Голос (Тема недели - Любимый литературный герой)

Мрачно глядел на него, потрескивая цигаркой, огромный дядя Юра в своей распахнутой настежь, выцветшей гимнастерочке; пьяно улыбалась Сельма, развалившаяся в кресле с ногами, задранными так, что видна была попка в кружевных розовых трусиках; серьезно и понимающе смотрел Кэнси, а рядом с ним – взлохмаченный, как всегда зверски небритый, с отсутствующим взглядом Володька Дмитриев; а на высоком старинном стуле, с которого только что поднялся и ушел в очередную свою и последнюю таинственную командировку Сева Барабанов, восседал теперь брезгливо сморщенный, со своим аристократическим горбатым носом Борька Чистяков, словно готовый спросить: «Ну что ты орешь, как больной слон?» – все были здесь, все самые близкие, самые дорогие, и все смотрели на него, и все по-разному, и в то же время было в их взглядах и что-то общее, какое-то общее их к нему отношение: сочувствие? доверие? жалость? Нет, не это, и он так и не понял, что именно, потому что вдруг увидел среди хорошо знакомых и привычных лиц какого-то совсем незнакомого человека, какого-то азиата с желтоватым лицом и раскосыми глазами, нет, не Вана, какого-то изысканного, даже элегантного азиата, и еще ему показалось, что за спиной этого незнакомца прячется кто-то совсем маленький, грязный, оборванный, наверное, беспризорный ребенок...

Смотр любимых героев объявляется открытым. Кому-то из вас бережно хранимых моей памятью, предстоит выйти на суд общественности и принять на себя всю тяжесть суда и оценки моих литературных пристрастий. Кем же из вас походить на доске голоса?
Графиня, ваша молодость или же зрелость, была бы шикарной темой для поста, тем более вас всегда любила публика. Да и я, помнится был влюблён как в юную Консуэло, так и в зрелую графиню Рудольштадт перекликающуюся в моём не окрепшем мозгу с боем барабана гусситов завещанным Яном Жижкой.
впрочем, нет оставайтесь утешением каким были в моей юности вам ни к чему слышать хулу.

На мой взгляд настоящей героиней 19 века была Жорж Санд - первая женщина носившая брюки публично. Писателем она была плохим и ее раманы читать невозможно. (@mgaft1)

Да и сам Ян (кто же был автором его жизнеописания то), а с ним и Жан-Жак Руссо в видении Фейхтвангера, пожалуй, не станут моими ферзями в этой партии ибо затопчут меня читатели, на нетоптаном мною поле эрудиции и образования.

Может взять из вселенной созданной руками авторов эпиграфа, Малянов - герой любимейшей книги, из которой я помню лишь то, что "наш Калям ходит на унитаз", а "Бобка молчит, нарушает гомеостазис мироздания".
Пожалуй, тоже не вариант.
Андрей занят игрой в шахматы и отвлекать ни его ни фигуры не хочется да и не любимый он герой, и не герой вовсе, и Изька Кацман тоже с трудом подходит под любимого героя. Книга любимая, а герои не особо.
Г. А. Носов из отягощенных злом или сам Агасфер Лукич ... нет, это опять же книга главный герой которой - жизнь и её метаморфозы. Из чего следует что выйдет тяжело читаемый длиннопост.

Наверное, стоит заглянуть в угол космической оперы там каждый второй, верный пути Джим де Гриза, - Герой и иначе никак ибо "богами не становятся их создают". Да, созданные боги Герберта мне дороже песков Дюны, но нет харизматичные, обаятельные, сильные герои оперы, всё-таки не вырываются в моем восприятии из плоскости своих книг.

... На самом деле множество моих любимых героев очень велико. О многих из них написать или хотя бы упомянуть стоило потому и родилась эта скомканная присказка. Любой из них дорог мне, особенно тот кот, который всегда находит дверь в лето. Кстати, чем не любимый герой с жизнеутверждающей позицией к тому же.

Но есть герой который стоит в стороне. Герой, с которым я познакомился достаточно поздно и который удивительно совпал с моим мироощущением. Герой которому я бы мог доверить говорить за себя. Эндер Виггин, Голос тех кого нет.

Я не умаляю достоинств описания его юности, и фильма по ней. Игра Эндера - тот редкий случай когда экранизация стала дополнением книги. Но, опять же редкость, герой в продолжении стал глубже. На мой взгляд, продолжение истории намного сильнее завязки.

Мальчик, играя уничтоживший вселенную, вырос, и это не история о кающемся. Это история о человеке способном понять и важности понимания другого. Книга о понимании, как необходимом условии развития.
Им пугают детей как человеком совершившим Ксеноцид и восхищаются как человеком, написавшим "Королеву Улья" и "Гегемон" А он пишет "историю человека" о существах которые четвертовали единственного учёного понимавшего их.
мои слова выглядят как-то плоско, позвольте закончить цитатой.

И поскольку мы никак не можем усвоить, что обитатели соседней деревни
такие же люди, как и мы сами, странно было бы предполагать, что
человечество способно увидеть в говорящих создателях орудий, порожденных
иной эволюционной цепочкой, не диких зверей, но братьев, не соперников, но
товарищей, с которыми мы можем разделить дорогу к храму разума.
Однако это и есть мое видение, моя мечта. Различие между раман и
варелез кроется не в природе чужака, а в нашем собственном сознании. И
когда мы провозглашаем расу инопланетян раман, это значит не то, что они
достигли нравственной зрелости, а то, что мы достигли ее.
Демосфен. "Письма к фрамлингам"(Орсон Скотт Кард. Голос тех, кого нет)