Психолингвистический анализ выявляет расстройства личности через речевые паттерны. Но почему учёные исследуют простых людей, игнорируя тревожные лингвистические маркеры в выступлениях мировых лидеров? Критическое размышление о приоритетах современной психологии.
Сегодня я наткнулся на очередное исследование о том, как по выбору слов можно диагностировать расстройства личности у обычных граждан.
Читал и не мог избавиться от саркастической усмешки: какая трогательная забота о психическом здоровье населения.
Учёные анализируют текстовые сообщения, электронные письма, комментарии в соцсетях простых смертных, выискивая признаки нарциссизма, антисоциального или пограничного расстройства. Благородное занятие, не спорю.
Но знаете, что меня по-настоящему поражает в этой благостной картине научного прогресса? Почти религиозное нежелание обратить эти методы туда, где они могли бы принести реальную пользу человечеству.
Я говорю о выступлениях тех, кто принимает решения о войне и мире, о жизни миллионов, о будущем целых континентов.
Двойные стандарты научного любопытства
Исследователи с упоением препарируют переписку рядовых граждан, ища там местоимения «я» и «мне», подсчитывая частоту слов «ненависть» и «злость». Они объясняют нам, что люди с расстройствами личности используют больше эгоцентричной лексики, демонстрируют безэмоциональный тон, ригидность мышления, манипулятивность. Всё это якобы проявляется в речи задолго до явных признаков психологических проблем.
Прекрасно. Замечательная методология. А теперь главный вопрос, который заставляет меня скрежетать зубами: почему никто не применяет эти инструменты систематически к публичным выступлениям мировых лидеров?
Представьте: у нас есть горы текстового материала — речи, интервью, твиты, официальные обращения. Всё в открытом доступе, всё документировано, датировано, проверено. Идеальный материал для психолингвистического анализа.
И что мы с этим делаем? Практически ничего. Зато с удовольствием ставим диагнозы каким-нибудь несчастным, оставившим резкий комментарий под новостной статьёй.
Когда язык власти говорит больше, чем хотелось бы
Давайте на секунду представим, что учёные всё-таки решились бы провести масштабное исследование речевых паттернов политических лидеров последних десятилетий. Использовали бы те же критерии, что и для обычных людей: частоту самоцентрированной лексики, эмоциональную окраску, признаки грандиозности, отстраненности, враждебности, способность к эмпатии.
Что бы мы обнаружили?
Боюсь, результаты могли бы стать слишком неудобными. Слишком явными. Слишком тревожными.
Когда человек, контролирующий ядерный арсенал, систематически демонстрирует в своих выступлениях паттерны, характерные для злокачественного нарциссизма — грандиозность, отсутствие эмпатии, ориентацию на доминирование, — возможно, это заслуживает большего внимания, чем анализ переписки офисного клерка?
Когда лидер государства использует язык дегуманизации по отношению к целым народам, когда его речь насыщена враждебной, негативной и отстраненной лексикой, когда он избегает слов, выражающих коллективную ответственность (тех самых «мы»), заменяя их императивным «я решил», «я приказал», — не кажется ли вам, что это требует профессионального психологического анализа?
Неудобная правда о спектре расстройств
Исследователи справедливо отмечают, что расстройства личности существуют в спектре.
«В конце концов, все мы немного нарциссичны», — успокаивающе говорят они. Проблемы возникают, когда эти черты становятся жёсткими, интенсивными или деструктивными.
Но вот в чём злая ирония: когда обычный человек демонстрирует перепады настроения, негативизм, ригидность мышления или манипулятивность, последствия ограничиваются его личной жизнью, семьёй, небольшим кругом знакомых. Неприятно, да. Но масштаб ущерба конечен.
Когда же эти черты проявляет человек у рычагов власти, масштаб меняется катастрофически. Его ригидность мышления трансформируется в неспособность к дипломатии. Его грандиозность — в имперские амбиции. Его отсутствие эмпатии — в готовность жертвовать тысячами жизней ради абстрактных «исторических целей». Его манипулятивность — в пропагандистскую машину, перемалывающую реальность.
И мы что, всерьёз считаем более важным диагностировать расстройства у тех, кто не может повлиять ни на что, кроме атмосферы в собственной квартире?
Молчание учёных как форма соучастия
Я понимаю, почему это происходит. Исследовать обычных людей безопасно. Можно публиковать статьи, получать гранты, строить карьеру. Никто не придёт с проверками, не закроет лабораторию, не обвинит в политической ангажированности.
А вот систематический психолингвистический анализ речей мировых лидеров с последующими «теоретическими выводами и практическими действиями» — это уже опасная территория. Это вопросы о легитимности власти, о правомочности принимаемых решений, о необходимости психологического тестирования для политиков.
Но разве научная истина не должна быть важнее комфорта и безопасности?
Если у нас есть инструменты для выявления потенциально опасных психологических паттернов, разве не наша обязанность применять их там, где они нужнее всего?
Технологии есть, воли нет
Исследователи хвастаются: благодаря компьютерному анализу текста мы теперь можем обрабатывать огромные массивы данных быстро и эффективно. Алгоритмы выявляют тонкие сигналы, которые человек может пропустить. Искусственный интеллект обучается распознавать паттерны, предсказывать поведение.
Технически провести масштабное исследование речей политических лидеров с 1945 года до наших дней — задача вполне решаемая. Сопоставить выявленные психолингвистические маркеры с последующими политическими решениями. Проследить корреляции между речевыми паттернами и катастрофическими последствиями.
Представьте публикацию таких результатов. Рейтинг мировых лидеров по степени выраженности нарциссических, антисоциальных, параноидальных черт на основе объективного анализа их публичных высказываний. Прогностические модели: какие речевые паттерны коррелируют с агрессивной внешней политикой, репрессиями, экономическими авантюрами.
Утопия? Возможно. Но почему мы даже не пытаемся двигаться в этом направлении?
Вопрос, на который нет ответа
Я закрываю статью о диагностике расстройств личности по текстовым сообщениям и думаю: может быть, в этом и есть главная дисфункция нашего времени?
Мы создаём инструменты колоссальной мощности и применяем их к объектам минимальной значимости. Мы скрупулёзно исследуем психологию тех, кто не влияет ни на что, и стыдливо отводим взгляд от тех, в чьих руках сосредоточена реальная власть.
Возможно, самое опасное расстройство — это коллективная слепота общества, которое предпочитает измерять температуру у здоровых, игнорируя горячечный бред у постели больного, держащего в руках оружие.
Но я всего лишь обыватель, оставляющий комментарии в интернете.
Наверное, скоро какой-нибудь алгоритм проанализирует мой текст и выдаст диагноз.
Интересно, кто проанализирует тех, кто создаёт эти алгоритмы? И кто — тех, кто решает, к кому их применять?
Вопросы, вопросы, вопросы.
А ответов, как всегда, не предвидится.
Зато исследований психологии простых смертных будет ещё больше.
Для нашей же пользы, разумеется.
#психолингвистика #анализречи #расстройстваличности #политическаяпсихология #властьиобщество #психологияполитики #критическоемышление #нарциссизмвласти #речевыепаттерны #социальнаяпсихология #этиканауки #компьютерныйанализ #психодиагностика
