Два шедевра о войне

«Во время показа фильма, я несколько раз заплакала. Сначала было неловко. Потом посмотрела по сторонам: также плакали сидевшие рядом со мной гость из Кубы и известная французская актриса Марина Влади...» (цитирую по памяти) – вспоминает премьеру киноленты Резо Чхеидзе «Отец солдата» актриса Татьяна Самойлова, исполнившая главную роль в фильме Михаила Калатозова (Калатозишвили) «Летят журавли». Премьеры этих двух кинокартин («Летят журавли» и «Отец солдата») состоялись с разницей в восемь лет. Но есть у них общее – трагедию второй мировой войны грузинские режиссёры выразили совершенно иначе, чем их коллеги: в обоих фильмах героем становится не солдат, а в некотором роде дистанцированный от войны человек; в обоих картинах личная драма перерастает в общечеловеческую трагедию.
Удивительная закономерность: до грузинской земли война не дошла, но в советском кино именно грузинские режиссёры создали «героический стиль», который просуществовал до конца 50-х годов прошлого века и эти же грузинские режиссёры отказались от героики и фильмов-плакатов.
В 40-х, 50-х годах советские киноделы равнялись на Михаила Чиаурели. В картинах с тематикой второй мировой, как правило, фигурировал один герой – Иосиф Сталин, обычные люди же исполняли роли статистов – бесхарактерные, без биографии и не имеющие права на ошибку.
В пятьдесят седьмом году, в кругу кинематографистов пошли кривые толки по поводу нового фильма Михаила Калатозова «Летят журавли». Правда, Сталина уже не было в живых, правда, репрессированные возвращались из путёвок в Сибирь, в том числе возвращались и люди попавшие в плен к нацистам, – кинолента на тему второй мировой войны, главный герой которой не Сталин или героически погибший на фронте солдат, а молодая женщина, – ко всему прочему, не сохранившая верность жениху воевавшему на фронте, – должна была быть воспринята «антителом» советскими чиновниками культуры... Так и произошло: комиссия, которую возглавлял Никита Хрущёв, кинокартину забраковала. Какой-то секретарь ЦК-а сказал, мол, как можно показывать фильм о Великой Отечественной Войне, героиня которого – женщина с низкой социальной ответственностью.
Заслугу Михаила Калатозова также не оценили московские коллеги. Когда вышла картина, в кулуарах и в прессе в основном отмечали работут оператора, Сергея Урусевского. Тогда никто не помнил отснятый ещё в конце 20-х годов, в Грузии, фильм «Джим Швантэ», полностью смонтированный Михаилом Калатозовым. Но в Москву приехала отборочная комиссия Каннского кинофестиваля и неожиданно для всех включила киноленту «Летят журавли» в конкурсную программу. «Журавли» – единственный советский фильм, получивший главный приз Каннского кинофестиваля – Золотую пальмовую ветвь.
«Сначала кинокартину не пускали в прокат, потом показали в «Ударнике», потом были вынуждены отправить в Канны, и объявили, что у Миши Калатозова инфаркт, но никакого инфаркта у него не было... поэтому приехал председатель Каннского кинофестиваля и самолично передал режиссёру приз... У меня есть письма от Сартра, Пикассо, которые с восхищением отзываются о фильме Михаила Калатозова» – вспоминает невестка режиссёра – Джина Калатозишвили.
Пикассо, Сартр и именитые мировые кинокритики ленту Калатозова сравнивали с шедеврами Чаплина, Уэллса, Ренуара, Виго. «Война, увиденная глазами влюблённых» – это была совершенно новая тема в мировом кинематографе. Спустя два года после премьеры «Летят журавли», точно так же изобразил войну французский режиссёр Ален Рене в фильме «Хиросима, любовь моя»: из обыденности – в возвышенное, из прозы – в поэзию, из обычного – в эпос... Кинолента Михаила Калатозова создала эпоху – «журавлям» подражали почти все советские киноделы, которым пришлось снимать кино в конце 50-х и начале 60-х годов: кто-то повторял панорамы Калатозова и Урусевского, кто-то «субъективную» камеру, кто-то пытался батальные сцены заменить на драмы происходившие в тылу, но никак не получалось одну конкретную «человеческую драму», точнее, мелодраму, обобщить до такого масштаба, как получилось у Михаила Калатозова. Не получалось до шестьдесят пятого года прошлого века, пока на московском кинофестивале не прошла премьера фильма Резо Чхеидзе «Отец солдата».

«Везде, где показывали наше кино, – было ли это в Венгрии, Греции, Японии или другой стране, – зритель видел представителя своего народа в герое Гиорги Махарашвили, и утверждал, что такие замечательные старики есть и у них.» – так вспоминал международные премьеры «Отца солдата» Серго Закариадзе, исполнивший главную роль в кинокартине. Вначале он говорил, что создавал образ «отца грузина», но потом, когда увидел как персонажа отождествляли с собой французы, японцы, греки, как утверждали актёру, что его герой похож на их отцов, – изменилось отношение актёра к персонажу.
История, как отец ищет сына, взята из автобиографии автора сценария. Во время войны Сулико Жгенти лежал в госпитале. Его искал отец, искал, искал и, наконец, нашёл. Так была обобщена одна конкретная история. Хотя изначально сценарий «Отца солдата» чуть не забраковали: в Тбилиси испугались излишней патетики в фильме, потом не понравился Серго Закариадзе – мол, слишком театрален и неубедителен. Но Резо Чхеидзе и Сулико Жгенти настояли на своём. Они уже знали как «приземлить» патетику, как бытиё срастить с героическим, прозу – с поэзией, как крестьянин из Кахетии мог стать «гражданином мира».
Сегодня, когда «Летят журавли» и «Отец солдата» признаны одними из лучших советских фильмов о второй мировой, можно призадуматься: что способствовало успеху Михаила Калатозова и Резо Чхеидзе – талант этих двух авторов, хорошие актёры, операторы... или единство традиций грузинской культуры, национально-художественной формы, традиций, которые проявились в архитектуре, художестве, литературе... то, что зовётся врождённым чувством органического единства поэзии и прозы.