Как мы открывали "солдатскую чайхану" и строили арык (часть 1)

(Из книги "КУСОЧКИ ПАМЯТИ" (изд. "Dariknigi", г. Санкт-Петербург, 2020г.)

Прошу прощения на всякий случай – меня так научили. А учителей я не забываю. По разному было. И по морде было. Так, чтоб запомнилось. Таки помню.

В процессе "становления на ноги" Узбекистана – это после провозглашения независимости (1991 год), туда же потянулся и Каракалпакстан. Только заявили они о своих намерениях раньше, сколько помню, а вот Конституцию приняли двумя годами позднее своего старшего брата – умов не хватало для написания. Было такое.

Обращались бы, чего там – за скромный гонорар помог бы (по Конституционному праву пятёрка была).

Да я бы и за так просто.

То, что видел в Чар-Джоу – этого никогда не забыть. Заикался немного, если помните. Не, не помните. Ну ладно. Мы же о другом сейчас. Чар-Джоу и подождать может.

После всех этих "независимостей" пошли и конкретные шаги в определённом русле – надо же было доказывать, что ты на что-то способен. А как это сделать? Время на отказ от русского языка было определено – один год. Смешно. Местные на своём только разговаривали, читать книжки на узбекском умели единицы, писать не умел никто. Каракалпакия – ещё хуже. Все машинки пишущие – с русским алфавитом, компьютеров вообще никаких не было.

А сейчас – ещё смешнее. Ведь этот самый русский язык им всем помогает выживать. Правду говорю. Сколько их торгует у нас, в России? Сужу по своей территории – на каждом шагу. А если бы не знали русского языка, смогли бы торговать? Вот так то. В своё время было правильно закручено – думалось с последствиями, или как там.

Я со всеми этими торгашами всегда разговариваю – мне это интересно – они не много, но честно говорят. И их становится жалко. Только это – вроде как продолжение. А начиналось с электричек, в которых детишки пели нерусские – но типа русские песни пели. В цикле "Льготный билет" (вагонные зарисовки)" у меня много было чего про них, только не смог выложить до конца – чтобы не обидеть никого.

Начиналось у них всё с велосипедов – вот главное богатство, самое настоящее и главное средство передвижения. Тут любой Бендер отдыхает. И ещё – пустые бутылки для воды, большие бутыли. Два раза в лагерях у них был – один раз в азербайджанском, второй – в узбекском. Это всё в лесу.

Не поверите, все улыбаются. И женщины приглашают к костру. Это у них своеобразный центр такой. Очень удивительно. Только – отвлёкся сильно.

Возвращаемся в Каракалпакию – вот в таких условиях, после принятия первого закона (это был закон РУ "О воде") – в воинские части поступили два "умных" Приказа МО ВС РУ. Первый – об обязательном наличии в каждой части так называемой "солдатской чайханы", а второй – об обязательном наличии в каждой части арыка. Не больше, и не меньше. Вопрос, что арык должен чем-то подпитываться, никого из начальства не волновал, это понятно.

Да, с чайханой солдатской вопрос решился просто: примыкающее к столовой небольшое помещение имелось, разукрасить его в колориты местные – раз плюнуть, а вопрос внутреннего оборудования решился ещё проще. Отпустили домой на недельку с десяток солдат, сказав – возвращение только с самоварами, пиалками, чайничками, тарелками, подушками, подстилками, одеялками... Если кто чего не понял – остаётся в части. Только все и всё сразу поняли. Наша чайхана по своему убранству была побогаче тех, что я видел в Ташкенте. А у нас в Тахиа-Таше вообще ни одной чайханы в городе не было.

Короче, вода кипятилась на кухне, в общей столовой, а чаи – зелёный и из колючек – заваривались на месте. Отчётность за поступающие от солдат копейки за сахар, сушки, печеньки, масло, сгущёнку, заварки и прочее – лежала на чайханщике.

Чайханщиком (самым настоящим Али-бабой, как мы его называли), я поставил дембеля.

-- Если будет всё хорошо, домой поедешь на две недели раньше.

Расчёт был самым элементарным – кто против дембеля попрёт? Значит, в чайхане будет порядок. Так и ему за счастье – работёнка не пыльная, тем более – на две недели раньше срока!

Тут ещё про внутреннюю покраску чайханы надо вспомнить. Эскизов – море, красок с кисточками тоже хватало. А "художники" были – узбек, кореец местный, и русский паренёк. Вот последний на второй день и не выдержал: – Товарищ майор, не могу, голова кружится, я уже два раза падал.

Всё было понятно – около 50-ти на улице, духота в помещении, и сильный запах краски. Сам-то паренёк из-под Кемерово был, почти земляк. Что ему сказать?

-- Дорогой, ты держись. Так надо. (Это дежурная фраза была у меня. Как-то начинать нужно ведь. Я же не профессор.) Ты же водила? Знаешь, в парке сейчас дышать маслами и бензином – не лучше. И крыши там нет, солнце там, сам понимаешь, ещё сильнее печёт. У тебя только третий месяц службы пошёл, потерпи, привыкнешь.

Паренёк сопел и стирал пот руками. Руки – об штаны вытирал, на меня и не смотрел даже. По всей видимости, его мутило. Что делать? В Афгане в таких случаях бойцов встряхивали, чтобы не кисли. Тут я "встряхнуть" побоялся. И, блин, вспомнил.
-- Ты слышал это? Я спел, стараясь подстроиться к оригиналу:

На серебристой Колыме
мы не скучаем по тюрьме,
здесь слёзы наши до земли не долетают.
На них здесь радуга висит,
у дяди Козина спроси,
а дядя Козин в этой жизни понимает.

-- Нет, не слышал. Слёзы не долетают – это от холода, типа замерзают, и радуга от холода?
-- Точно.
-- А дядя Козин – это кто?
-- Ты, давай держись, не расслабляйся, дыши чаще и глубже, а днём вообще не кури. Закончится рисование – я тебе расскажу про дядю Козина. Тебе же тюрьма ни к чему, да?

Ну, и главная фишка с этой несчастной чайханой: высоту её двери входной сказал сделать на одну треть меньше обычной. Приехавший проверяющий: – Это что такое? – Это, товарищ подполковник, чтобы каждый входящий кланялся повару, чайханщику, чтобы всё было с уважением. Так в Коране написано.

Упор был сделан на то, что никто из них Корана-то и не читал – об этом я знал давно – бессонные ночи в нарядах – разговариваешь с бойцами, много чего интересного узнаёшь.

(окончание следует)