний, искатели, из поколения в поколение, складывают их под ноги, создавая сначала точку опоры, а затем - внутреннюю сферу Познанного. Ширится наружная сфера, обогащая нас, но растёт и внутренняя, лишь прослойка Сущего между ними не меняет толщины. И в некий момент искателям приходится делиться на два лагеря: Лагерь покорителей Непознанного и Лагерь искателей Забытого. Роют они в противоположные концы, вздымают пыльные тучи предположений, куют истины в угаре домыслов из руды открытий и фактов. И в этом смраде снуют глашатаи сенсаций, галдят зеваки, ухмыляются скептики, беснуются критики. Строят всем миром воздушные замки идей, вавилонские столпы утопий, пизанские башни учений, авгиевы конюшни догм. Суета сует. Жизнь. Бытие. Ноосфера. Познанное и забытое смешиваются с грязью пустословий, обломками несбывшихся надежд. И чтобы не погрязнуть в отходах, топчем их, и роем, роем, роем, отвоёвывая у непознанного и забытого жизненное пространство.  

Уже сфера Познанного обретает Непознанное Ядро. Зажаты мы меж двух непознанных начал. Познание есть судьба человеческая - способ выживания Разума. Познание же без памяти невозможно, как и будущее без истории. 

Парадокс гносеологии - чем шире кругозор познающего субъекта, будь то человек, коллектив или общество, тем больше гносеологических проблем перед ним встаёт. В настоящее же время разрешение проблем перспективного познания всё в большей степени зависит от способности к познанию накопленных Человечеством знаний, обусловленной наличием качественных методов нахождения нужной познавательной информации в слабо структурированной избыточной информационной среде. Грядёт глобальная ревизия источников информации с целью реструктуризации их по потребительским категориям. Такая реструктуризация будет сопровождаться архивированием всех первоисточников в компьютерные базы данных, с доступом к ним желающих потребителей через систему символов для каждой категории. Интернет лишь прелюдия ревизии. Над ним и ему подобными системами в недалёком будущем встанет служба, определяющая принадлежность источников к потребительским категориям, отвечающая за Единый, общемировой СТАНДАРТ категорий первоисточников. Впору создавать науку по организации поиска информации в Инфосреде Земли. Инфосреда - это квинтэссенция - «воздух», питательная среда Ноосферы.   

  Засим воспоследует О ПОСТИЖИМОСТИ ФИЛОСОФСКОГО НАСЛЕДИЯ 

   * A.J.Toynbee, «Постижение Истории», сборник, М. «Прогресс»,1991,с.41