Тема недели. Почему образование не стало профессией: видимо, не так уж и хотетось

  Когда я начинал писать этот пост, первой мыслью было сказать: «Из-за изменившихся в начале 90-х условий». Но потом понял, что такая формулировка была бы … не совсем корректной. 

К старшим классам школы у меня сформировалась ясная позиция. Во-первых, я интересовался историей и хотел бы быть историком, даже думал об истфаке МГУ. Хотя это мне вряд ли "светило". Во-вторых, хотел ездить за рубеж. Тут, конечно, сказалось влияние моего покойного отца: тот был офицером в соответствующем департаменте и объездил почти все горячие точки «холодной войны». Он привозил мне игрушки и рассказывал про Сирию, Вьетнам, Корею, Кубу, Индию и т.п- конечно, в  адаптированном для ребенка варианте. И когда в 9-ом классе судьба забросила меня в Школу Юного Востоковеда ИСАА при МГУ, я воспринял это как великую удачу. За два года я ни разу не встретился с девчонкой (в 16-17 лет!) и ни раз не сходил в кино. Зато из середнячка (с «четверки» на «тройку»)  превратился в одного из самых сильных учеников класса, а по английскому языку – в бесспорного лидера. На первой попытке поступления я недобрал 0,5 балла, полгода отработал, и вот, наконец, стал студентом-историком с перспективой выезда. 

И действительно, еще студентом, в конце 80-х съездил переводчиком в Мозамбик.  Но за время учебы в «элитном» ВУЗе взгляды мои сильно изменились. Мысли о "совковой" карьере вызывали тошноту. Я понял, что интегрироваться в советскую систему не хочу, и делать, как многие мои однокурсники, карьеру в совучереждениях, не буду. Оставался путь «внутренней эммиграции».  К тому времени я вырос как историк (собрал материал в Историческом Архиве Мозамбика) и довольно легко поступил в аспирантуру одного академического исторического НИИ.

Источник

 Там была либеральная атмосфера, два «присутственных» дня в неделю; я полагал, что, располагая свободным вриеменем, буду зарабатывать деньги репетиторством (надеялся разработать эффективную систему преподавания языков), а время от времени выезжать переводчиком за рубеж. 

Но времена менялись стремительно; появилось много путей заработать деньги, гораздо более серьезные, чем репетиторские гонорары. А заграницу стало можно ездить, когда захочется. И получилось, что цели, ради которых я упорно проработал столько лет, легко достижимы. И совершенно необязательно даже два дня в неделю ходить "в присутствие", и тратить время на написание «плановых» работ в рамках деятельности НИИ. 

А история… я и сейчас ее люблю, но могу заниматься только тем, что мне интересно – тогда, когда у меня есть время. Очевидно, мое желание сделать карьеру историка было не таким уж сильным, и, когда обстоятельства жизни изменились, я легко от него отказался. 

P.S. А ксерокопии из архива Мозамбика лежат у меня до сих пор – выбросить рука не поднимается.