Историческая достоверность

Ну вот, собственно, и закончился вольный перепев «Категорий средневековой культуры». Надо еще пару слов сказать про то, как надо бы анализировать исторические свидетельства. Насколько можно верить художественным текстам как историческим источникам? О том, как об этом писал Ю.М. Лотман понятно говорил А.А. Зализняк. А я теперь вам перескажу. Вот такая вот Санта-Барбара. ))))

Методы исследования в гуманитарных науках достаточно сильно отличаются от естественнонаучных. У Лотмана есть смешной пример. Он, комментируя «историю» Фоменко, говорит о необходимости грамотно работать с источниками и приводит такой фрагмент.

Известно, что «Песнь о Роланде» начинается стихами:

Державный Карл, наш славный император,
Семь долгих лет в Испании сражался,
И до моря все горная страна
В его руках; сдалися Карлу замки...
... Лишь не взял Карл Великий Сарагосы,
Что на горе стояла... (пер. Ф. де ля Барта)

Но Карл Великий во время испанского похода 778 г. еще не был императором, сражался не семь лет, а меньше года, до моря не дошел, и Сарагоса стоит не на горе, а под горой. Означает ли это, что «Песнь» сфальсифицирована, или же то, что «правдиво» отражается в хронике как год, «правдиво» же отражается в эпосе как семь лет? Семиотическая дешифровка текста должна предшествовать любому его анализу.

Что это значит в применении к конкретному исследованию?

Фоменко, опираясь на описание затмения сделанного Фукидидом, находит противоречие с данными астрономии, и, видя в этом работу историков-фальсификаторов, «восстанавливает справедливость», сдвигая описываемые события во времени. Он читает текст в лоб, совершенно игнорируя необходимость семиотического анализа. Никакая математическая (даже самая совершенная) работа с данными, полученными таким «наивным» путем, не приведет к достоверным результатам. Необходима герменивтическая стадия (стадия толкования) кажущегося таким простым текста. Необходимость этого хорошо понимают историки и филологи, но не всегда математики (такие, как Фоменко).

Снова цитирую Ю.М. Лотмана:
Не следует забывать, что в одном ряду статистических подсчетов как сопоставимые берутся данные из документов весьма различной семиотической природы. Между тем именно от этого зависит «коэффициент искажения». Известно, что с текстами с сильной степенью мифологизации связано стремление к гиперболизации событий. При этом составитель документа ставит перед собой цель предельно идеализировать изображаемое событие, а не «точно» его описывать.Стремление усиливать степень стихийных бедствий, увеличивать число погибших при сражении входит в ритуал составления текста. В этих условиях расхождение документального и астрономического описания может свидетельствовать не о фальсификации или позднем происхождении, а именно о раннем создании, о принадлежности ко времени, когда поэтизация ценилась выше, чем фактичность. Статистическому подсчету затмений должен предшествовать семиотический анализ каждого источника.

Вообще это достаточно очевидные вещи для тех, кто слушал курсы методологии истории и источниковедение. Историков (увы, ничего подобного нет для обычных людей) отдельно учат тому, как и насколько можно доверять историческим свидетельствам, например письмам. Запись на стене бани отличается от личного письма, и оба они отличаются от публичной заметки в газете. Учитывается время, обстановка написания, форма написания, адресат, отношения с адресатом и миллион еще чего.

Отдельно задаются вопросами не подделка ли это. Мог ли предполагаемый автор писать так, как написано: слог, грамотность, физическая возможность написать так, а не иначе (например на бумаге, а не на пергаменте). Если напечатано на печатной машинке, то выпускались ли такие в то время, а если выпускались, были ли они доступны для тех, кто пишет.

Да, мы имеем письмо господина де Тревиля некому адресату, где он пишет, что его высокопреосвященство кардинал Арман Жан дю Плесси де Ришелье — пожиратель младенцев. И дальше надо понять, насколько это правда. Может, это просто сплетни двух старых знакомых про ненавидимого ими третьего? В каких отношениях были де Тревиль и Ришелье? Насколько вообще де Тревиль был склонен писать письма? А письма в которых было бы подобное злословие? Он вообще этим занимался? Писать умел? А это не фигура речи? А чем он это обосновал? Видел? Слышал? Или просто хотел бы чтобы это было так? И еще миллион вопросов, которые мне не приходят в голову, потому что я не историк.

Если все это не соблюдать, то получим математика Фоменко (будь он хоть целый академик), который полез в историю и наломал дров. И все потому, что не умел и не понимал особенностей исторического знания.

Короче, работа с источниками это самый настоящий детектив, когда ученый пытается не подтвердить, а опровергнуть собственную мысль. Это совершенно противоестественное занятие только и является пропуском в настоящую науку. И вот про это мы напишем в следующий раз.

Сверху фото книжки Гуревича, вольным перепевом которого я занимался последние дни.