Пивной путч (50-50)

К 1923 году Веймарская Германия балансировала на краю распада и экономического краха. Гиперинфляция уничтожила сбережения среднего класса, и правительство не пользовалось поддержкой населения. На улицах крупных городов происходили кровавые столкновения между правыми и левыми радикалами. В Баварии созданная Адольфом Гитлером Национал-социалистическая рабочая партия (НСДАП) готовилась поднять восстание, которое должно было стать прелюдией к захвату нацистами власти в стране. Однако организованный ими в Мюнхене знаменитый «пивной путч» с позором провалился. Впрочем, он мог бы окончиться иначе, если бы не глупые просчеты головорезов Гитлера, прежде всего его ближайшего соратника Эрнста Рёма, руководителя штурмовых отрядов, или СА (от нем. Sturmabteilung).

В 1923 году в партию нацистов тысячами вступали новые члены, а созданные Рёмом для расправы с ее противниками военизированные штурмовые отряды превращались в настоящую армию. Гитлер считал, что Германия готова к революции. Власти Баварии сквозь пальцы смотрели на бесчинства штурмовиков, а слабое правительство Веймарской республики презирали не только воинствующие националисты. Люди еще настороженно прислушивались к агрессивной риторике будущего фюрера и неодобрительно косились на маршировавших по улицам парней в коричневых рубашках, но в большинстве своем разделяли их мечты о возрождении великой Германской империи. Командующий баварским военным округом генерал фон Лоссов лишь морщился, получая из Берлина требования приструнить зарвавшегося нацистского лидера с его штурмовиками, а многие местные офицеры отказывались от данной республике присяги. Фактически правивший Баварией триумвират, включавший главу администрации фон Кара, того же генерала фон Лоссова и начальника земельной полиции полковника фон Зайссера, подумывал о полном отделении этой федеральной земли от остальной Германии.

В начале ноября 1923 года Гитлер решил устроить в Мюнхене военный переворот. Соратников он убедил, что ждать больше нельзя — гиперинфляция грозит швырнуть немецкий народ в объятия коммунистов. Он назначил путч на 11 ноября — пятую годовщину подписания Компьенского перемирия, завершившего Первую мировую войну, — когда «ноябрьские преступники вонзили нож в спину» германской армии. Однако события стали развиваться быстрее, чем он предполагал. Гитлер понимал, что необходимо заручиться поддержкой баварского триумвирата, и искал случая неофициально встретиться одновременно со всеми его членами. Такая возможность представилась неожиданно. Вечером 8 ноября все трое земельных лидеров собрались выступить — практически с его платформой — на митинге в мюнхенской пивной «Бюргербройкеллер», и Гитлер, несмотря на зубную и головную боль — результат крайнего нервного напряжения, — решил отправиться туда же.

Вечером члены СА надели свои коричневые рубашки и рассредоточились по стратегически важным пунктам города. Они получили приказ действовать самым решительным образом — в том случае, если власть придется брать силой. А Гитлер со своим ближайшим окружением поехал за реку Изар — к пивной, находящейся в полумиле от центра Мюнхена. Надо сказать, что «Бюргербройкеллер» был отнюдь не кабачком, а весьма солидным заведением, занимавшим огромное здание. Его главный зал вмещал до трех тысяч человек. К 8 часам вечера пивная была битком набита посетителями. Однако власти, предупрежденные о возможных беспорядках, расставили вокруг здания 125 полицейских, подтянули конные патрули и посадили в главный зал немало армейских офицеров. Плюс к тому всего в четверти мили от пивной наготове находилось несколько сотен бойцов баварского, говоря современным языком, отряда немедленного реагирования. Обстановка была напряженной, и будущий фюрер, подкатив к месту событий на своем красном «мерседесе», встревожился. Сумеют ли штурмовики в случае опасности пробиться к нему на помощь сквозь плотные кордоны? Поэтому первым делом он приказал полицейским разойтись, заявив, что здание берут под охрану члены СА. Потом лидеры НСДАП вошли внутрь, сели за свободный столик и заказали пива. К 20.30 пивная была оцеплена штурмовиками, и в главный зал протиснулся личный телохранитель Гитлера в стальной каске. Члены СА установили на соседнем балконе пулемет, нацелив его на входные двери. Собравшимся запретили покидать помещение. Тех, кто пытался прорваться на улицу, останавливали и избивали. Обстановка была под контролем, и Гитлер решил действовать. Он вскочил на стул и, выстрелив в потолок, потребовал тишины. Затем он заявил, что началась национал-социалистическая революция и здание окружено.

Баварские лидеры в это время стояли на сцене, намереваясь продолжать митинг. Гитлер приказал им пройти в дальнюю комнату. Сначала они отказались, но он поднялся на сцену, размахивая пистолетом, и пришлось подчиниться. В дальней комнате Гитлер сообщил триумвирату о своих планах и попросил о поддержке. «Комедиант», — шепнул фон Лоссов своим коллегам. В случае сотрудничества Гитлер обещал всем троим важные государственные посты. Похоже, председатель НСДАП даже не подозревал, что эти кадровые офицеры видят в нем всего лишь жалкого выскочку-ефрейтора. Получив решительный отказ, Гитлер растерялся. Он оставил триумвират под охраной штурмовиков, а сам вернулся в зал и стал рассеянно прихлебывать пиво. Тем временем публика заскучала. Над штурмовиками стали смеяться. Насмешки и свист прекратились, только когда на трибуну поднялся Геринг. Несколько раз выстрелив в потолок, он крикнул: «У вас есть пиво, чем вы недовольны?» — «Нам не нравится ваше кабаре», — ответил кто-то. «Вы поддерживаете революцию?!» — заорал наконец Гитлер. «Да, да!» — загудели сотни пьяных голосов.

Картину в корне изменило появление генерала Людендорфа, прибывшего на красном «мерседесе» Гитлера. Этот герой Первой мировой войны в глазах соотечественников олицетворял всю немецкую нацию, и то, что он поддержал нацистов, стало для горожан весомым аргументом в пользу мятежников. Когда Людендорф вышел из автомобиля, пьяный хор грянул национальный гимн «Дойчланд юбер аллее». По меткому замечанию очевидца, возможно последнего остряка на целое поколение немцев, теперь все были в сборе — оставалось пригласить психиатров.

Тем временем на другом берегу Изара в заведении «Лёвенбройкеллер» под звуки двух духовых оркестров тянуло пиво около двух тысяч человек — в основном штурмовиков во главе с Эрнстом Рёмом. В паузах между музыкальными номерами он кричал, что Германия должна отомстить тем, кто предал ее в 1918 году. В 20.40 позвонил Гитлер и сообщил Рёму об удачном начале путча. Тот поднялся на сцену и объявил гулякам, что баварское правительство низложено и Адольф Гитлер возглавил общенациональную революцию. Потом Рём вывел штурмовиков на улицу, построил их в колонну и повел маршем к «Бюргербройкеллер». По дороге он получил приказ захватить штаб-квартиру фон Лоссова. Нацисты шагали под музыку духовых оркестров и приветственные возгласы высыпавших на улицу горожан. Все это — вероятно, в совокупности с выпитым пивом — ударило Рёму в голову. Что именно подтолкнуло его к ошибочному шагу, мы уже никогда не узнаем, но следующее решение командира СА оказалось роковым: путч в результате провалился.

Рём добрался до штаба баварского военного округа и вошел в здание. Охрана пригрозила открыть огонь, но он, не обращая на нее внимания, уверенно поднялся на второй этаж, где встретил знакомого дежурного офицера. Тот приказал пропустить мятежников. Штурмовики беспрепятственно заняли здание, выставили свои караулы, натянули перед входами колючую проволоку и оборудовали пулеметные гнезда. Единственное, чего не сделал Рём, — он не отправил восвояси штабного офицера, дежурившего на коммутаторе. Этот необъяснимый просчет практически решил судьбу «пивного путча». Его детали стали быстро известны верным баварскому правительству армейским частям.

Пока Рём подписывал смертный приговор нацистскому перевороту, Гитлер совершал собственные ошибки. Узнав, что штурмовикам не удается занять саперные казармы, он лично отправился разруливать ситуацию, оставив баварский триумвират в «Бюргербройкеллере» на попечении Людендорфа. Как только Гитлер уехал, фон Лоссов обратился с доблестному герою с просьбой: ему нужно съездить в свою резиденцию забрать личные вещи. Он дал честное слово офицера вернуться. Людендорф не смог отказать. Он не заметил, что вместе с фон Лоссовом пивную покинули фон Кар и фон Зайссер. Возвратившийся из казарм Гитлер с ужасом обнаружил, что пленники ускользнули. Бывший ефрейтор пришел в ярость и набросился с упреками на уважаемого генерала. Гитлер был уверен, что фон Лоссов предпримет все необходимое для подавления мятежа, но Людендорф лишь презрительно ухмылялся. Он верил слову германского офицера: ефрейтору этого не понять.

Тем временем фон Лоссов действительно прибыл в свою резиденцию и тут же связался с дежурным офицером в захваченном штабе. Он велел ему передать воинским частям приказ немедленно выдвигаться к Мюнхену. На SOS фон Лоссова откликнулись гарнизоны Ингольштадта, Аугсбурга, Регенсбурга, Ландсхута и других баварских городов. Рём со своими штурмовиками превращал штаб округа в цитадель революции, не подозревая, что одна из комнат того же здания стала командным пунктом «старого режима». Лишь через четыре часа один из его людей вспомнил о не взятом под контроль коммутаторе, но было уже поздно.

Путчисты совершили массу ошибок, но ни одна из них по своим последствиям не сравнима с первым просчетом Рёма. Его штурмовики намеревались крушить печатные станки в редакции «Мюних пост». Их остановил лишь приказ Гитлера, который собирался публиковать в этой газете свои воззвания. В городе царила неразбериха. На одних улицах полиция арестовывала путчистов, на соседних сама им сдавалась. Многие из штурмовиков были совсем мальчишками, и прохожие по-отечески журили повстанцев, спрашивая, разрешила ли им мама выходить на улицу с такими опасными игрушками. Сталкиваясь с язвительными замечаниями зевак, некоторые отряды СА предпочитали ретироваться.

Когда Гитлер узнал о регулярных частях, которые стягиваются для подавления путча, он решил, что спасти дело может только одно — торжественный марш нацистских сил по Мюнхену. По его замыслу, этот парад-алле должен был склонить большинство горожан на сторону революции. Не станут же солдаты воевать со всей столицей Баварии.

Людендорф горячо поддержал эту идею. Он был уверен, что ни один баварец не посмеет стрелять в колонну, во главе которой шагает прославленный генерал. Гитлера такой довод убедил окончательно: он сам восхищался Людендорфом, и это мешало ему адекватно оценивать ситуацию. Парад начался в полдень 9 ноября. Правда, без оркестра — обозленные музыканты, не дождавшись ни гонорара, ни бесплатного завтрака, разошлись по домам. Колонну из примерно двух тысяч штурмовиков возглавляли Людендорф, Гитлер со своим личным телохранителем Ульрихом Графом и другие главари нацистов. Маршируя по Мюнхену, они увидели, что за ночь в город прибыли дополнительные силы полиции и спецподразделений, которые перекрыли улицы. Однако до поры до времени все шло гладко: приближаясь к очередному кордону, штурмовики со штыками наперевес кричали: «Не стреляйте в своих товарищей!» — и беспрепятственно двигались дальше. Однако, когда Людендорф скомандовал идти в центр — по Вайнштрассе к Одеонплац, на их пути оказался главный полицейский заслон. Подходя к возведенному поперек улицы заграждению, колонна вопреки приказу остановиться продолжила свой путь. Прогремели выстрелы. Ульрих Граф грудью прикрыл Гитлера и был тяжело ранен, получив несколько пуль, предназначавшихся будущему фюреру. Тот, вспомнив свой боевой опыт, тут же бросился на землю, а Людендорф с гордо поднятой головой двинулся сквозь ряды расступавшихся перед ним полицейских. Сразу арестовать его не решились. Большинство штурмовиков пустилось наутек. В короткой перестрелке погибли 18 человек: четверо полицейских и 14 путчистов. Многие были ранены. Гитлеру удалось скрыться, но через два дня его арестовали, и почти год он просидел в крепости Ландсберг. Путч окончился ничем — во многом из-за глупых просчетов его организаторов.