Кровавый режим Петра Первого

Мы уже вскользь касались с вами увлечений Петра публичными казнями. Лев Толстой прямо обвинял императора в том, что он рубит головы на потеху, да и других свидетельств есть немало. В статье про налоги петровской поры я писал о том, как царь расправился с обер-фискалом Нестеровым, всем известно и о гибели царевича Алексея – сына Петра Первого.

Как я уже писал, детская травма требовала от Петра мести – нужно было максимально жестоко расправиться со стрельцами, устроившими поножовщину в доме Нарышкиных, когда Пётр был маленьким. Воспоминания заморских купцов и дипломатов того времени полнятся яркими рассказами о белокаменных столбах, на которых годами висели головы царских врагов. Известно, что на Красной Площади такой столб стоял как минимум с 1697 по 1718 год, а в Петербурге – сохранился до конца царствования Екатерины I. Довольно продолжительное время один из столбов украшала голова царского шурина – Абрама Лопухина.

Становление полицейского государства

Не по-христиански это, но Пётр и не претендовал на какую бы-то ни было благочестивость. Он старался построить светское государство с абсолютной властью монарха. Классическое полицейское государство. Несмотря на то, что петровские соратники откровенно клали на законы, а сам Пётр рубил головы направо и налево, именно он первым попытался как-то систематизировать публичные казни. Все расправы совершались строго по приговорам, для многих из них нужна была личная резолюция императора.

Если до Петра царь считался наместником бога на земле и практически отвечал за перспективы подданных в царствии небесном, теперь всё изменилось. Пётр гарантировал гражданам нормальную жизнь здесь и сейчас, а взамен – требовал защитить государство от супостатов. Предшественники Петра даже не охраняли себя – народа не боялись, при Петре же появилась одна из первых царских «охранок».

Опасаться пришлось не только за свою жизнь (есть множество свидетельств того, что Пётр был отважным человеком), но и за, так сказать, политический строй – как бы сейчас сказали, за «суверенную власть». По сути, создавать свои первые органы госбезопасности Пётр начал ещё в 1680 году, на базе так называемых «потешных полков». Пётр безусловно хотел, чтобы публичная жестокость власти была неким способом показать, что власть может постоять за себя, за государственность, за народ в широком смысле.

В прежнее время, конечно, много казнили, но в свете петровских расправ всё это стало казаться каким-то лепетом. Так, участники (и даже многие организаторы) стрелецких и прочих восстаний семнадцатого века были помилованы или осуждены относительно мягко (вечная каторга и вот это всё).

Пётр был жестоким ещё до Великого посольства

Тот самый стрелецкий бунт произошёл тогда, когда Пётр учился в Европе – есть записи о том, что царь разозлился на своих сподвижников, отрубивших несколько голов без него. Всего было казнено почти 800 стрельцов, ещё 250 с небольшим отправили в ссылки. Всё это пиршество жестокости и мести уложилось в каких-то три недели. Головы казненных оставили на обозрение публики на всю зиму – казни были в октябре.

Жестокость проявляли в России и прежде – и головы рубили, и заживо закалывали, и жгли, и вешали. Хоть Пётр и ввёл несколько новых экзекуций, в общем – стал продолжателем традиций. Усилились при нём жестокость, показательность и массовость казней.

Многие исследователи пишут, что жестокость стала присущей Петру после возвращения из Европы. На самом деле, она проявлялась и раньше – просто Стрелецкая казнь была одной из наиболее колоритных и хорошо сохранившихся в истории сцен периода петровского правления. Между тем, две жесточайших политических казни произошли ещё до поездки – в 1696 году в 1897.

В первом случае Петр лично участвовал в суде над Якобом Янсеном – во время Азовского похода он переметнулся на сторону турков. Изменника колесовали (первый случай в истории России), после чего отрубили голову и надели её на кол. Тело при этом зарыли вместе с трупами нищих. Пётр и позже стремился обезличить и опозорить приговоренных государственных преступников – таблички на их могилах (если они вообще были) содержали описания деяний, но не содержали имён.

Всего год спустя Пётр казнил Ивана Циклера, а с ним – окольничего Соковнина. Обоих – за несостоявшееся покушение на царя. Циклер, к слову, был стрелецким полковником. Об отношении Петра к стрельцам мы уже знаем. Возможно, именно должность подсудимого и стала в некотором роде поводом для зашкаливающей жестокости в выборе меры пресечения. Осужденных четвертовали, а их головы выставили на Красной площади. Есть сразу несколько мемуар, где говорится о том, что эти страшные памятники времени оставались на главной площади страны до следующей весны, да и убрали их только из-за того, что оттаяв от льда, головы начали невыносимо вонять.

Но и это ещё не всё. Как мы помним, история со стрельцами – очень личная для Петра Первого. Она связана с противостоянием Нарышкиных и Милославских. Так как казнь Циклера и Соковнина удачно притягивалась к стрелецким бунтам, Пётр решил свести счеты с Иваном Милославским. Царь приказал выкопать его тело и положить под плаху таким образом, чтобы кровь приговорённых стекала на лицо. После этой чудовищной экзекуции тело Милославского изрубили на куски и закопали под плахой – так сказать, в назидание потомкам.

Вообще, Пётр и в дальнейшем часто казнил трупы. Повесить похороненных заживо проституток – вообще было обычным делом. Когда запретили дуэли, стали вешать и победителя, и его убитого соперника.

Театр ужаса

А вот превращать казни в шоу Пётр, похоже, действительно научился во время великого посольства. Европейские исследователи регулярно находят упоминания о том, как Пётр присутствовал на театрализованных казнях в Амстердаме, как внимательно наблюдал за происходящим. Такие казни назывались тогда «театром ужаса». Вернувшись в Россию, Пётр решил прорубить окно в Европу и в этой области. Тем более, что как раз подвернулся повод – стрелецкая казнь.

Тут самое время отметить, что именно при Петре, в конечном итоге, количество поводов для высшей меры сократится. Практически, их останется три – мздоимство, угроза жизни царя, государственная измена. Кроме того, в исключительных случаях практиковались казни по религиозным делам – видимо, даже известному богохульнику Петру (привет, перекрестие из членов) нужна была иногда поддержка со стороны духовенства.

Безусловно, весь этот «театр ужаса» был нужен для того, чтобы «другим не повадно было». При Петре театральность политических казней достигла апогея. Казни всегда проводили массовые – чтобы было больше крови. Тела (особенно головы) выставляли на показ и не снимали со стен и кольев месяцами (рассказывают, что иногда – годами), о казнях складывали песни. Когда казнили проворовавшихся чиновников, на площадь сгоняли их коллег, используя при этом административный ресурс.

Кроме того, безусловно, была и ещё одна задача – показать абсолютную силу государства над личностью, способность защитить себя. Россия стала настоящим полицейским государством. Право государя применять силу для защиты интересов страны стало безусловным и ничем не ограниченным. Именно при Петре зародилась русская госбезопасность в том смысле, в котором мы воспринимаем её сегодня – мелочная, мстительная, беспринципная, жестокая к врагам режима и полностью слепая, если речь идёт о соратниках и друзьях главы государства.

Впрочем, о казнях чиновников мы поговорим в следующий раз. А ещё поговорим о жестокости Петра по отношению к своим родственникам. Удивительно, что вообще не видевший никаких берегов мздоимец Меншиков строил при Петре успешную карьеру, а собственного сына царь обрёк на смерть. Казалось бы, двойные стандарты – но нет. Впрочем, об этом – уже в следующий раз.

Фото: Репродукция картины «Утро стрелецкой казни» (Василий Суриков)