Конкурс АВТОРСКИЕСКАЗКИ. Про большую зелёную Пуговицу и её дочь, маленькую зелёную Пуговку

Большая зелёная Пуговица и её дочь маленькая зелёная Пуговка жили в большой жестяной банке. Банка стояла на окошке, крышечка с неё снималась с самого утра, и пуговицы, большие и маленькие, каждый день видели в окошко небо, солнышко и ветки Ореха, старого могучего зелёного дерева.

Швейная машинка у окна стрекотала с утра и до позднего вечера. Тихий шорох тканей, глухое постукивание вращающейся катушки и клацанье ножниц, - такие милые, привычные, родные звуки. Маленькая зелёная Пуговка любила понежиться под них, потянуться к первым солнечным лучикам, подставляя то один, то другой бочок.

– Доченька, пора просыпаться! – говорила ей мама, большая зеленая Пуговица. – Вставай-вставай, иначе пропустишь всё самое интересное!

Пропустить интересное? Что такого интересного может происходить в старой жестяной банке, полной пуговиц и пуговичек? Вот если бы их когда-нибудь рассыпали! То ли дело катиться по полу, весело звеня и сталкиваясь друг с другом! Такое однажды уже случалось, и это было так замечательно! Маленькой зелёной Пуговке тогда очень повезло: всех собрали назад, в коробку, а её схватил котёнок и заиграл, затащил под старое кресло.

Маленькой зелёной Пуговке понравилось лежать под креслом и смотреть оттуда на большой ящик, полный ярких, постоянно сменяющихся картинок, музыки и голосов. Ящик рассказывал истории, захватывающие и не очень. Пуговка смотрела и слушала, и радовалась, что она теперь телезритель, и сожалела, что этого чудесного ящика не видно из жестяной банки. Вот было бы здорово! А еще Пуговка скучала и хотела к маме, и даже обрадовалась тому, что её наконец нашли и бросили обратно в коробку.

– Пусть тут нет никаких волшебных мультиков и историй, зато рядом друзья и мама! – утешала себя маленькая зелёная Пуговка. Но утешения помогали плохо, и историй, к которым она так привыкла за неделю под креслом, очень не хватало.

– Мама, расскажи мне сказку! Волшебный деревянный ящик говорил, что люди рассказывают своим деткам сказки, чтобы малышам сладко засыпалось.

– Сказку? Доченька, я не знаю сказок. Никогда их не слышала и не представляю, что такое сказка.
Мама-Пуговица задумалась. Что бы такое рассказать? Разве что про то, как давным-давно она была пришита на зелёном клетчатом детском пальтишке? Как обладатель пальто, мальчик Коля, нёсся со снежной горки на саночках, и дух от скорости и сладкого ужаса захватывало даже у неё, большой зелёной Пуговицы? Снежная горка тянулась вниз, к железнодорожной станции, тропинкой между засыпанными снегом огородами, и большой зелёной Пуговице казалось: вот-вот, еще немножко! Ещё чуть-чуть, и они вместе с Колей взлетят на последнем, самом огромном трамплине, и окажутся прямо на гудящем внизу паровозе. И паровоз умчит их в дальние дали. И вот там-то и начнётся настоящая, интересная жизнь, полная приключений, а тут что, тут всего лишь гвоздь в прихожей, на котором Пуговица висела вместе с пальтишком, прогулки, снежки и саночки…





Или, может, про то рассказать, как Коля с другими мальчишками построил снежную крепость. И на крепость нападали «враги», а «свои» обороняли её, отбиваясь снежками? Как «бой» перешел в рукопашную, и получилась целая ребячья куча-мала, хохочущая, брыкающаяся в сугробе, счастливая и краснощёкая. Как нитка не выдержала, и большая зелёная Пуговица оторвалась, упала в снег на тропинке к станции. Её затоптали детские валенки, закатали полозья саночек.

Неужели доченьке Пуговке будет интересно слушать о том, как вначале в снегу, а потом в слякоти пролежала она на тропинке до самой весны, и даже до лета? Как слушала звуки близкой станции, перестук колёс, гудки, речь и музыку из черной тарелки ретранслятора и звон станционного колокольчика? И как однажды привычные звуки сменились тревожным «От Советского Информбюро», и даже паровозы стали гудеть иначе, собраннее, решительней.

К станции потянулись вереницы людей. Мужчины в зеленой военной форме, и с ними Колин папа, оглядываясь на бугор, на виднеющиеся крыши домов, уходили вниз, к станции, к паровозам, грузились в теплушки и уезжали куда-то далеко, в ту сторону, откуда прилетали злые железные птицы. Пуговица услышала много новых слов: налёт, фронт, бомбёжка, эвакуация.
Слово эвакуация слышалось всё чаще. К станции снова потянулись вереницы людей. Это были Колины друзья, их мамы, их бабушки…

Большая зелёная Пуговица всё вспоминала и вспоминала. Жизнь, та, что она считала скучной и серой, разворачивалась перед ней яркими картинками-воспоминаниями, радостными и грустными, приятно звякающими, как бусинки на нитке, или грозно бабахающими, как снаряды, те, что прилетали тогда к станции. Большая зелёная Пуговица увлеченно вспоминала и даже не заметила, что давным-давно вспоминает вслух, и её воспоминания слушают все жильцы жестяной коробки. Тихо-тихо сопят в две дырочки, боясь пошевелиться, и слушают, слушают…

Колины шаги большая зелёная Пуговица услыхала ночью.
– Коленька, сынок, не спи! Не спи, родненький, смотри под ножки! – это Колина мама, придерживающая деревянную тележку с узелками и чемоданами. Тяжелая тележка норовила вырваться из маминых рук и лететь вниз, к станции, подпрыгивая на ухабах и теряя вещи из чемоданов, и Колина мама вцепилась в неё из всех сил. Маленький сонный Коля не удержался и шлёпнулся на дорожку, прямо ладошкой на свою, оторванную зимой, большую зелёную Пуговицу. Пуговица была гладкая на ощупь, твёрдая и привычная, и маленький Коля, даже не видя в темноте, что это его потерянная пуговица, сжал её в ладошке покрепче.

Так большая зелёная Пуговица оказалась в эвакуации. Ничего чудесного в этом красивом слове не было: теплушки, кипяток на станциях, перестук, перестук… Вой снарядов, фонтаны и фонтанчики земли, пшеничное поле за насыпью и тёплые колосья, в которые всем телом вжимался маленький Коля, и в Колином кармане она, большая зелёная Пуговица.
Потом большая зелёная Пуговица услышала слово Урал. Это было очень красивое слово, по-настоящему чудесное. Это слово обозначало, что тут бомбёжек не будет.

Большая зелёная Пуговица вспоминала чужой дом, пахнущий варёной картошкой и подзабытым в теплушках уютом. Помнила руки Колиной мамы, пришивающие её, большую зелёную Пуговицу, на тёплую вязаную шаль, крест-накрест обнимающую на прогулках щуплые Колины плечики. В этой шали Коля по вечерам выходил встречать с завода маму, и большая зелёная Пуговица хорошо помнила, как они двое шли, и Коля держал маму за руку, и Пуговица отчетливо слышала запах металла и машинной смазки.

– Сколько норм сегодня дали? – по-взрослому спрашивал Коля.
И мама отвечала, что почти две, а иногда – аж целых три, что очень много снарядов сегодня сделали и отгрузили на фронт! Коля гордился мамой и радовался. И рассказывал ей, что дома на столе, на самом видном месте, их прихода ждёт самое дорогое: синий треугольничек письма от папы. При этих словах Пуговица теплела от счастья: значит, всё хорошо! А маленький Коля, будто чувствуя, свободной от маминой ладони рукой прикасался к большой зелёной Пуговице, как бы сам себе говорил: всё будет хорошо! Война закончится, и я снова полечу с горки на саночках! И буду гулять допоздна, и начерпаю полные валенки снега, и ввалюсь домой так, что не понять, мальчик это, или сугроб. И папа в сенях будет отряхивать меня веником. И мы будем смеяться и шутить, и будет мир… Большая зелёная Пуговица слышала эти детские мечты, и в ответ грела Коле ладошку: да, ты верь! Всё так и будет! Я с тобой, я кусочек твоей довоенной счастливой жизни. Всё это было, и всё это будет снова! Главное – ты верь!

В жестяной коробке сопенье в две дырочки сменилось тихим всхлипыванием. Маленькая зелёная Пуговка, слушая о маминых приключениях, всхлипывала от переживаний, грустила, радовалась, надеялась: всё будет хорошо!

– Всё уже хорошо! – тихо стукнув краешком ветки в окошко, прошептал маленькой зелёной Пуговичке старый Орех. – Это всё уже давно история! Быль, которая закончилась и стала сказкой. Помни эту сказку, маленькая зелёная Пуговка, и никогда не забывай!

А Большая зелёная Пуговица всё продолжала вспоминать. В её воспоминаниях снова были теплушки.
– Домой-домой! Домой-домой… – стучали колёса. И снова кипяток на станциях. Но прежние тревожные гудки сменились звонкими, радостными, и перроны заполнились песнями, танцами под гармошку, цветами: Победа! Ура! Домой!
– Домой-домой…

Большая зелёная Пуговица замолчала, переводя дух. Жильцы большой жестяной банки разом загомонили, наперебой благодаря её за увлекательную историю, и вспоминая что-то своё, и рассказывая это своё друг другу, перебивая, перекрикивая…

Странно, но в наступившем гомоне всеми всё же услышался тоненький голосок маленькой зелёной Пуговки:

– А давайте мы будем рассказывать друг другу истории каждый вечер?

– Конечно, давайте! Давайте завтра историю расскажет самая старая из нас, серебряная пуговица с казачьего кафтана? А потом все-все, по очереди?

– Давайте! – прижавшись к стеклу листвой, подтвердил старый Орех.

Вечером, когда швейная машинка утихла, под уложенной до утра на банку крышкой засыпала до рассвета уже не просто кучка разноцветных пуговиц, а много-много маленьких, разных и очень интересных историй.

обе картинки взяты из Интернета
и я очень благодарна их авторам