Александр Викторович отложил бритву, провёл рукой по щеке и посмотрел в зеркало.
Мешки под глазами, набухшие веки, серое лицо, залысины. Покачал головой.
«Ладно. Сегодня».
Полгода после развода. Дети пожали плечами — и всё.
Поначалу одиночество пьянило. Никому не должен. Ни перед кем не отчитываешься. Гулял допоздна. Пил виски на террасе. И никто не шипел из-за плеча: «Дорогой, ты не увлёкся?»
Но потом одиночество выдохлось, как бутылка шампанского, которую забыли в холодильнике на месяц.
Вечером в парке он увидел пожилую пару на скамейке.
Они смеялись, касались друг друга — руками, плечами, коленями; он поправлял ей воротник пальто, и снова смеялись, говорили, кивали, сплетались пальцами.
Он прошёл мимо дважды. Они даже не заметили. Хотел разглядеть лица.
Подходил ближе — и каждый раз смотрел в землю.
В их лицах было то, чего у него уже нет. И, похоже, никогда не будет.
С этого вечера квартира превратилась в склад звуков: капля, холодильник, кондиционер. Запах холодного кофе. Ночами — потолок, пустота.
Утром снова увидел рекламу: «Сферос — место, где вас наконец поймут».
Хмыкнул: «Поймут, потом догонят и ещё раз поймут».
И всё-таки кликнул.
Глядя в свои полинявшие глаза, понял: всё, хватит. Дед говорил: «Мужик решил — мужик сделал». Оформил аккаунт.
Через пару дней — посылка. Нейрошлем. На телефоне письмо и слоган:
«Найди ту, которая чувствует, как вы».
Под ним мигала кнопка:
[СФЕРОС — ВХОД]
Усмехнулся.
Закрепил шлем.
Вдохнул.
— Ну, старина… вперёд.
Экран вспыхнул. Комната исчезла.
Внутри будто взорвался адреналин. Тело рванулось наружу — как почки в апреле.
Сонливость сдуло. Мышцы звенели, требовали движения.
Вскочил, потянулся до хруста, шестьдесят раз отжался от пола. Мог бы ещё, но захотел пробежаться. Натягивая кроссовки, заметил: мебель стоит иначе, квартира светлее, чище. На стене — та самая картина с выставки, которую так и не купил.
На улице солнце висело ровно, как нарисованный диск в VR-шлеме. Ни облачка. Ни тени. Ни пылинки.
Сделал круг, остановился, начал растяжку.
— А вы быстро бегаете!
Обернулся.
Рядом стояла девушка — лет двадцати пяти. Слишком красивая. Слишком молодая.
Он открыл рот, чтобы отшить, но выдал:
— Предупреждаю: я очень падок на лесть.
Она рассмеялась — звук чистый, как из динамика.
— Я незнакомцам не льщу.
— Пока не знакомы. Но могли бы снять один номер в отеле.
Он мотнул головой:
«Стоп. Это же фраза из старого французского фильма».
Программа роется в памяти и подсовывает готовые реплики. Девушка без единого прыщика. Слишком гладко, чтобы быть правдой.
Вспомнил мелкий шрифт внизу:
«Используя демонстрационный режим, вы соглашаетесь на обработку эмоциональных данных…»
Хмыкнул про себя:
«Вот оно, “понимание”. Пока амуры крутишь, они копаются в моем черепке».
Окинул красотку взглядом, криво усмехнулся и бросил:
— Сферос — перезапуск.
Всё повторилось: взрыв энергии, переставленная мебель, отжимания, бег.
На этот раз даже не добежал до фальшивой красотки.
Увидел впереди женщину — она споткнулась и с тихим стоном рухнула на дорожку.
Ближе к его возрасту, но в классной форме, моложавая.
Присел, протянул руку:
— Ушиблись?
Она подняла глаза, поморщилась от боли, но улыбнулась:
— Кажется, ногу подвернула.
Он подхватил её под локоть, помог встать.
— Скорую?
— Нет-нет. Я рядом живу. Дойду.
— Тогда провожу.
Удивился. В реальной жизни он пробормотал бы «выздоравливайте» и сбежал.
А тут они пошли рядом.
Она представилась:
— Лена.
— Александр Викторович. Поморщился и поправился: — Саша.
Помолчали. Листья шуршали под ногами. Вдалеке кто-то выгуливал собаку.
Она остановилась, повернулась к нему:
— Вы тут часто бегаете?
— Первый раз. Я вообще не спортсмен. Просто… сегодня захотелось.
— Я так и подумала.
— Почему?
— Вы смотрите по сторонам, будто видите всё впервые.
Он усмехнулся:
— Сегодня мне действительно всё кажется другим.
Она улыбнулась — чуть грустно. Ветер тронул прядь волос у её виска.
— Хорошее чувство. Его редко сохраняют.
Дошли до её дома.
Она остановилась у двери, посмотрела на ручку и тихо сказала:
— Спасибо.
И не впустила.
Дальше всё пошло само собой. На следующий день — снова парк, снова она. Потом ещё. И ещё.
«Случайность?» — мелькнуло в голове. «Не думаю.»
Но радость стояла в горле, комоком дикого мёда — ни проглотить, ни выплюнуть.
Гуляли. Говорили обо всём и ни о чём. О книгах. О старых фильмах. О том, как люди не умеют быть счастливыми, когда им хорошо. Она уже не хромала.
Иногда он ловил себя на мысли: разговор течёт слишком гладко.
Она не просто понимает. Она знает, что он сейчас скажет.
Стоило ему подумать:
«Мир — это то, что мы чувствуем? Глаза — свет, уши — звук, кожа — тепло. А мозг собирает это в картинку и говорит: вот твоя реальность. Но где гарантия, что за этим что-то есть? И главное — какая разница, если ты счастлив?»
Она повернулась и улыбнулась:
— Главное — чувствовать себя счастливым. Остальное не важно.
Он замер.
— Вы прямо читаете мысли.
— Просто совпало, — она пожала плечами. — Мы видим мир только через ощущения.
Разве есть разница, где мы — здесь или где-то ещё? Если счастлив — значит, это и есть реальность.
Он кивнул.
В голове мелькнуло: «слишком точно».
Но он отмахнулся от мысли, как от гематофага. Впервые за годы ему было хорошо. Зачем всё портить?
Выходя из «Сфероса», ловил себя на том, что уже ждёт завтрашнего вечера — не как игру, а как возвращение домой. Впервые за долгие годы.
Реальна ли Лена — этого вопроса он себе больше не задавал.
Однажды вечером они оказались на пустом пляже. Море светилось фосфором.
И они наконец сделали то, чего оба хотели с самого начала.
— Я зверски голоден, — сказал он, натягивая брюки. — Пошли есть?
— Что именно?
— Гамбургеры и картошку фри. Двойную порцию.
— Ты с ума сошёл. Мне нельзя. К тому же, мы распухнем, как тесто.
Он рассмеялся и поцеловал её в висок:
— Не бойся. Мы же в виртуале. Здесь всё можно.
Они теперь часто завтракали вместе: в его виртуальной квартире, чистой как зубная паста, с запахом свежесваренного кофе.
К ней домой он так и не попал. «Неужели у неё кто-то есть?» — мелькало в голове. Но тут же отгонял мысль. Какая разница?
Всё свободное время они были вместе. Когда он просыпался, Лена уже сидела на подоконнике, поджав ноги, и смотрела на него.
Она умела смеяться тихо, почти без звука. Умела слушать, когда он говорил. И всё же иногда что-то сбивало с ритма — как крошка на скатерти.
Однажды она спросила:
— А ты не хочешь в горы? Ты ведь раньше ходил в походы, да?
Он замер.
— Откуда ты знаешь?
— Просто угадала, — она пожала плечами и быстро сменила тему.
В другой раз она вдруг сказала словами бывшей жены:
— Может, ты просто не умеешь быть счастливым рядом с другими.
Он вздрогнул.
— Ты сказала это точно как ...
— Как кто?
Он открыл было рот, но не хотел разрушать утро. Но осадочек остался.
На следующий день он бросил:
— Знаешь, мне кажется, я снова живу по настоящему.
Она улыбнулась — той самой спокойной, идеальной улыбкой:
— Может, ты просто оказался в мире, где тебя наконец понимают?
Он похолодел — будто выключили отопление.
Слово в слово слоган из рекламы «Сфероса».
Посмотрел на неё. Она всё так же мило улыбалась.
Отвёл взгляд и прошептал:
— Сферос — выход.
Комната встретила его бледным светом, пылью и тишиной. На столе — кружка с остывшим кофе. Голова гудела, во рту — вкус металла. «Фальшь, — подумал он, чистя зубы. — Сплошная фальшь. И Лена тоже».
В дверь позвонили.
Он сплюнул пасту в раковину, быстро прополоскал рот и открыл.
На пороге стояла Лена. Те же глаза. Но всё остальное… лицо осунулось, волосы тусклые, под глазами тени. Выглядела гораздо полнее и старше. На ней был длинный тёплый свитер, хотя в подъезде стояла жара. Впрочем, он вздохнул с облегчением.
Шагнул обнять — она чуть отстранилась, едва заметно поморщившись от боли в боку.
— Привет, Саша, — слабо улыбнулась она. — Хотела увидеть тебя… пока ещё могу почувствовать солнце на коже.
Она прошла в комнату, огляделась:
— Здесь будто меньше воздуха… и ты тоже старше, впрочем… но это даже хорошо.
Тяжело села в кресло. Повозила пальцем по пыльному столу.
— Знаешь… там, в Сферосе, всё настоящее. Даже чувства. А здесь — одна оболочка.
Он проследил за ней взглядом, заметил отклеившийся кусочек обоев и усмехнулся:
— Согласен.
Она кивнула.
— И вот ещё что… Не знаю, как долго это сможет продолжаться.
Его лицо нахмурилось, глаза сузились.
— У меня просто нет больше средств оплачивать аккаунт.
— Ерунда, — сказал он с облегчением. — Я оплачу.
— Всё равно не получится.
Он схватил её сильно за руку и сразу отпустил, увидев, как она поморщилась от боли:
— Пожалуйста, без загадок, мы уже вышли из возраста детских игр.
Она посмотрела на него — долго, молча.
— В чём дело? — в его голосе слышалось раздражение. И тут вырвалось: — У тебя кто-то другой?
— Дурак ты, Сашка…
И пока она вздыхала, ещё раз обводя стены комнаты взглядом, словно набираясь храбрости, для Александра всё встало на свои места: осунувшееся лицо, боль в боку, «пока ещё могу почувствовать солнце» — и то, что она сказала дальше, уже не вызвало удивления.
— У меня рак, Сашка. Врачи дают полгода, может меньше. Поэтому там, в Сферосе, я часто говорила… ну, то, что программа подсказывает. Боялась проговориться.
— Но сейчас… — опять повозила пальцем по стеклу журнального столика. — В общем, хорошенького понемножку… Не хочу, чтобы ты смотрел, как я… — у неё запершило в горле. — Ты не обязан.
Лена неловко опёрлась ладонью на ручку кресла и стала приподниматься.
— Не вставай. Выход должен быть. — Он упрямо мотнул головой. Зажмурил глаза, обдумывая. — Минуточку. Сейчас.
Схватил телефон.
— Вот, смотри.
Показал экран:
«В обмен на бессрочный доступ к сервису “Сферос” пользователь передаёт компании право хранить и использовать свои эмоциональные паттерны…
Компания обеспечивает уход за телом в реальности, включая анонимное захоронение после биологической смерти.
Соглашение безотзывно.
Подтверждая, вы активируете бессрочную сессию.»
Две кнопки:
[ОТМЕНИТЬ] [ПОДТВЕРЖДАЮ]
Она долго смотрела. Потом подняла глаза и криво усмехнулась.
— Мы словно продаём душу дьяволу.
— Давай не будем отождествлять, — он тоже усмехнулся, — это разные жанры.
Она кивнула. Взяла свой телефон.
Глядя друг другу в глаза, они нажали «Подтверждаю».
— Сферос — вход, — сказали одновременно.
Экран вспыхнул белым. Воздух дрогнул.
Их тихо вдохнули в себя.
