Моральный нигилизм. Нигилизм: малоубедительные аргументы. Маркиз де Сад

Эпоха Просвещения принесла обществу новые взгляды на суть вещей, которые ранее воспринимались обществом догматично и безоговорочно. И на этот раз не впервые, так как человечество уже переживало такие радикальные изменения нравственных структур, как например, в Древней Греции. Являясь одной из ключевых эпох в истории европейской культуры, Просвещение принесло большой скачок развития в области науки и философии, связанный с возникшим по отношению к религии и морали скептицизмом. Человек начал более рационально обдумывать свои поступки, что противопоставлялось эмоциональности, предрассудкам и иррационализму; многие оспаривали правдоподобность библейских текстов и необходимость каких-либо мер или правил, регулирующих поведение общества, так как они ограничивали человека в его личной свободе и желаниях на пути к собственному счастью. Кроме того, распространялось мнение о том, что мораль – это всего лишь древний предрассудок, оставшийся в умах людей со времен Среднековья, а человек всегда поступает лишь исходя из собственного эгоизма, так как если оценивать вещи объективно и рационально, то мораль будет отходить на второй план, а приоритет имеет лишь удовлетворение собственных интересов и потребностей.
Одним из ярких представителей проповедничества такой абсолютной свободы являлся Донасьен Альфонс Франсуа де Сад, более известный как Маркиз де Сад – французкий аристократ, писатель и философ, который считал главной ценностью жизни каждого человека утоление личных стремлений и целей. При этом человек должен не давать ограничивать себя правом, нравственностью и религией, но приносить боль и унижения другим людям, которые слабее его, и призывает нарушать законы и мораль. Так, де Сад утверждает, что позволено все: от проституции, измены, изнасилования и инцеста до гомосексуализма и оргий.
За всю свою жизнь Маркиз де Сад из-за своего бурного и скандального поведения был много раз в заключении – в основном он обвинялся в содомии, краже и изнасиловании девушек, а также других сексуальных извращениях; преследования со стороны государства не прекращались до самой его смерти – над ним почти все время висела угроза ареста. Но даже во время пребывания в тюрьме, де Саду удавалось писать новеллы и рассказы, манускрипты и философские работы, как например «120 дней Содома» или «Жустина», в которых отображаются его аргументы относительно успехов, приносимых пороками.
Судя по комментариям Шрёдера, категорический императив, то есть требование, выдвигаемое адресатам в произведениях де Сада, заставляет прибегать к жестокости и разврату, но не основываются на стремлении к вседозволенности. Именно таково его послание – человек должен воплотить в реальность разрушение морали и законов, так как это является одним из естественных процессов (как, например, созидание), причиняя боль и унижения другим людям; при этом в счет не берутся его личные желания и побуждения. Аргумент де Сада принимает субъективную форму, потому что он не принимает во внимание особенности желаний других людей – может быть, кому-либо просто по своей природе не приносит удовольствия причинение боли. Смею добавить, что человек как биологический вид только в самых крайних случаях стремится к нанесению ущерба себе подобным (в случаях обусловленной агрессии), потому что это противоречит инстинктивному сохранению человеческого рода. Шрёдер указывает на то, что многие люди имеют с рождения такие качества как сострадание и снисхождение, и они не зависят (хотя могут быть развиты и усилены) от воспитания или социального окружения. Исходя из этого, создается впечатление, что ядром аргументации де Сада является не достижение удовольствия от совершения преступления, а именно разрушение принятых обществом моральных принципов, не зависимо от того, будет ли человек удовлетворён этим.
Критика Винфрида Шрёдера направлена в этом случае на неуниверсальность данного стиля жизни, требуемого де Садом в своих произведениях, так как сам Маркиз исходил из личной, слишком субъективной точки зрения на общественные нормы эпохи Просвещения. Но, как результат, к концу этого периода истории, общество вернулось к нравственности, законности и порядку, а наследство де Сада нашло свое применение в первую очередь в нестандартных сексуальных приемах, что повлекло за собой возникновение различных видов психосексуальных субкультур. Среди них больше всего выделяется БДСМ – сексуальная девиация, садомазохистский вид обмена властью во время сношения, в котором применяются бондажи, причинение морального и физического унижения. Впрочем, термин «садизм» как раз и появился по имени Маркиза де Сада, обозначающий удовольствие, получаемое от нанесения боли другому человеку.
Что мы имеем сегодня? Распространенные, ранее не характерные для любой культуры отклонения от общепринятых сексуальных или других форм, свободная любовь (частое явление, особенно у молодежи), гомосексуализм, узаконенный во многих демократических странах – разве это все не является показателем того, что практика, требуемая де Садом, нашла не только много приемников, но и была легитимирована в большей части мира? Значит ли это, что моральный нигилизм на протяжении истории стремительно набирает обороты? Несмотря на отсутствие абсолютной универсальности, критика де Сада, направленная против морали, имеет более обдуманную структуру, чем апологии софистов в диалогах Платона, что говорит о значительном развитии нигилистического тезиса. Но и в ней присутствуют пробелы, которые должны быть заполнены, чтобы иметь право называться настоящим моральным нигилизмом.