‒ Этот охранник тоже юморист? – Спросила она
‒ Сам нет. А вот его подружка из подвала – та ещё озорница. Простого участкового ни за что не пропустит сквозь эти линии. Я её ласково называю кикиморой. Она жила тут, когда дома ещё не было. Ну что, пойдёшь сама или помочь?
‒ Сама.
Елена протянула руку к чёрно- жёлтому орнаменту и закрыла глаза. Узор не исчез, а наоборот стал интенсивнее двигаться. Создалась иллюзия, что рисунок начал как бы завлекать девушку к себе.
Елена, не открывая глаз, двинулась вперёд. В этот самый момент она, неожиданно для себя, вдруг осознала, что всё её прошлое навсегда осталось перед тем самым орнаментов в таинственном доме Нины Ивановны, а сама она уже никогда не станет той Еленой, которая корпела по ночам над текстами для похотливого главреда провинциального телеканала, расходуя свой невероятный потенциал на сглаживание необразованности, убогости и неумения всех штатных работников-пропагандистов быть в тренде современного информационного мира, не прощающего малейшей фальши и помнящего всё до последней буквы в любом фейковом репортаже, пусть даже поспешно удалённым обгадившимся телеведущим.
Суперпродвинутый человеческий клон Остап Бандар, созданный в экспериментальной лаборатории ради забавы двумя генетиками, чтобы повторить приключения знаменитого пращура, отключился от нейро-сети и улыбнулся. (Приключения Остапа описаны в отдельном романе. Прим. автора)
Вживлённый в его мозг процессор для от квантового нейронного компьютера сбросил тактовую частоту и вернул хозяина в реальный мир мнимого спокойствия и враждебной размеренности.
Остап поднялся с удобного кресла, специально предназначенного для временных перемещений его разума по временной шкале и подошёл к Галине Вяземской, которая 24 на 7 по специальной программе со сложнейшим алгоритмом следила за состоянием физического и психологического здоровья подопечного.
‒ Как прошло на этот раз? – Спросила Галина
‒ Удивительный человек эта Елена Тревогина. Сперва я думал, что она слабачка, решившая уйти из нашего мира. Я поговорил с ней, когда её разум летал в препарационной морга, отвадил того толстого доктора. Но потом я вдруг понял, почему именно с ней мне пришлось общаться. Твои проделки?
‒ Только отчасти. Вы же знаете, что мы, ведуньи, чувствуем, когда наши сёстры попадают в беду.
