В городе Кали. Индийские истории, часть 1.

   Я мечтала попасть сюда лет с 15. Не знаю почему. Тогда я даже не знала ни одного названия города, кроме Дели, но мне интуитивно казалась, что Индия должна быть наполнена какой-то невероятной магией.
   И вот сегодня, добираясь из аэропорта Калькутты до центра города по безумному трафику — машины, мотоциклы, рикши, автобусы, люди сливались в постоянно гудящий, хаотично двигающийся поток — я, сидя в тук-туке, ловко маневрирующему по узким дыркам между другими участниками движения, слушая громкую индийскую музыку под аккомпанемент машинных гудков, не переставала улыбаться. Да, все происходящее было настолько непривычным, что казалось безумным. Но мне определенно нравилось настроение этого безумия.
   Судьба привела нас в гестхауз Paragon: место в общей спальне по 150 рупий (3, с небольшим доллара) за сутки, и основной контингент — путешествующая молодежь из разных стран.
   И вот мой первый вечер в Индии. Я курю траву, стоящую смешные деньги и купленную в государственном магазине (марихуана легальна в некоторых штатах Индии, но не во всех), болтаю под звездами с европейцами, и уже ощущаю волну индийской магии. Хорошо.

***    — Откуда вы?
   — Из России.
   — О, у меня много студентов в России. Я преподаю йогу.
Мы сидели в уличной кафешке в ожидании еды. Молодой индус с черной бородой, заговоривший с нами, был одет в простую синююю рубашку. Нас то и дело одергивали нищие или калеки, жестами прося денег. Неприкращающиеся гудки автомобилей, тук-туков, мотоциклов сливались с приветливыми криками индусов “Халло! Хау а ю?!”, раздающиеся со всех сторон.
— Вы преподаете в каком-то ашраме?
— Да, в ашраме в Варанаси. Очень много людей приезжает к нам в ашрам.
   Мы разговорились. Данное кафе, занимающее небольшую уличную кухонку и две скамейки для посетителей, служило не только источником слегка европеизированной индийской пищи по низким ценам, но и неизменным местом для знакомств одних странных персонажей с другими.
   — В Сибири, чтобы греться пьете ли вы алкоголь?
   — Мы нет.
   — Курите ли?
   — Иногда, марихуану.
   — Это хорошо. Марихуана — хорошая энергия, энергия бога. Алкоголь — энергия дьявола. Сегодня в Калькутте праздник, на нем можно будет курить легально.
   — Сегодня? Где?
   — В одном священном месте. Мы собираемся туда поехать минут через 10. Если хотите, можете присоединиться.
   — Да, конечно, хотим.

   Через 10 минут мы уже двигались по улице в поисках такси.
   — И что курить на празднике совершенно легально?
   — Да, конечно. Это же дань уважения Шиве. В Индии вообще нет никаких проблем с курением. Проблемы только с продажей. С курением — никаких. Для иностранца точно не будет никаких проблем. Для индуса могут быть, но необязательно. В Индии курят все. Как-то мы курили в парке, к нам подошли полицейские и обратились ко мне “бабá, позволительно ли нам покурить всем вместе?” И мы покурили все вместе. В Индии курят все. Это священно.
   Мы двигались на такси 50х годов по улицам Калькутты. Маневрируя между другими транспортными средствами, руководствуясь только одним правилом — сделай все, чтоб ни с кем не столкнуться. Я чувствовала себя, как в кино. Итальянка, ехавшая с нами засмеялась на эту фразу: “Все, кто приезжает в Индию, чувствуют себя как в кино. Я до сих пор себя так ощущаю.”
   Мы вышли из такси и прошлись переулками до некоторой площадки между домами. Около 100-150 индусов сидело разными кучками прямо на мостовой, постелив на нее куски полиэтилена. В центре каждого круга горело несколько свечек и были зажженны благовония. Несколько индусов чуть в стороне творили музыку.
   Бабá попросил нас подождать, он подошел к одному из собравшихся и говорил с ним, видимо, о нас. Мы, четверо (2е русских и 2е итальянцев), были единственными белыми здесь. Бабá попросил меня надеть капюшон и мы вошли внутрь. Подошли к одному из кругов и сели на мостовую. В отличие от городских улиц здесь никто из индусов не пялился на нас как на инородные элементы. Некоторые дружелюбно улыбались.
   Бабá отошел, потом вернулся с горстью травы.
   — Меня угостили. Вы когда-нибудь курили чилум?
   — Нет.
   — Вы курите джойнтами?
   — ну, например.
   — Мы не курим джойнтами никогда. Только натуральные продкты. Глина, хлопок и растение. Никаких искусственных материалов, никакой химии, никакой гидропоники. Чистое растение.
   Нам передали чилум.
   — Держите его вот так. И не прикасайтесь губами к чилуму. Прикасаться к нему губами нельзя. И дальше передавайте человеку справа правой рукой.
Мы покурили. Трава была хорошей. Всё стало походить на фильм ещё больше. Или на книгу Пелевина.
   Мы сидим на мостовой с толпой индусов, вокруг мусор, горят свечи, играет ситар и все курят траву, приговаривая мантры. Обстановка — нечто среднее между накуркой с дворовыми пацанами в гаражах и бесконечно сакральным обрядом.
   Бабá скрутил джойнт.
   — Это специально для вас.
   Мы покурили еще.
   Каждый индус, который курил чилум прислонял его сначала к своему лбу и что-то произносил. Мы спросили, что это значит.
   — Мы отдаем почтение Шиве. Шива — это не некое создание где-то. Он есть в каждом человеке. Бом булинат! Бом!
   Я кивнула.
   — В индуизме множетво богов, — начала я свой вопрос, — если они не представляются как некие сущности, значит ли это, что все это некоторые архетипы?
   — Да, это так. И они есть в каждом человеке. В каждом человеке есть то, что олицетворяет собой Шива, то, что олицетворяет собой Кали. Разные типы энергий, разные состояния.
   По кругу пошел очередной чилум. Какая-то тень проскользнула и перед каждым сидящим появилось по пластиковуму стаканчику с густоватой массой внутри.
   — Это сладости. Всегда после травы и гашиша нужно есть сладкое.
   Индусы знают толк, да.    На вкус масса оказалась абсоютно неопределяемого состава. Но пленительно заполняла пустоту вкусовых ощущений, расцветая в голове буйсством красок. Сладости в Индии очень самобытные, их множество разновидностей и почти никогда непонятно из чего они. Причем покупая в разных местах на вид вроде бы схожие формы пирожных, получаешь совершенно разные результаты. (Лавочки со ладостями предусмотрительно расположенны по городу с частотой раз в 5 минут пешей ходьбы, чтобы никогда не возникало неудовлетворенного желания ништяков. В этих лавках ништяки продаются поштучно и стоят 3-8 рупий за штуку (5-10 центов))
   Напротив меня сидел индус лет 40, покачиваясь в медитативном ритме, закрывая глаза и излучая великолепие добродушия. Шанти. На футболке у индуса была надпись на латынице "No past. No future. Just now." Позже мы с ним познакомились. Здесь же в кругу курил его разговорчивый улыбчивый сын, практически мой ровесник, 23х лет.
   У индусов нет таких поколенческих границ, как, например, у русскиих. Людям с разницей в 20 лет, действительно, интересно вместе — они вместе работают, общаются, ходят в храмы, празднуют, развлекаются.
   Принесли огромную миску бериане (рис) и все стали есть его руками, беря небольшими щепотками.
   — Угощайтесь. Все беслатно. Это святой праздник.
   Разносящиеся звуки ситара и быстрые биты табл были совершены в своей интенциии — хотелось танцевать в каком-то порывистом трансе, покидая собственное тело. Становилось очевидным, почему транс-вечеринки зародились именно в Индии. Кто-то истощенно-худой в оборванной одежде, босяком танцевал на мостовой, становясь сумеречной тенью. Свечи горели маленькими островками света. Запах благовоний окутывал облаком.
   Нам надо было возвращаться.

   Мы ехали на такси, возбужденные и задумчивые. Лиза, итальянка, попросила водителя закрыть окно, чтобы не дуло. Он не отреагировал. Она попросила еще раз. Бабá обратился к таксисту на хинди. Тот что-то ему отвеитил. Баба пояснил, что водитель не может закрыть окно, т.к. слишком пьян и ему нужен холод. Среди всего происходящего это объяснение казалось вполне естественным, и мы только засмеялись. Город Кали — dark side.
***    — Одну чапати, плиз
   — Три рупии.
   — Сколько?
   — Три рупии. (около 3х центов)
   — Тогда две.
   Нам подали 2 больших лепешки. Я удивленно смотрела, прикидывая, можно ли купить в России что-нить за 4 рубля. Стали накладывать в полиэтиленовый пакетик что-то типа тушеной картошки с овощами.
   — Это что?
   — Это вместе с чапати.
   “Это” оказалось вкусным. Тушеная картошка, с брокколи, стручковой фасолью и чем-то еще. Чапати с пылу жару были божественны. Мы прошли несколько метров к лавке, где разливали чай. Заплатив 8 рупий мы получили два глиняных горшочка с ароматной молочной масалой. Обед нам обошелся меньше, чем в 5 рублей на человека. Недурственное начало. На следующую демонстрацию выйду с лозунгом “Чай, чилум, чапати” — сочетание, претендующее на совершенство.

   Саддер Стрит кишила людьми, собаками и разнообразным транспортом. Каждый третий встречный останавливался поздороваться с нами и спросить, как мы себя чувствуем сегодня. Здесь это не было праздным любопытством. На неудовлетворительный ответ, скорее всего последовало бы предложение покурить (в лучшем случае) или купить (в худшем) гашиша. Казалось, что чуть ли не каждый пятый торгует здесь травой. Для кого-то это был дополнительный заработок: развеселый улыбчивый продавец фруктовых салатов, свежих соков и ласси в первый же вечер, задорно подмигивая нам, предложил спешл-ласси (речь идет о бханг-ласси — традиционном индийском психотропном напитке на основе йогурта и конопли). Для кого-то основным: по Cаддер стрит курсировал “профессиональный диллер”, представляя собой, словно бы персонажа из мира WOW, заходя на зону действия которого, ты вынужден выслушивать ограниченный набор фраз: “Друг, у меня есть прекрасный стаф! Из Манали. Пойдем за угол. Всего пять минут. Отличный стаф, друг. Ты мой друг, для тебя — хорошая цена”.
   Когда идешь по переполненной улице, где каждый может заговорить с тобой, а половина из них делает это — ощущаешь себя в коммуникативном передозе. Город Кали — это перенасыщенное пространство, окунаясь в которое очень скоро возникает желание вынырнуть. Попускаюсь в хостеле или в интернете.
***
   Появляется бабá, подмигивает и знаком зовет за угол. Курим отличный гашиш. Всё расцветает. Бабá исчезает так же быстро, как появился. Я смеюсь: “ничё у него способ “пробуждения” людей: собирать на халяву гаш и траву в виде подношений, а потом накуривать всех подряд.”
   Улыбаясь, осматриваю улицу. Разноголосица улыбок с разных сторон появляется в ответ. Один из продавцов одежды окликом спрашивает, как мы. Я кричу, “отлично!”, широко ему улыбаясь. Он знаком спрашивает покурили ли мы уже. Я киваю. Он радостно подмигивает.
   Многие здесь накуриваются каждодневно, постоянно, в течение многих лет, в течение жизни. При этом они работают и делают свой мелкий бизнес. И никто не относится к своей работе серьезно. Они деают свои выживальческие дела, как будто бы проживают роль человека, делающего эти дела. Есть люди, проживающие роль нищих попрошаек, люди, проживающие роль владельцев кафешек и магазинчиков, люди, проживающие роли торговцев и рикш. Они играют в свои роли хорошо и с упоенной отдачей, но при этом это всего лишь игра. Just for life. Not serious. Люди, у которых где-то чуть ли не на уровне ген прописана функция отсечения эго. Люди города Кали.
   Западные духовные искатели могут сколько угодно говорить самим себе о бесконечном цикле перерождения души и преодолении страха смерти, но переходя через дорогу при этом, они всегда посмотрят предварительно по сторонам. Перебегая вместе с калькутцами через оживленное четырехполосное шоссе, где ни одна тачка не будет тормозить, я участвовала, словно бы в сцене из Бойцовского клуба, внутренне манифестируя, что это не будет последней сценой в моей жизни.
   И все же что-то неуловимое роднило в моих глазах индусов из города Кали и жителей родной мне Сибири. Dark energy, стремление к диссоцияации, способность сделать своей естественной средой полное отсутствие комфорта…
   И вот я закрываю глаза и представляю альтернативную линию истории, в которой у нас, в Сибири, не насадили христианство и алкоголь, а так и остались язычество и культ мухоморов...
   Суровая сказочная Сибирь в моей голове.

   текст, иллюстрации © Awispa

    Текст является художественным произведением, и автор может не разделять мнения своих персонажей. Цены указанные в тексте могут не соответстсвовать действительности, т.к. действительность изменчива. Любые недовольства по поводу описания сцен употребления запрешенных в России субстанций рекомендуется отправлять прямиком господу богу, минуя инстанцию автора.