ТВОРЧЕСТВО БЕЗ ГРАНИЦ. Ход идеальной кошки

Сразу видно, что вы не бывали в Нью-Йорке. Поживи вы там полгода-годик, сами поняли бы, с чего вдруг Саймон сорвался в своё путешествие. Впрочем, для ответа на этот вопрос достаточно уже того, что Саймон — американец. Понимаете? Саймон — американец до мозга костей. К тому же, родился и вырос в Ричмонд Хилл. Вам это что-нибудь говорит? Да, это в Квинсе. А Квинс — это весь мир в миниатюре. Здесь такое этническое и культурное разнообразие, что всякий, кто тут вырос, чувствует себя как дома хоть в Европе, хоть в Азии. Для уроженца Квинса весь мир — дом. Сами судите. Справа ближайшие соседи Саймона — иммигранты из Ирана. Причём много лет. С их дочерями, Парвин и Наргиз, Саймон учился в одной школе. А в доме слева жил с семьёй поляк Джозеф Кравец. Раньше оттуда каждый день и в любую погоду доносились звуки фортепьяно. Дети разъехались кто куда, а в позапрошлом, кажется, году и сам старина Джозеф перебрался в тёплые края, во Флориду. Теперь слева живёт со своей матушкой индиец Джавджит Сингх. Работает клерком в крупной страховой компании и ежедневно тратит по нескольку часов на дорогу в Нью-Джерси. Нет, ну что вы, я не собираюсь перечислять поимённо всех жителей Ричмонд Хилл, хотя многие из них прекрасные люди и заслуживают доброго упоминания. Я хочу лишь сказать, что эта миссис Сингх была единственной, кто умудрялся выигрывать у Саймона в шахматы.

Вообще-то вам лучше почитать его блог. Я, пожалуй, не стану всё пересказывать. С телеящиком я давно распрощался, в свободное время развлекаюсь чтением сетевых дневников — в мире чёртова уйма интересных чудаков, но мало кто умеет рассказывать о своей жизни и делах с таким остроумием и обаянием, как Саймон. К тому же первое время он описывал свои наблюдения и приключения очень подробно, как будто писал научно-исследовательский отчёт. Везде, где обнаруживался доступ к интернету, специально останавливался, чтобы выгрузить в сеть свежие фотографии и обновить записи в своём блоге. Должен заметить, между прочим, он — классный фотограф, хотя специально этому не учился. Ходячее подтверждение того, что талантливые люди талантливы во всём. Позже Саймон стал уделять возложенной на себя журналистской миссии внимания всё меньше. Появлялся в сети нерегулярно, с большими перерывами и путевые заметки делал весьма скупо.

Да, совершенно верно, Саймон работал в Lehman Brothers. Когда инвестиционный монстр рухнул и разразился мировой финансовый кризис, Саймон перед самым увольнением сорвал приличный куш и после семи лет беспросветной трейдерской каторги взял и отправился в одиночку туда, где с детства мечтал побывать — по маршруту Марко Поло. Этот маршрут ещё называют Великим шёлковым путём. За полтораста лет до христианской эры император Поднебесной учредил северный караванный путь, чтобы обменивать в Фергане тончайшие китайские шёлковые ткани на породистых лошадей для своих армий. Предприятие оказалось настолько удачным, что развилось в целую систему караванных торговых путей, соединявших Китай с разными странами вплоть до Западной Европы. Между прочим, это дело процветало более полутора тысяч лет. Шёлк тогда был мировой валютой наравне с золотом. Однако для Саймона величие Шёлкового пути состояло не столько в колоссальном товарообмене между древними государствами, сколько в феномене взаимопроникновения и взаимообогащения непохожих цивилизаций и культур.

Того, что я вам хочу рассказать, нет в его блоге. И не знаю, будет ли. Эту историю я услышал от Саймона во время нашего совместного перелёта из Рима. В некотором смысле я и сам теперь стал её участником. Косвенно, разумеется. Наши дороги невероятным образом пересеклись в итальянском аэропорту в зоне спецдосмотра. Саймон стоял в окружении карабинеров, или как там называются эти парни в синих рубашках, неистово тявкала служебная такса. Виновником переполоха оказалась какая-то шкатулка, извлечённая из его видавшего виды походного рюкзака. Хотя нет, не какая-то. Ясно было, что вещь антикварная. Саймона я узнал по фотографиям. Недоразумение с собакой благополучно разрешилось, инцидент уладился. Слово за слово, мы познакомились и провели несколько часов над Атлантикой в соседних креслах. Купленная мной ещё в Копенгагене бутылка ирландского виски так и осталась едва початой. Когда общаешься с Саймоном, допинг абсолютно излишен, уж вы поверьте. Сейчас расскажу, что именно стало причиной переполоха на линии спецконтроля в аэропорту Рима, и вы поймёте, почему вся эта история напоминает мне восточную сказку. Отчасти даже волшебную.

Случилось это в Киргизии, где-то в треугольнике между Китаем, Россией и Афганистаном. Впрочем, за точность я не ручаюсь. Для меня тамошняя география тёмный лес. Хотя нет, вру, леса там как раз и нет — Саймон говорил: всюду степь и горы. Места, как я понял, дикие и мистические.

К тому времени, когда Саймон добрался до этой самой Киргизии, он уже порядком подустал и растерял некоторую долю глобалистского восторга. Ещё бы! За плечами было уже сколько? Почти год скитаний по дорогам Китая! И тут он сталкивается с группой западных туристов. В основном там были датчане, шведы и немцы, высадившиеся накануне в аэропорту Ташкента. Доминировали скандинавы. Нетрезвые и шумные, они заметно выделялись в пёстрой толчее восточного базара. Группа приехала в Ош и направлялась дальше — рыбачить на уникальном высокогорном озере Иссык-Куль. С попутным заездом в урочище, известное на весь мир загадочными петроглифами. Я потом специально интересовался: там первобытные изображения, выбитые на базальтовых глыбах чуть ли не пять тысяч лет тому назад! Согласитесь, впечатляет. Скандинавы оказались славными ребятами: потащили приунывшего Саймона с собой сначала на ланч, а после на Иссык-Куль. Правда, представитель турфирмы гид-переводчик Лидия бурно протестовала, но в автобусе было свободное место, и после звонка Саймона в офис компании вопрос решился положительно. Кризис кризисом, но американский доллар, скажу я вам, ещё способен творить чудеса...

На озере Иссык-Куль туристическую группу ждала азиатская экзотика в первозданном виде. Рыбаков разместили в юртах. Знаете, что это такое? Традиционные жилища степных кочевников. Правда, с электричеством и спутниковым телевидением. Парни из Европы были в восторге. Саймону тоже нравилось. Намного комфортнее бойскаутских вигвамов, между прочим. Лидия относилась к Саймону подчёркнуто формально, то есть холодно. Он преднамеренно донимал её разными вопросами и неизменно получал сухие и короткие ответы, большей частью односложные. Поскольку интерес к рыбалке у него выветрился быстро, почти сразу, он пару дней бродил по окрестностям стойбища с фотоаппаратом, однако скоро и это занятие ему прискучило. Уговаривал Лидию составить ему компанию за шахматной доской (в каждой юрте зачем-то имелся комплект шахмат), так она даже не удостоила его ответом. Скандинавы же, ни один из которых не смог выиграть у Саймона, от шахмат шарахались, как от чумы. Пробовал купаться — вода оказалась чересчур студёной. «Парни, я уверен, нас обманули. Иссык-Куль никакое не «горячее озеро»! Это озеро наполнено ледяными взглядами Лидии — именно так и должно называться! Странно, почему оно вообще не замерзает!», — сказал за ужином Саймон. На что Стефан, был там такой верзила из Амстердама, ободряюще похлопал Саймона по плечу и пообещал в утешение свести с одной горячей мулаткой в районе красных фонарей.

На четвёртый день Саймон уже решил было вернуться на свой шёлковый маршрут. Стал выглядывать Лидию, чтобы узнать телефон какой-нибудь транспортной конторы и заказать себе машину до ближайшего города, но Лидия вдруг сама пришла к нему. В затёртой кожаной куртке с чужого плеча она показалась Саймону особенно привлекательной. «Ну, что? Поехали?» — спрашивает. А он даже не поинтересовался, куда. Улыбнулся, рюкзак с неразлучной цифровой зеркалкой прихватил, ветровку накинул: «К вашим услугам, мэм!»

Лидия оказалась опытным байкером. Ехали долго. По горным тропам и бездорожью через ущелья, перевалы и серпантин пологих склонов. Мотоцикл неизвестной породы рассекал колёсами цветочные луга, уверенно карабкался к неведомой цели и, в конце концов, привёз их в кишлак, затерянный среди скал.

Остановились, размяли уставшие ноги. Лидия молчит — Саймон, глядя на неё, тоже молчит. Петляя узкими проходами, поднялись к какому-то жилищу. Опять молча. Вошли в дом. Внутри, как в юрте: на стенах и полу ковры, в очаге огонь, кипит большой медный чайник... Саймон всё это обрисовывал в таких живописных подробностях, что мне теперь кажется, будто я сам там был. Особенно отчётливо вижу старика, с которым Саймон сел в шахматы играть. Как живой перед глазами: стёганный полосатый халат, шаровары, белые войлочные башмаки, косматая лисья шапка, лицо в глубоких морщинах, белая борода. Очень колоритный старик. Кстати сказать, Саймон не сделал там ни одного снимка…

Для кого старалась Лидия, устраивая этот шахматный турнир — для Саймона или ради старика — понять трудно. Но то, что она привезла Саймона к самому опытному в округе корифею шахмат, говорит о перемене её настроения и её несомненном к нему расположении.

Представьте, Саймон тут же проиграл старику. Золотая голова Уолл-стрит, аналитик от бога — проиграл! Я не поверил, думал, из вежливости — нет, говорит, действительно проиграл. На следующий день Лидия опять привезла его в горный кишлак. И Саймон проиграл снова. Лишь на третий день ему, наконец, удалось выиграть. А дальше случилось вот что.

Старик встал, церемонно поклонился, одобрительно похлопал Саймона по плечу, сказал что-то на своём языке — Лидия собрала и унесла шахматы. Хозяин тем временем достал из массивного, обитого медью сундука войлочный свёрток. То ли кошка промурчала, то ли померещилось, будто старик, разворачивая, что-то пробормотал невнятно. Раскрыл он перед Саймоном другую шахматную доску, старинную, с затейливой инкрустацией, и жестом пригласил к новой игре. Ах да! Ещё он достал из сундука и надел вместо лисьего малахая войлочный колпак, расшитый золотой тесьмой — несомненно, совершался некий ритуал. Саймон, по его собственному утверждению, сразу смекнул, что шахматы непростые, для особых случаев. Подлинную их ценность он понял уже позже…

Художник Елена Лихачева

Партия проходила в обстановке предельной концентрации. Длилась очень долго и развивалась с неясными перспективами. По ходу игры Саймон разглядел, что фигуры сделаны чрезвычайно искусно, и при всей кажущейся схожести каждая неповторима. Чем больше рассматривал, тем больше изумлялся. Нет, не изумлялся даже — вернее сказать, неброское изящество фигур вызвало в нём необъяснимый мистический восторг. Меж тем, напрочь пропало ощущение времени. Реальность приобрела качества, Саймону ранее не известные — тягучесть и умиротворённость. Лидия незаметно выходила из комнаты, затем возвращалась, налаживала кальяны, подливала в пиалы игроков свежего зелёного чая и снова тихо удалялась. Маститые гроссмейстеры, скорей всего, давно обменялись бы рукопожатиями и разошлись. Однако на Востоке, Саймон хорошо понял это за год скитаний по закоулкам Азии, не признают ничьих.

Как звали старика? Хороший вопрос! Его имя нельзя произнести, не вывихнув язык. Погодите, у меня специально записано. Вот, слушайте: Хабибулла Бакыт Калыбай Куанышбек. Да простят меня киргизские духи, я буду называть его просто Хабиб. Ну, правда! Иначе мой несчастный язык завяжется мёртвым узлом, и вы никогда не узнаете конца этой истории!

Итак, вы должны отчётливо представить себе весь этот сюр. Саймон в заоблачном киргизском кишлаке среди отвесных скал. В полутёмном доме на корточках на верблюжьих коврах курит кальян, пьёт из узорчатой пиалы забористый китайский чай и ломает голову над старинной шахматной доской. Перед ним этот самый Хабиб в ритуальной шапке. Полнейшая фантасмагория! Какое именно значение старик придаёт игре, неизвестно, но ясно, что это — уже не просто забава. Представили? Это важно. И тут происходит совсем странное.

Хабиб делает ход белым конём — фигура отскакивает на прежнее место! Старик, словно так и надо, отстраняется от доски и, скрестив руки на животе, замирает. Лидия наклонятся и тихо подсказывает: «Теперь твой ход». Само собой, Саймон в недоумении: «Почему мой? Что случилось? Что это было?» Старик, видя его замешательство, говорит: «Мышык!» Мышык — по-киргизски значит «кошка». Саймон заозирался, спрашивает: какая, мол, кошка? При чём тут кошка? Ему объясняют: поле d4, куда ходил слон уважаемого Хабиба, занято кошкой! Считается, что он уже сделал свой ход. «Это шутка?» — смеётся Саймон. Нет, отвечают ему, не шутка. Это кошка: её нельзя увидеть, но она там есть. Тогда Саймон, не долго думая, двигает на поле d4 свою чёрную пешку — пешка, словно живая, тут же отскакивает назад! «Мышык!» — снова изрекает Хабибулла. Саймон отказывается верить собственным глазам: «И какая же это кошка: белая или чёрная? Чья она?» — «Ничья! Кошка — она и есть кошка, — пожимает плечами Лидия. — Когда хочет — приходит, когда ей надо — уходит. Бродит по доске, где ей вздумается, в любой момент может оказаться на любой клетке, кроме тех, что уже заняты другими фигурами. Кто на неё наткнулся, тот теряет свой ход». — «Замечательно! Это просто форс-мажор какой-то, а не кошка!» — восклицает Саймон. Нет, отвечают ему, это — кошка. Кошка Тамерлана…

По преданию, удивительные шахматы были изготовлены давным-давно. Сделали их китайские мастера. Даосские монахи, как известно, горазды на всякие сказки. Да будто бы водились среди них и настоящие волшебники. А у кошек, как говорят, девять жизней. Но была одна идеальная кошка, которая заслужила себе десятую. Стояла когда-то на северном берегу озера Иссык-Куль крепость. Кто её строил — неведомо. Зато известно, что завоевал её великий Тамерлан. Коварные монгольские друзья отправили Тамерлану богатые дары, а с ними подослали убийцу. Если бы не кошачья привычка вечно путаться под ногами, кто знает, что было бы с хромоногим Тамерланом, и каким путём пошла бы мировая история.

Впоследствии Лидия показала берег, где стояла крепость. Будто бы та самая, в которой кошка спасла покорителя мира. Когда они с Саймоном возвращались к стоянке у озера, она много чего рассказала: легенды времён Тамерлана, предание о святых мощах апостола Матфея в бесследно исчезнувшем где-то здесь монастыре армянских братьев; про войну с басмачами после падения русского царя. И о своей жизни кое-что. Как училась в киевском институте, как через полгода после свадьбы погиб в Ираке муж, сапёр украинского батальона. Всю дорогу проговорила. Словно её подменили. Впрочем, вас, конечно же, интересует исход матча.

Если бы Саймон не выиграл у Хабиба, не было бы повода рассказывать всё это. Вероятно, идеальная кошка всё же была на его стороне. Саймон выиграл три раза подряд, и старик торжественно передал ему удивительные шахматы. Вот это была неожиданность! Напрасно старался Саймон оставить Хабибулле денег. Не удались и уговоры взять хотя бы фотоаппарат. Старик лишь невозмутимо качал головой.

Потом — ну, вы уже в курсе — с шахматами случился скандал в аэропорту Рима. Благодаря истеричной псине я подружился с Саймоном и услышал эту невероятную историю. Знаю, что в Нью-Йорке шахматы перешли к миссис Сингх, умудрившейся обыграть Саймона. А во время её поездки в Амритсар, это в Индии, достались кому-то из её гениальных племянников. Судя по всему, идеальная кошка пустилась странствовать по свету.

Собственно, на этом можно было бы и закончить историю. Но буквально позавчера от Саймона пришло сообщение. Написал с борта авиалайнера, что снова летит в Киргизию. У него гипотеза — считает, что идеальная кошка должна вернуться туда, откуда ушла. Собрался это проверить. А я думаю, это всего лишь предлог. Хотя какая разница, что я думаю — главное, чтобы у них всё сложилось…

Первая публикация: http://samlib.ru/r/rualew/ideal_cat.shtml

Автор: @rualev
Редактор: @galinakim
Публикация: @stone
Дизайн: @meskalinerush

21.02.18

Основное преимущество платформы Pokupo - новая модель отношений с клиентами.

Вопрос от Pokupo: кто знает кенийский?

Недавно интегрировали с платформой Pokupo китайский интернет-магазин. Теперь наш программист Ксения знает несколько китайских диалектов. Приглашаем к сотрудничеству владельцев интернет-магазинов из Кении, Танзании или Уганды - Ксении очень хочется подучить суахили ))

И всех, кому нужен бесплатный русскоязычный интернет-магазин, тоже просим.

Телеграм-сообщество Pokupo community - там есть ответы.