День четвёртый, часть третья

средняя часть здесь

— Пойду съем чего-нибудь, — решил Олег и теперь уже смело взял телефон с собой на кухню.

В холодильнике было полно тарелочек, мисочек, контейнеров с остатками новогодней трапезы. Олег выбрал утку, так как салатами уже можно было отравиться.

— Диньдилидинь, — нежно прозвучал за спиной телефон, ещё не протёртый после отмывания.

Вопрос, чем был перепачкан и вонял телефон уже не стоял после обнаружения в кармане, где он обычно носился, дохлой рыбы. А мыть его было можно, так как эта модель была выбрана из-за водонепроницаемости и уже не раз оправдала заявленную характеристику. Звонила опять жена и пора было отвечать, чтобы она не примчалась в надежде обнаружить его бездыханный труп. В разговоре выяснилось, что она уже сегодня намерена вернуться домой, так как поссорилась с мамой, которая была всегда недовольна её выбором бесполезного, по её мнению, партнёра.

Олег предупредил, что ему сейчас предстоит отлучиться, хотя до разговора совсем не собирался этого делать, так как вспомнил ещё далеко не всё и для продолжения процесса ему требовалось полное одиночество.

— Ну может на лестнице или в лифте что-то ещё вспомню, сказал Олег сам себе, сквозь утиное мясо, которое уже жевал, — Ведь как-то я попал домой, не ангелы же меня в окно занесли, а все те звуки лестницы, дверей и лифта могут напомнить детали, как произошло при погружении в воду, наполнявшую ванну.

Он понимал, что сматываться нужно быстро, хотя хотелось ещё полежать, подумать. Но жена была коварна и вообще могла звонить уже с парковки, а не из другого района. Решив не думать вообще о том, как выглядит, Олег напялил первые попавшиеся вещи и поторопился выйти, подняться сначала наверх, чтобы выяснить свободны ли пути отхода. Выяснять сейчас степень своей полезности во внутренних разборках было вообще некстати.

Стоя в лифте он ещё раз вызвал Редькина, но тот не отвечал. Выйдя из парадной, Олег намеренно пошёл не в ту сторону и правильно сделал, потому что обойдя дом, из-за кустов сирени увидел свою жену, удаляющейся с парковки. Для надёжности он решил немного постоять под деревьями, росшими в этом дворе, за стволами которых можно было бы и спрятаться.

— Надо будет до дубов на поляне дойти, когда Редькина найду, — решил Олег и убедившись в отсутствии слежки, направился к мосту, ведущему во владения дворника.

Ну как "владения"... это только люди, не имевшие тесных контактов с настоящими дворниками не понимают, как они относятся к участкам своей работы. Вот Дворник Редькин знает про всех жильцов всё, по обрывку чека, по прикусу на фильтре бычка, сброшенного с балкона или по выброшенной части платёжки, ему понятно, кто именно насорил. Некоторым он это предъявляет, чтобы понаблюдать, как они начнут отнекиваться, врать и показывать на соседа.

Этот дворник человек непростой, никто не знает, где он живёт и чем на самом деле занимается. Олегу всегда казалось, что метла и фартук - это только прикрытие, но места, что убирал под этим прикрытием, Редькин по-настоящему любил и относился к ним, как к своим собственным. Для него каждая ступенька в парадных была священной и он отчитывал иноземных уборщиц на их языках за неаккуратную уборку, что их настолько удивляло, что они сразу начинали убирать, как у себя дома.

Олега такое полиглотство тоже удивляло и он уже пытался выяснить, каким образом простому, якобы, дворнику удалось освоить столько языков, включая довольно редкие, на что Редькин смеясь ответил, что это у него генетическая память такая и дальше этого разговор тогда не пошёл. Хитрит, понятно, и русский специально коверкает, чтобы простаком казаться. Когда человек действительно неграмотен, он может прикинуться грамотным только прибегая сейчас к услугам ИИ, но ещё не изобрели ИИ, которые могли бы писать тексты с такими ошибками, которыми Редькин пытается прикрыть свою "генетическую" грамотность.

Так, думая о том, о сём, Олег дошёл до владений Редькина и сразу увидел его на берегу, выписывающего по свежему снегу окружности вокруг уже опять перебравшегося на прежнее место Камня специальными грабельками, похожими на те, которыми буддийские монахи оформляют свои "сады камней" по песку.

Трёхглазый наблюдал за этим действом, сидя на самой верхней скамейке.

Продолжение последует скоро в рамках продлённого Редькиным литературного конкурса.