"Проект жизнь" - 3 от @genyakuc. 1 тур. Человек которому я благодарна - белорусская казачка Ольга!

Мой рассказ для первого тура «Проекта Жизнь» будет посвящен Настоящей Кубанской Казачке, Белорусского происхождения.

Моя бабушка Ольга Сидоровна родилась в 1913 году в Белоруссии. Но в юном возрасте (16 лет), повстречав молодого солдатика из Кубани, проходившего срочную службу под Минском, не смогла устоять под напором ухаживаний голубоглазого казака Игната и сбежала без благословения родителей, последовав за любимым на Кубань.

Казачья родня встретила черноокую Ольгу с радостью – лишний работник в семье всегда за надобностью. Молодые расписались, даже отметили свадьбу скромным застольем и начали строить семейную жизнь.

Кубанские казачки, как показалось Ольге, были несколько не похожи на тихих и спокойных белорусских женщин. Они были такими же работящими, но отличались решительностью, смелостью и необычайной выносливостью. Местная поговорка «Не муж для жены, а казачка для казака» часто звучала в разговорах мужчин. В семьях придерживались строго порядка казачьего быта, на людях между мужем и женой соблюдалась сдержанность, но в доме хозяйка была в почете. Женщина имела право голоса - к мнению матери и жены всегда прислушивались. Пришлось и Ольге учиться у казачек «остроте языка», сноровке ведения домашнего хозяйства и выносливости на колхозных полях, где с раннего утра до позднего вечера бабы трудились наравне с мужиками.

В голодные 30-е Ольга с Игнатом потеряли новорожденных девочек-близняшек, но горевать долго не пришлось – нужно было продолжать жить: возделывать огород, ходить за скотом, делать по возможности заготовки на зиму, стряпать, заодно вязать, обшивать всю семью, а когда и надо, хату подправить, сарай побелить – строго распределения мужской и женской работы в казачьих семьях не предусматривалось. По нужде казачки могли и ружье взять для защиты, и на коня вскочить, когда в ближайший хутор за доктором надо.

Потом в семье Васильченко родились еще две девочки, погодки. Это и были моя мама и ее сестра. Дочерей воспитывали так же, согласно казачьим традициям – в строгости, уважении к старшим и трудолюбии. С малых лет девчушки помогали родителям по хозяйству, ловили рыбу в Кубани, собирали ягоды, грибы и орехи в лесу.

Потом началась война. Игната, как и всех мужиков с хутора, забрали на фронт. Бабы в селении остались одни, но держались вместе, стойко перенося все тяготы и лишения.

А в конце 43-го контуженый Игнат был демобилизован, но вернувшись на хутор не пошел домой, а остался жить у кумы – крестной старшей дочери. Ох и разозлилась же Ольга! И у колодца бывшую подругу встречала, за косы оттаскивала, и забор той дегтем мазала, и мужу в лицо при встрече плевала. А тот только глаза опускал до долу, ничего не объясняя.

Хуторянки сочувствовали брошенке Ольге, перешептывались за спиной, но в глаза старались не обсуждать такого позора.

Своенравная Ольга, научившаяся у казачек стойкости и выносливости, продолжала растить своих девочек и гордо ходила по хутору с высоко поднятой головой, строго настрого запретив дочерям общаться с отцом. Игнат пытался тайком встретиться с любимыми дочками, но те, боясь материнского гнева убегали от него. И только очень часто, по утру находили у порога их маленького саманного дома свежую рыбу, крынку с молоком или буханку домашнего хлеба.

А через год Игната схоронили. Только на кладбище кума рассказала Ольге, что вернулся он смертельно раненый и чтобы не быть обузой семье попросился дожить свои последние дни к куме, у которой не было детей, но была корова в хозяйстве. И никакого «греха» между ней и Игнатом не было. Там же, на могиле Игната подруги и помирились, прорыдав о тяжелой женской доле и поминая усопшего.

Шли годы, Ольга продолжала работать в колхозе. Дочери самостоятельно вели хозяйство, радовали успехами в школе. Безграмотная мама не могла им быть помощницей в обучении, приходилось справляться самим. Им это удавалось – обе закончили школу с отличием.

Все чему могла научить Ольга дочерей – это трудолюбие, опрятность, умение шить и вышивать крестиком. Ну и парочке заговоров – останавливать кровотечение и заговаривать зубную боль - знания, которые она когда-то в детстве получила от своего белорусского прадеда. Умирая, тот все пытался отдать ей в руки какую-то черную книгу, но она не взяла и когда дед отошел в мир иной в их хате обвалилась крыша. Поговаривали, что такое происходит когда умирающий колдун не смог передать свои знания.

А потом, в 1949-ом, в Кубанском хуторе Старокорсунский появился бравый герой – сибиряк Василий. Вернувшийся в семью после войны, Герой Советского Союза Василий Тимофеевич Боченков обнаружил, что жена вышла замуж за другого, после получения похоронки на мужа в 43-ем. Оставив сыновьям два пригнанных из Германии американских автомобиля, он отправился бродить по бескрайним просторам необъятной Родины. Судьба привела его в тихий казачий хутор на берегу живописной реки Кубань. В поисках ночлега он заглянул на огонек в одну из крытых камышом хат, где за рюмочкой наливки казачьи вдовушки «спивали песняка», отмечая майские праздники. Там и приглянулась ему черноглазая певунья Ольга. Так и остался Василий в том хуторе, став отцом моей маме и ее сестре и мужем моей бабушке Ольге Сидоровне.

Василий быстро прижился в хуторе. Трудолюбие всегда было в почете у казаков, а Василий, получая приличную военную пенсию и «геройские», никогда не чурался работы – чинил обувь хуторянам, помогал поправить забор, отремонтировать дом вдовушкам. На пустынном поле посадил бахчу, а во дворе дома завел кроликовое хозяйство. Да еще и рыболов оказался знатный – рыбы ловил так много, что Ольге приходилось ездить в базарные дни в Краснодар и продавать излишки на рынке – еще одно умение, которому пришлось научиться от местных казачек.

Впервые за долгие годы Ольга с детьми зажили более-менее обеспечено, сыто. Потом, при строительстве Кубанского водохранилища, хутор Старокубанский вошел в список затопляемых земель. Василий и Ольга получили двухкомнатную квартиру в Краснодаре, в доме где в основном жили семьи ветеранов ВОВ.

Василий Тимофеевич и там не сидел сложа руки – подрабатывал сантехником, чем вызывал не беспочвенную ревность у Ольги – ведь чинить вызывали в основном одинокие вдовушки. Но с недолгими разборками и распрями Василий и Ольга продолжали жить вместе, собирая к застолью на все праздники дружную казацкую семью. Ольга понемногу научилась читать, с удовольствием смотрела «Международную панораму» по телевизору и не пропускала «Клуб кинопутешественников» по воскресеньям, повышая свой кругозор и самообразование. Несколько лет проработала вахтером в троллейбусном парке, помогала дочерям воспитывать внуков и не привыкшая сидеть без дела уговорила Василия купить дачу, где и проводили в труде все теплые дни, начиная ранней весной и заканчивая поздней осенью.

Меня, с малых лет, бабушка приучала к труду.

Причем мягко, не навязчиво, как это могут делать только бабушки. На даче, например, она не заставляла меня лезть в колючий малинник, а предлагала полить цветы. Если я просила, чтобы она испекла мой любимый пирог с курагой – говорила, что для этого нужно сходить за мукой и яйцами в магазин. И я пятилетняя самостоятельно ходила в универсам за покупками по списку, как бы участвуя в процессе. (Потом мне рассказывали, что в первый раз бабушка кралась за мной по всему пути следования, чтобы проследить все ли в порядке).

Бабушка Оля всячески поощряла мои стремления сделать что-то самостоятельно. Учила меня кулинарному искусству – так например у нее я научилась готовить из одной курицы 7 блюд, запросто приготовить обильное застолье для неожиданных гостей, легко обращаться с любым тестом. В 9 лет я уже встречала родителей с дачи, приготовленным супом с фрикадельками, «чахохбили» и блинами. Но таких пирогов, как у моей любимой Ольги Сидоровны я не ела никогда в жизни и повторить эти шедевры мне не удается.

Прожив не простую, но светлую жизнь бабуля ушла из жизни в возрасте 83 лет, покинув нас в рождественскую ночь. Говорят, что православные почившие в христианские праздники попадают в рай. Надеюсь моя дорогая, любимая белорусская казачка и там звонко распевает свои песни.

(Анонс проекта)