Волк по кличке Колман

Клуб имени Ленина в нашем городке считался кузницей роке-н-ролльного братства. Ребята на старой, избитой аппаратуре выделывали такие музыкальные кренделя, что с высоты прожитых лет и опыта, я пришел к выводу: все, что играли пацаны, было, по тем меркам весьма круто. В конце семидесятых, тогда еще начинающий барабанщик, я пришел в этот клуб. Нет, не играть – учиться.
Меня определили в ВИА среднего состава, посадили за ударную установку, выдали перемотанные синей изолентой палочки, и барабанщик из старших и более опытных стал обучать различным приемам игры. За это я платил ему десять рублей в месяц. Через полгода мне уже приходилось подменять его на танцах, когда тот не являлся на мероприятие. Затем старшой стал вообще забивать на музыку, и меня перевели в старший состав команды.
Он у них был, по местным меркам шикарный! На электрооргане «Юность» лабал Саня – белобрысый, вечно поддатый, худой джентльмен с музыкальной школой за плечами. Годков ему тогда было под тридцать. На басухе шпилил Алик – всегда с похмелья, лохматый татарин. Гитаристов плохо помню – они почему-то менялись у нас, как струны после развеселого квадрата. И главный персонаж – Сергей Сыроваров с позывным Колман. Так прозвали его в честь великого джазового музыканта Коуэлмэна Хокинса и за обалденную игру на своем серебряном чешском саксофоне. Этот Колман закончил Свердловское музыкальное училище еще в конце шестидесятых и поэтому был самым опытным и взрослым музыкантом. Играл он на саксе вполне профессионально, а когда выпьет, то – мастерски. Но трезвым я его никогда не видел. После двух стаканов портвейна он шел курить в туалет, где дымили совсем юные оркестранты из духовников. Там среди них он был непререкаемым авторитетом. После третьей затяжки, подымал воротник своей джинсовой куртки и глубокомысленно заявлял коронную фразу: «В музыке, пацаны, нужны волки». Колман был интересным товарищем. Насколько помню, не был женат. Ходил всегда в каком-то помятом джинсовом малиновом костюме производства Болгарии. Не брит. Неопрятен. С русыми кудрями. И всегда с футляром, где покоился его друг – дорогой саксофон. Он не расставался с ним никогда.
Как-то раз я пришел на репетицию, а там все ржут и кивают на Колмана. Тот сидит за столиком и что-то пишет. Судя по его покачивающейся спине и отрешенному поведению, он влил в себя не менее двух бутылок молдавского. Спрашиваю, мол, что он там калякает. Мне отвечают: «Письмо сокурснику по училищу, Вовке Преснякову (старшему)». Оказывается, они учились вместе. О, как! Затем Колман скомкал недописанный листок и швырнул его в угол. Встал, обвел мутным взглядом нашу комнатушку, махнул рукой и, шатаясь, вышел. Алик подобрал смятое послание и развернул. Стал читать вслух. Я запомнил некоторые обрывки из письма: «живу хорошо, у меня две квартиры, три машины, дача...» Сначала это вызвало у нас смех, затем почему-то стало горько, стыдно, жалко.
Алик выбросил листок в урну.
Колман больше на репетиции не приходил. Потом ребята ходили к нему домой. Мать сказала, что куда-то пропал. Затем прошел слух, что он пропил-таки свой саксофон. Еще через некоторое время друзья-музыканты выкупили ему его дорогой инструмент. Однажды я видел его играющим на похоронах.
Пролетели годы. Уже после армии мы с другими ребятами сколотили свою рок-бэнд и стали играть по свадьбам и юбилеям. Как-то должны были провести свадебку в ресторане. Депутат высокого ранга отдавал замуж свою дочь. Денежки обещали неплохие, но и отыграть обязаны на высоком уровне. Тут я вспомнил о Колмане. Разузнал, где он, что. Ничего – живет и здравствует.
И все так же пьет. Нашел его. Тот же джинсовый костюм, только страшно потертый, футляр с саксом и мутные глаза закоренелого алкоголика. Предложил ему халтурку, тот согласился. Сказал, что репетировать не будет. Придет, отыграет с листа, получит деньги и все. Спорить с ним бесполезно.
Настал день свадьбы. Все идет, как обычно. Танцы начались. Играем. Колман, не зная нашего репертуара, на слух, при помощи перемигиваний и кивков головы лепит сумасшедшие проигрыши, как будто репетировал с нами до седьмого пота каждый день. Профи, что возьмешь! Самый разгар. Изрядно набравшиеся гости прыгали до потолка и требовали всё более разухабистую композицию. Ну, естественно, в таких случаях выручал старый надежный рок-н-ролл!
И мы зажгли! А зажигали на овальной сцене ресторана, которая возвышалась над танцзалом где-то сантиметров на 70-80. Итак, гремим драйвовую вещь из «Slade» и Колман, которому надоело поддувать, кивает нам, чтобы мы дали ему вставку на импровизацию. Дали. И тут он отмочил что-то божественное! Сами заслушались! Но он был сильно пьян, и это сыграло с ним злую шутку. Во время шикарного импровиза он пошатнулся, запнулся о микрофонную стойку и полетел со сцены вместе со своим серебряным другом. Толпа отпрянула от сцены, но музыка не прекратилась. И Колман, ни на йоту не смутившись, а самое главное – не сбившись с ритма и не лажанув ни одной нотки, лежа на спине, дул в саксофон. Народ, танцуя, окружил музыканта и под одобрительные выкрики и аплодисменты продолжал веселиться. Колман в тот вечер затмил жениха с невестой и стал героем вечера.
Прошло еще несколько лет. Больше я о нем ничего не слышал. Как-то зимним вечером ехали с другом в переполненном автобусе и услыхали с задней площадки чей-то знакомый голос. Голос этот громко хрипло и пьяно выводил: «Хэй, Джуд! Донт лет ми даун..». Это был наш старый знакомый Серега-Колман. Подойти к нему оказалось невозможно – толпа в автобусе была плотной и раздраженной. Тем более, что через две остановки, голос вылез. Я посмотрел на него в окно: какая-то поношенная шубейка, шапка, малиновые джинсы и футляр от серебряного саксофона. И вспомнилось: «В музыке нужны волки».
Сколько десятков лет уже позади. Наверное, с его образом жизни Колмана уже нет в живых. Недавно в одной из соцсетей встретил старого товарища по музыкальному братству. Разговорились. Вспомнили про Серегу. Я и написал ему о своих печальных мыслях. Тот ответил, мол, нет брат – жив курилка! Приезжал этот друг недавно в родной городок и видел Колмана, но как и что с ним, не знает. Но то, что старый волк жив, это точно. Хотел спросить, во что Колман был одет. Но, не стал. Знаю.