Окна в доме напротив

Автор: Елена Корф

Раньше Агата совсем ничего не боялась. В свои шестнадцать она могла сесть в машину к какому-нибудь незнакомцу прямо посреди ночи – и доехать на фестиваль. Могла пройти по кладбищу хоть в полночь, могла прогуляться по тонкому льду в самом начале весны и засунуть (засунула ведь!) свою руку в ящик со змеями.
Могла спокойно гулять по крыше высотного здания и завести, как питомца, огромного паука.
Агата не боялась ничего. Но, закончив учебу и планово переехав, она лишилась этого умения.

Всё началось в самой обычной квартире – таких сотни по целому городу.
Агата приметила ее сразу: просторную и полупустую, настоящий оплот идеального минимализма, если ничем ее не захламлять. Огромная спальня с единственным большим окном, удобный раскладной диван и подобие рабочей зоны в углу: деревянный столик и стул, а рядом книжная полка. Кухня, напротив, маленькая, но светлая, будто рассчитанная на лишь одного жильца. Чистая ванная и, как подарок, приличных размеров балкон, переделанный в летнюю лоджию. Еще только переезжая, Агата уже видела себя читающей в плетеном кресле и слышала капли дождя, стекающие по стеклу.
Но, вопреки ожиданиям, найти спокойствие в новой квартире ей так и не удалось.

В первые дни всё было почти идеально: осознание собственного жилья и абсолютной свободы, неспешное обустройство на новом месте и заполнение книжной полки привезенными из дома фолиантами. Агата читала, слушала Дэвида Боуи и пила кофе, иногда отвлекаясь на вид из окна, совершенно особенный в чужом городе. Иногда Агата грустила. Редко – плакала по ночам от неожиданно нахлынувшего, острого одиночества. Но, как думалось самой девушке, такое случается с очень многими начинающими абсолютно новую жизнь людьми. Она успокаивала себя и снова погружалась в одинокую, но в чем-то необходимую ей рутину.

Однако спокойствие быстро закончилось. Свет в квартире часто гас сам по себе, книга, чуть раньше поставленная на полку, вдруг снова оказывалась на столе. А посреди ночи девушку вдруг будил не то резкий звук, не то чей-то взгляд, прожигающий и ощутимый. Сначала Агата стремилась об этом забыть, она придумала больше сотни рациональных, очень логичных причин. Она изо всех сил игнорировала происходящее в доме и пыталась отвлечься на домашние дела, работу или настольные игры.

Но все эти способы, один за другим, потерпели ужасный провал. Впервые в жизни Агата стала чего-то бояться.
Она купила ночник, включая его до утра, и прислушивалась к разным звукам, раздающимся в новой квартире или на улице за окном.
Уже скоро девушка начала присматривать новый дом и искать подходящего экзорциста, поэтому проводила свои вечера за поиском объявлений.

Так было и в этот раз.
Агата в очках, в просторной домашней одежде, сидела на мягком диване, листая поток новостей. Всё происходящее, вся чертовщина казались ей полным абсурдом, но жить с этим она уже не могла. Ей было стыдно за свою храбрость, исчезнувшую в один миг, стоило только столкнуться с чем-то действительно необъяснимым. Невообразимым, и непонятным, и, самое главное, повторяющимся изо дня в день. И змеи, о которых она знала, которых могла увидеть и нащупать своей рукой, казались совсем незначительной мелочью рядом с тем, что пугало ее почти месяц.

Часы пробили десять часов, и Агата вся напряглась, уже зная, что именно в это время в квартире мигает свет. Она выждала пару секунд, испуганно пропустив вдох, но ничего не произошло. Яркие лампочки в люстре всё так же светили без перебоя, омывая просторную комнату потоками теплого света.
Зато на кухне послышался тихий звон и словно закипел чайник. Сначала Агата решила, будто бы ей показалось: на кухне еще никогда ничего не случалось, да и воду она не ставила. Но звук повторился: звенела чашка и маленькая привезенная из дома ложечка, так, будто кто-то неловко размешивал сахар.

«Не почудилось...» – с ужасом выдохнула Агата. Она хотела сделать так, как поступают дети, испугавшись Бабы-Яги – спрятаться под одеяло и тихо ждать, пока весь кошмар закончится, – но вовремя переборола себя. «Что бы там ни было, хуже уже не будет», – мелькнула мысль, и девушка, вооружившись одним из своих фолиантов, начала тихо красться по коридору, пока не увидела, что за столом сидит самый простой... человек.

– Ты что здесь делаешь?! – почти закричала Агата, от шока забыв о вежливости. Да и как не забыть, когда на твоей кухне сидит непрошеный гость и по-хозяйски пьет чай?
– В гости зашел, – невозмутимо улыбнулся ей незнакомец. Он был неожиданно бледен («Наверное, наркоман», – тут же решила Агата), с блестящими, зелеными, как малахит, глазами. Одет был совсем по-простому, но добротно и чисто, и точно не походил на бездомного. Но и на вора он не был похож: кто проникает в чужую квартиру, чтобы выпить Эрл Грея?

– Ты не маньяк? – осторожно спросила девушка, на всякий случай готовя книгу, если понадобится оборона. Вопрос прозвучал совершенно дурацки, и она на секунду задумалась, что выглядит более глупым: честный вопрос к маньяку или попытка использовать как оружие томик старенькой энциклопедии.
Пришелец засмеялся:
– Точно нет.
– А как попал сюда?
– Через балкон. Вот, чаю решил попить. Ты не против?

Агата фыркнула. Ей хотелось пригрозить полицией, вытолкать незнакомца взашей. Выкрикнуть: «Против, конечно! Ты сдурел? Это частная собственность!», но перспектива снова остаться одной, с одиночеством, с новыми страхами, вдруг увиделась невыносимой. Настолько невыносимой, что принять у себя вот этого непрошеного гостя казалось не таким уж и абсурдом.
– Не против я. Пей.
И незнакомец слабо улыбнулся.

– А ты чего это свет везде повключала? Электричество же, потом счета будут... – как бы невзначай спросил он. И действительно, Агата не гасила свет, считая, что в темноте ей будет еще страшнее. Но, просыпаясь, она с ужасом замечала, что в доме царит густой мрак. От воспоминаний об это по спине пробежали мурашки.

Девушка помедлила с ответом, наливая себе чай, отмечая, что ее любимая кружка осталась нетронутой. После произнесла:
– Счета будут и так.
И, подумав, добавила:
– Здесь, знаешь, творится какая-то чертовщина. Мигающий свет, вещи не на своих местах, звуки странные. А еще... я будто чей-то взгляд спиною чувствую. И так постоянно, особенно по ночам.

Агата поспешно отвела взгляд, но мгновением позже снова взглянула на собеседника. Он побелел еще сильнее и сделался будто бы меньше: втянул голову в плечи, нервно поскреб пальцами запястье. Испугался, что ли?

В следующую секунду гость улыбнулся ей виноватой улыбкой и едва слышно пробормотал:
– Так при свете же спать... Вредно. – И это прозвучало так растерянно и сокрушенно, что Агата тут же поняла, кто «заботился» о ней весь этот месяц.
– И музыка – тоже ты?
– Я. Ты грустила, и я подумал... – Агата поспешно его перебила:
– И книги?!
– Они интересные. – Парень пожал плечами. Он выглядел очень смущенным, почти неловким, и девушка, наверно, посочувствовала бы ему, если бы не находилась в таком сильном шоке.
– А мигал?..
– Технически, не я, – гость оживился, почувствовав возможность переложить вину на другого и избежать закипевшего гнева Агаты. – Это всё твой выключатель. Не любит, когда я прихожу. Говорит, нечего мне здесь делать.
– И правильно говорит, – тут же подтвердила девушка, и пришелец виновато опустил глаза.
– Хорошо, что ты котов не держишь, – зачем-то произнес он. – Они тоже не любят... Ну, таких, как я.
– Подлых взлом?.. – «...щиков». Агата осеклась на полуслове. Лишь последняя фраза гостя навела на мысли о том, что она так старательно отрицала. Не мог он пролезть через лоджию. Не мог выключать свет и брать книги, при этом оставаясь незамеченным. Не мог так ясно понимать, почему мигает вечерами...
– Ты мог довести меня до больницы, – почти прошептала она, не зная, кричать от ужаса или делать вид, будто ничего не случилось. Призрак залпом допил свой чай и потянулся к пустому чайнику. Обреченно вздохнул, налил воду из фильтра и снова зажег огонь.
– Да я понял уже... Потому и пришел – вот так, – когда заметил, что всё идет не по плану.
– Вот этим и мог, – констатировала Агата. – Тебе в голову не приходило, что ты можешь кого-то... Даже не знаю... шокировать своим присутствием? – ее голос прозвучал с иронией, и, усмехнувшись, она сделала глоток чая, чтобы промочить горло.

Наступило долгое молчание. Чайник вскипел, и возня духа на кухне немного разрядила обстановку.
– Я где-то читал, – пояснил он, – что люди, верящие в сверхъестественное, морально готовы к своей встрече с ним. Ты же, видишь, не испугалась. Даже ни разу не закричала.
– Это от шока, – огрызнулась Агата, но всё же признала – не испугалась. Будто в душе уже давно ждала чего-то такого.

Ей не было страшно, напротив, присутствие странного гостя не давало ей чувствовать одиночество, засевшее крепко и глубоко внутри. И пусть его план был совершенно дурацким, он был, пожалуй, единственным человеком, проявившим к ней каплю заботы. Или почти человеком... Это не так уж и важно.

Негромко вздохнув, девушка тихо спросила:
– А почему именно в десять?
– О чем ты?
– Свет мигает в десять часов.

Призрак нахмурил густые брови, придавая себе важный вид. Но в его глазах плясали искры, и, присмотревшись, во взгляде можно было найти то тепло, с которым он относится к Агате.
– У духов тоже есть свои дела. А потом – свободное время.

Агата поморщила нос, скрывая тихий смешок. Ей ужаснейше хотелось улыбнуться, хотелось засмеяться и – чуточку позже – спросить, что за дела бывают у призраков. Но она только произнесла:
– Я думала, вы появляетесь в полночь.

Огоньки в зеленых глазах стали немного ярче.
– Все так думают.
– А почему ко мне? Ведь много других людей: пугай, сколько душе угодно.
– Да я не пугать!.. – призрак махнул рукой с плохо скрываемой досадой. Однако буквально через секунду понял, что Агата давно уже все поняла и не злится. – А к тебе, потому что... – Он замялся и словно бы покраснел. Агата всегда считала, что призраки не краснеют, но сейчас ей почудилось именно так. – Мои окна были прямо напротив твоих. Однажды увидел, как ты... ну, плачешь. Не обижайся, я не специально. Ты тогда еще вещи не распаковала, а уже... – он снова махнул рукой: безнадежная, мол. – Хотел успокоить, да, видишь, не сильно успел. Решил еще раз попробовать.
– Слушай, а Рай существует? – быстро спросила Агата. Теперь краснела она, и неловкость наталкивала на вопросы, которые редко кому-нибудь задают.
Призрак шутливо насупился. Произнес:
– Всё тебе расскажи, – и неожиданно рассмеялся. Смех у него был до ужаса заразительный, и девушка тоже, не выдержав, засмеялась: над незадачливым духом, над ситуацией и над тем, что всё происходит именно с ней.
Отсмеявшись, Агата достала из шкафчика над головой сладкий апельсиновый рулет. Придвинула к гостю: мол, хватит только пить чай. Но призрак мотнул головой:
– Мне нельзя.
– А чай, значит, можно?
– Чай – это другое. Чай пьют даже у нас... – терпеливо объяснил дух.
И, отпив немного Эрл Грея, добавил:
– Но с твоим, конечно, не сравнится.

Он одарил Агату теплым взглядом, и ей вдруг подумалось, что она почти привязалась к призраку за этот вечер. С ним было удивительно легко, тепло и искренне, как раньше было только с ее близкими друзьями. Да, он пришел совсем из другого мира, но всё-таки, с кем не бывает?
Вот только...

– Тебе же возвращаться надо, – негромко сказала она. – Вечный покой там, и небеса. Ведь если бы каждый мог так оставаться, стали бы прочие духи покидать друзей и родных?
Призрак улыбнулся шире, но улыбка получилась грустной.
– Мне можно побыть здесь еще какое-то время. До тех пор, пока...
– Пока что? – Девушка отозвалась уже шепотом.
– Пока одиночество не уйдет.
Агата тихонько кивнула и спрятала ответную улыбку в чашке остывшего чая.

Дух ушел незаметно и глубоко за полночь. Он не прошел сквозь толстые стены и не вышел в окно, он просто растворился в пустоте, как будто был всего лишь потоком воздуха. Агата помахала ему вслед, хотя это казалось ей до невозможности глупым.
Она помыла посуду, поставила рулет на полку.

И, уже укладываясь спать, впервые погасила в доме свет.