В Бодхгайю мы приехали рано утром и сразу же окунулись в непереносимый смог. Не то что бы воздух был грязным, скорее в нем было столько всего лишнего, что грязь уже была не атрибутом воздуха, а они были двумя разными субстанциями, не поделившими одно место. Я закуталась в шарф по самые уши, стараясь защитить дыхательные пути.
— What a fuck! И это место, куда приезжают за следом просветления Будды??! Похоже, за тысячелетия здесь все изменилось не в лучшую сторону или Будда был мазохистом.
Будда мазохистом не был. Просто маленький городишка стал жертвой своей популярности.
Сквозь сельскую застройку проглядывал силуэт конструкции, напоминающей то ли инопланетный корабль из странных фантастических фильмов, то ли остаток древней вымершей цивилизации. Но уж точно не буддистский храм в моем понимании. Но это был именно он — храм Махабодхи — то, ради чего сюда приезжают тысячи людей. Именно здесь под священным баньяном, медитируя 3 дня и 3 ночи, Будда обрел просветление, а потом медитируя еще несколько недель, закрепил полученный результат. Значительно позже на месте сего события выстроили огромный храмовый комплекс, жемчужиной которого является дерево, полученное из черенка того самого, под которым медитировал принц Сидхартха.
Марко не возвращался. Темноту на осколки разбивал лай уличных собак. Из осколков в узкой полосе просвета между зданиями складывались звёзды.
Внизу раздался какой-то пронзительный металлический звук. Я вышла из гипнотического транса и позвала-таки Ивана тоже спуститься в холл.
В гостинице, похожей на советский санаторий никого не было. На всех четырех этажах. Только в холле озадачено сидел Марко и скрипел огромными металлическими воротами, закрывающими вход.
— Вам не кажется, что это как-то странно? — Итальянец был явно обескуражен тем, что нам предстояло ночевать в тёмном безлюдном склепе, — может мы хотя бы ворота закроем? — Oн тоскливо скрипнул ими еще раз.
— Relax, bro! Вся гостиница наша! Все берлинские анархисты-сквотеры нам завидуют. Cейчас устроим пати!
Мы зажгли свечи перед изображением Ганеши и я бухнулась на диван в холле. Парням места на диване не оставалось.
Совесть не успела меня замучить. С улицы стала доноситься музыка.
Если ты не идёшь к пати, пати идёт к тебе.
Из соседнего проулка неслись традиционные индийские звуки. Марко был уже там. Там же была свадебная процессия. Впереди задавали настроение музыканты, затем танцуя какую-то индийскую лезгинку передвигались мужчины, после них отдельной спокойной группой шли женщины, далее — носильщики, несущие на своих головах многокилограмовые установки светомузыки, а замыкал шествие передвижной генератор.
Процессия фонтанировала энергией и мы, сами того не замечая, увязались за ней.
— Ребята, проходите вперед! — Индийский тамада радостно заулыбался, заметив белых гостей, — пойдемте танцевать!
Меня долго упрашивать не надо. Я танцую где угодно, с кем угодно и как угодно.
Семь минут слияния с музыкой и, надевая мне на шею гирлянду из белых цветов, тамада шепотом просит «Пожалуйста потанцуй еще, я дам тебе денег. Сколько хочешь». Я смеюсь. И говорю, что устала. Меня ведут знакомить с женихом. Жениху на вид лет 13. Красивый мальчик в тюрбане и курте из дорогих тканей. Его глаза светятся счастьем. Невеста стоит немного вдалеке в окружении девушек, вся закутанная в драпировки. Маленькая индийская принцесса.
Процессия останавливается. Мы пришли. Нам открывается двор размером почти в целый гектар, с большими праздничными столами, ломящимися от угощений, сценой, на которой индийские танцовщицы создают пластичные истории, и отдельной территорией со светомузыкой для дискотеки. Там отрываются только мужчины.
Тамада всё не отходит от меня и канючит, чтобы я потанцевала еще, но видя нездоровый интерес от уже пьяных индусов я отнекиваюсь. Нас ведут к столу и настойчиво пытаются накормить. Столы с едой длятся метров 40. Такой пир почему-то оживляет во мне картинки из сказок Пушкина. Как назло есть совсем не хочется. Из вежливости съедаем мороженное.
Публика вокруг становится всё пьянее. А мне становится всё более не по себе. Индийские мужчины навеселе начинают выглядеть агрессивно. Оценив численное превосходство не в пользу своих спутников, намекаю, что впечатлений достаточно.
В гостинице всё еще никого нет.
Хозяина гостиницы мы не увидели и на следующие дни.
Храм Махабодхи словно бы существовал в совсем ином пространстве, отделенном от внешнего поселка незримыми стенами параллельной реальности. На территории комплекса воздух ощущался чистым и прозрачным, уровень шума резко падал, и всё было наполнено какими-то чудными вибрациями, попадая в которые ты сразу же ощущаешь изменение своего состояния.
Если христианские церкви — это тяжеловесные монолитные творения с опциональным количеством кустиков и деревьев рядом, а здания индуистских храмов вообще чаще всего лишины какой либо внешней эстетики, потому что для индуистов внешнее не важно, и главная эстетика достигается раскуриванием чилума возле храма и погружением в экзальтированные ритуалы внутри, то буддистские комплексы выстроены чуть ли не по принципам сакральной геометрии, зачастую с огромными парками, в которых приятно находится часами даже абсолютно нерелигиозным людям.
В комплексе Махабодхи парк не просто огромен. Он пленительно разнообразен ландшафтным дизайном и декоративными элементами. Пройдя через лужайку для медитаций мы выходим к пруду, в центре которого — расписная статуя Будды, сидящего под капюшоном кобры. Мы падаем на траву и наблюдаем как солнце бликами играет по воде. Простое земное счастье собирается на кончиках моих пальцев.
Но завтра нам уезжать в Варанаси. Потому что завтра — Маха Шиваратри. Праздник, который я намерена встречать только в Варанаси.
текст, иллюстрации © Awispa
В городе просветления. Индийские истории, часть 2.
63
awispa
в путешествия
в путешествияВам может быть интересно
Очень красиво.
Спасибо! :))
Жалко не увидела пост раньше, обязательно бы проголосовала:)