Как я 4 года на Чукотке жил.

  Сильный отпечаток в моей памяти оставили 4 года моей жизни, которые я прожил на Чукотке. Несмотря на то, что в те далёкие восьмидесятые я вырос там с одного года до 5 лет, некоторые мои детские воспоминания до сих пор крепко сидят в памяти. Что-то из них дополнено рассказами родителей. И даже по прошествии более 30 лет есть ощущения, что эти годы я не забуду никогда, настолько сильно они отпечатались в памяти. Хотя, коль скоро речь пойдёт о Чукотке, наверное, правильней будет сказать, что эти воспоминания заморозились. Пожалуй, стоит сразу извиниться перед читателями за то, что рассказ будет достаточно сбивчивым, без единой сюжетной линии. Просто обрывки детских воспоминаний и рассказы родителей....

Каждый ребёнок, родившейся в семье офицера Советской Армии даже думать не мог о том, что он надолго задержится в одном месте. Собственно я, даже и подумать не успел, как мне повезло родиться на берегу Чёрного моря, как в возрасте одного года уже садился на борт военного ТУ-154. Ну как садился. Лежал на руках у своей мамы, которой к слову, на тот момент было всего-то 22 года. Таких как мы, жён и детей офицеров был полный самолёт. Из мужчин – только экипаж и замполит отцовского полка. Путь наш лежал в посёлок Угольные Копи, Анадырского района, Магаданской области. В тот день, таких самолётов было 3. Все они перевозили членов семей военнослужащих. Мы летели третьим, последним бортом и это чуть не стоило нам жизни. Погода в тот день ухудшалась с каждым часом, ещё немного и полёты могли запретить. Но лететь то надо, приказ есть приказ. Взлетали поэтому не в лучших условиях. Максимально быстро старались набрать высоту, чтобы уйти от грозового фронта. Но что-то пошло не так. Самолёт стало болтать из стороны в сторону, мы, то проваливались в глубокое пике, то вновь набирали высоту. Всё это под женские и детские крики и вопли обделавшегося замполита. И дай Бог здоровья тем военным пилотам, которые вытащили этот самолёт и смогли вернуть полёт в штатный режим. Не угробив столько женщин и детей.  

Если помните, в 2006 году, в районе Донецка упал наш ТУ-154, летевший из Анапы в Санкт-Петербург. Тот борт попал в такую же ситуацию как и мы. И, к сожалению, экипаж не справился.

 С честью выйдя из нештатной ситуации, наш самолёт продолжил свой путь на север. Весь оставшийся полёт, экипаж как мог подбадривал пассажирок. Больше всего маме запомнилось: «Девочки, посмотрите вниз. Мы пролетаем Колыму. А вы летите ещё дальше!» О беспересадочных полётах на такие расстояния в те времена речи даже не шло. Поэтому периодически наш борт приземлялся в различных аэропортах для дозаправки. Борт с членами семей военнослужащих шёл как «литерный». Т.е. везде ему был зелёный свет и первоочередное обслуживание (ну это как сейчас депутаты с мигалками ездят). Что характерно для советского времени, соответствующее отношение было и к пассажирам литерного борта. В любом аэропорту моей маме было достаточно сказать, что она с литерного военного рейса, как все её просьбы исполнялись в ту же минуту. Ну а все её просьбы заключались в добыче кипятка, чтобы покормить ребёнка. В конечном итоге, мы всё-таки оказались на противоположном конце нашей огромной страны. О жарком южном солнце оставалось только вспоминать. 

Вы наверное уже задались вопросом, зачем всё это надо было? К чему была такая спешка? Почему через всю страну гнали столько людей? Отвечу в духе нынешнего времени – во всём виноваты американцы. Да, да. Как бы это не смешно звучало, но именно из-за них советским военным командованием было принято волевое решение о замене двух авиационных полков. Дело в том, что на Чукотке базировался полк, состоявший из самолётов ЯК-28. Прекрасный самолёт, но к тому времени уже устаревший. И по своим характеристикам он никак не мог противостоять американским самолётам разведчикам, которые ой как зачастили летать над Чукоткой. В то же время, на берегу Чёрного моря стоял прекрасный полк, укомплектованный новыми СУ-15. Самолёт этот был куда новее и действительно мог побороться за воздушные границы страны. И было принято простое решение поменять эти полки местами. Не надо быть знатоком географии, чтобы представить себе, где находится Чёрное море, а где Чукотка. И для чего был нужен именно такой сложный манёвр – никто не знал. Но для Советской армии задач невыполнимых не было. Поэтому перебазирование было осуществлено в отведённые сроки. 

Особый цинизм всем этим манёврам придавало время года, в которые эти самые манёвры осуществлялись. Дело в том, что живя на юге, самой тёплой вещью в вашем гардеробе будет осенний плащ. И вот гнать людей с Черноморского побережья, из жаркой Абхазии в Магаданскую область в середине осени– было конечно скотством. Впрочем, никто от этого не умер, лишь подтвердив стойкость русского (советского) духа ко всем тяжбам и лишениям. С аэродрома, на автобусе нас привезли к нашему новому дому, дали ключи и уехали развозить остальных. Жилище наше представляло собой комнату в двухкомнатной квартире. Из мебели в комнате шикарный набор из ничего. Стены, пол, потолок и окно. Очень удобно убираться. Но после длительного полёта хотелось прилечь. Да и годовалого ребёнка куда-нибудь положить. Ситуация была интересная. Кругом шум, гам. Никто ничего не понимает. Вроде как где-то выдают матрацы, но как его тащить с ребёнком на руках – не понятно. Отец на аэродроме. И когда он появиться дома – одному Богу известно. Мама в растерянных чувствах вышла на улицу, где наткнулась на одного из офицеров полка. Они не были знакомы, но он, видимо по растерянному женскому взгляду понял, что-то не так и поинтересовался, может ли он чем-то помочь? Таким образом, у нас в комнате появилось 2 матраца и одеяла, которые он откуда-то принёс. Отец приехал к нам на следующий день с двумя солдатскими кроватями. Жизнь налаживалась. 

Как вы понимаете, всё написанное выше, я смог вам рассказать, только благодаря рассказам родителей. Сам я конечно, в силу малолетности возраста, ничего этого помнить не могу. И поэтому собственными воспоминаниями начинаю делиться только сейчас.

 Мама работала в детском саду и каждое утро, в садик мы шли с ней вместе. Но я очень не любил ходить с ней в сад, когда на улице была пурга. Дело в том, что маленькая хрупкая женщина порой просто физически не могла меня удержать. И когда её рука разжималась, меня просто уносило потоком сумасшедшего ветра. А мне лишь оставалось ждать, когда меня прибьет в сугроб или к стене здания и до меня добежит мама. Сам я в движениях был весьма и весьма скован. Валенки, ватные штаны с кучей подштанников, свитера, шуба, шапка ушанка, шарф на всё лицо и маленькая щель для глаз. Отец, в силу своих физических параметров на пургу не особо то обращал внимание и поэтому я очень радовался, когда у отца была возможность проводить нас до сада в пургу. Конечно, подобные случаи моих гонений ветром были крайне редки. Но в виду сомнительности удовольствия от таких приключений запомнились мне на долго. 

Для всех нас водопровод уже давным-давно перестал быть чем-то сверхъестественным. А вот в домах на Чукотке его не было. Не знаю как сейчас, но в 80-е года воду мы получали весьма интересным образом. К дому подъезжала машина с цистерной воды. Из окна 3-го этажа отец выкидывал верёвку водителю цистерны. Тот, в свою очередь привязывал верёвку к шлангу и отец поднимал шланг в квартиру. Там он опускал его в 200 литровую бочку, а водитель цистерны включал насос и наполнял наш резервуар. Это была вода и попить, и покушать приготовить, и помыться. Других вариантов с водой не было.  

Сам посёлок Угольные Копи был достаточно крупным, и проживали там не только семьи военных, но и вполне немало гражданского населения, в числе которых было достаточно много чукчей (убедительная просьба, здесь и далее, воспринимать слово чукча, исключительно как национальность, без всяких шуток и ироний). И, к сожалению, я не редко слышал страшные истории, как какой-нибудь коренной житель, в состоянии сильного алкогольного опьянения, зарубил топором жену. Огненная вода делала своё дело и даже при советской власти косила чукчей. Как известно, у людей этой национальности, отсутствуют хромосомы, которые нам позволяют более стойко относиться к спиртному. Они же, вкусив зелёного змия, очень быстро спивались. Государство знало об этой проблеме и прилагало усилия, чтобы остановить их, по сути от вымирания. Интересный факт – если русский женился на женщине чукче, государство платило ему 1000 советских рублей. По тем временам огромные деньги. Казалось бы, где логика? У русского отца будут русские дети. Но нет. У женщин чукчей настолько сильные гены, что даже при русском отце рождается чукча. Кстати, очень интересно, как с подобной мотивацией обстоят дела в 2017 году? Буду рад, если кто-нибудь знающий поделится в комментариях. 

Природа. Природа в окрестностях была не замысловата. Тундра и тундра. Ничего, кроме бесконечного мха. Деревья – редкие карликовые берёзы, высотой сантиметров 30-40. Поблизости был Лиман(часть Анадырского залива Берингова моря). Путь туда проходил через болото и представлял собой скрепленные друг с другом пустые металлические бочки с уложенными на них досками. Я бы, наверное, и не запомнил этого момента, если бы не один случай. Было мне года 4, может быть 5. И в рамках какого-то занятия в детском саду, отправились мы всей группой на Лиман. Перед тем, как пойти через болото, воспитательница нас проинструктировала обо всех опасностях, которые таит в себе болото и строго настрого запретила сходить с досок. Естественно, мне стало дико интересно, как это болото может быстро засосать человека. И чуть отстав от воспитателя, в компании двух друзей, я решился на эксперимент. Слава Богу, хватило ума не прыгать в болото с разбега. Я лишь аккуратно, одной ногой наступил на его поверхность. Нога моментально провалилась по щиколотку, и все мои попытки вытащить ногу ни к чему не приводили. Струхнул я тогда не на шутку. Наверное, именно животный страх, одолевший меня, и помог мне всё-таки выбраться из этого плена. Но стоило мне это поистине неимоверных усилий. И всё бы было хорошо, но вытащил я только ногу. Мой сапог остался в болоте и продолжал идти ко дну. Сам я, находясь в состоянии шока, на какое-то время вообще потерялся в пространстве. Спасибо друзьям, которые сапог всё таки вытащили и я смог продолжить наше путешествие. С тех пор к болотам я отношусь с опаской и уважением. Недооценивать их нельзя. 

Зимой, отец стабильно раз в неделю приходил с аэродрома с отмороженными руками или ногами. Всё-таки крутить гайки на самолёте в сорокоградусный мороз и дикий ветер – занятие для здоровья не очень полезное. Мама растирала его спиртом. А в моём детском сознании укрепилось мнение, что все болезни можно вылечить «Шпиртиком».  

Каждое лето, всех детей военнослужащих вывозили на материк (Чукотка, кто не в курсе, это полуостров). В самолёт загружали детей и несколько сопровождающих из числа воспитателей детского сада и через всю страну летели в Москву. Потом кого-то забирали бабушки и дедушки. Остальных отправляли в оздоровительные лагеря на море. Удивлю молодое поколение – всё это было абсолютно бесплатно. Это не было поводом для сюжета на Первом канале, чтобы показать всем как всё здорово. Это просто было. И сейчас я поясню почему. Один из таких летних полётов на материк я запомнил. Но не весь. В том же самом полёте была и моя мама, которой удалось попасть в число сопровождающих. И вот во время одной из посадок для дозаправки, наш самолёт определили куда-то на окраину аэропорта. Мы, диковатые чукотские дети, сошли с борта и увидели поле ярко-зелёной травы. Бог его знает, что там росло, но с дикими воплями «Щавель» мы кинулись в поле, срывая на ходу что-то ярко-зелёное и жадно запихивая себе в рот. Не скажу за всех, но почему-то именно щавель я считал чем-то очень полезным, кладезем витаминов. И видел-то его в основном только на картинках. На Чукотке он не рос и в магазинах не продавался. Я отчётливо помню себя довольного в этой зелёной яркой траве. А потом не помню. Потом я упал в обморок. И был я такой не один. Мы все, практически одновременно начали падать без сознания на землю. Воспитателям лишь оставалось складывать нас штабелями, выискивая маленькие тельца в высокой траве. Зрелище это конечно не слабонервных, и моя мама до сих пор с ужасом вспоминает тот перелёт. А причина нашего обморока кроется в учебнике биологии за 6 класс. Оттуда мы знаем, что главным источником кислорода на Земле являются деревья. И хорошо там, где эти самые деревья есть в принципе. На Чукотке деревьев не было и поэтому количество кислорода в воздухе было куда ниже, чем у жителей средней полосы России. И наши маленькие неокрепшие организмы попросту не выдержали такого передоза кислорода.  

А ещё, на Чукотке у меня была первая любовь. Девочка Яна, с которой мы были в одной группе детского сада, должна была быть моей женой и «на переменах они целовались». Удивительно, но она единственная, кого я хорошо запомнил из детей в саду. И даже по прошествии трёх десятков лет у меня перед глазами сохранился её образ. Возможно, причина в её необычной русскому взгляду внешности. Чукчи всё-таки внешне очень отличаются от русских)))  

В те времена, полки советских магазинов не радовали граждан особым разнообразием. На Чукотке этого разнообразия было в разы меньше. Многие продукты было попросту невозможно довести в столь отдалённый уголок нашей Родины. А какие-то просто не доходили, растворяясь по пути на просторах СССР. Помню одним из желанных и дефицитных продуктов был зефир. И вот однажды, бабушка прислала нам посылку полную сладостей, в числе которых была целая коробка такого дефицитного зефира. Родители спрятали его где-то в комнате, чтобы открыть на Новый Год. А я нашёл и в одиночку съел всю коробку. В следующий раз я съел зефир только лет через 20. До этого я даже смотреть на него не мог.  

Через 3 года службы в условиях крайнего Сервера, военнослужащий получал право перевестись в другое место службы. Проводилась плановая замена офицеров. Такой замены ждали и мы. Через три года отца должны были перевести служить в Прибалтику. В Советские временны попасть туда служить было поистине удачей. Мы уже сидели на чемоданах, когда поступила команда «Отбой переезду». Отца оставили служить ещё на год в Угольных Копях. Приказ есть приказ, ничего не поделаешь, поэтому родители распаковали чемоданы и ящики и мы продолжили защищать воздушную границу нашей Родины на Чукотке. Мама конечно очень расстроилась, и вечерами на кухне я частенько слышал от неё фразу, которая крепко засела в моей маленькой голове: «Когда же мы уедем с этой долбанной Чукотки». Как и многие дети, я был простым как 5 копеек. Но иногда моя непосредственность граничила с дерзостью. Степень этой дерзости поймут люди, которые знакомы с военной системой не понаслышке. Однажды утром, мама собраля меня для похода в детский сад и отправила ожидать её на улице у подъезда. И вот я послушно стою у подъезда в ожидании мамы, а из подъезда выходит командир полка, в котором служил отец. Он жил этажом ниже и я прекрасно знал кто это. Для людей далёких от армии - поясню. Командир полка в Советской Армии – это царь, Бог и вершитель человеческих судеб в отдельно взятом гарнизоне. Он мог всё и даже немного больше. Он мог сломать офицеру жизнь, а мог кардинально её поменять в лучшую сторону. В свои 4 года я всё это уже знал и решил действовать. Смело шагнув ему навстречу, я как положено, поднёс руку к своей шапке и громко закричал: «Товарищ командир! Разрешите обратиться?!» Командир явно не ожидал таких событий, и первой его реакцией было ничем не прикрытое недоумение. Но быстро взяв в себя руки, он по-отечески добро улыбнулся и ответил» «Разрешаю!». И я выдал. Выдал ту самую фразу, которую так часто слышал от мамы: «Когда мы уедем с этой долбанной Чукотки?!». Вот так вот в свои 4 года, я умудрился целого полковника, командира полка, ввести в ступор дважды в течении одной минуты. Но полковникам не положено терять самообладание, поэтому он быстро пришёл в себя. Похлопав меня по плечу, он сказал: «Скоро, скоро» - и поспешил к поджидающей его машине. Дождавшись маму, я обрадовал её что мы скоро уедем отсюда. Командир так сказал. Мама серьёзно не восприняла мои слова и посчитала просто детской шуткой. А вот папа со службы пришёл вечером понурый. У него, молодого старшего лейтенанта состоялся разговор с командиром полка, на тему моего утреннего обращения к нему. Отец, естественно, был не в курсе этих событий, и для него это было полной неожиданностью. Разговор с командиром не был длинным. Тот лишь посетовал поменьше при ребёнке жаловаться на Чукотку и не расстраиваться. К следующему году мы точно отсюда уедем. Всё это было сказано нормальным тоном, без криков и выволочек, но в любом случае, для молодого офицера, подобный разговор с командиром полка был стрессом с неизвестными последствиями. Но командир слово сдержал. Через год отца перевели к новому месту службы, в Ленинградскую область. В край так любимых мною болот, озёр и хвойного леса. Развал Союза был уже не за горами, и спустя несколько лет родители уже радовались, что судьба не занесла их в Прибалтику, а оставила на территории России. Впереди были голодные девяностые и зарплата раз в полгода. Но это уже совсем другая история. 

На Голосе много постов на тему на тему изменений человека под воздействием каких-то жизненных обстоятельств. И задавая самому себе вопрос, а поменяла ли что-то во мне Чукотка – я не могу на него ответить. И это вполне объяснимо тем фактом, что оказался я там в слишком маленьком возрасте и меняться то было ещё нечему. Когда мы переехали в Ленинградскую область, мама естественно старалась пичкать меня всевозможными витаминами, которые я недополучил за 4 года своей жизни. Меня заставляли есть огурцы, помидоры, зелень, всевозможные фрукты (ну как всевозможные, те, что можно было найти в магазине посёлка за 100 км от Питера). А я ничего этого есть не мог. Ни в какую. Вот солёные огурчики – это было моё. А свежее я есть отказывался категорически. Ведь на Чукотке этого ничего я не видел и не пробовал. Для меня это было какой-то гадостью. Со временем, я конечно стал их употреблять в пищу. Но вот, например, петрушку и укроп признал только через 10 лет. Я совершенно не помню ощущения холода на Чукотке. Но я очень не люблю холод сейчас. При этом, я ужасно не люблю зимнюю одежду, которая сковывает движения и поэтому до сих пор, даже в нелюбимый холод, одеваться стараюсь легко. Является ли это отпечатком Чукотки? Я не знаю. Да это и не важно. Эти 4 года моей жизни остались в моей памяти, и я о них абсолютно не жалею.  

Спасибо, что дочитали до конца. Краткость – не мой конёк, чтобы там не говорил Антон Павлович Чехов. Мысль об этом посте сидела в голове с первых дней на Голосе, но вот руки дошли только сейчас. И за это я хочу сказать отдельное спасибо @mikhailov за недавний цикл его удивительных постов о современной Чукотке. Вдохновил. Да и уважаемому и интересующемуся Чукоткой @optimist я обещал поведать свои воспоминания, а словом своим я всегда дорожу. Я прекрасно понимаю, что в этом посте очень не хватает фотографий тех времён. Но по ряду причин, я очень ревностно отношусь к выкладыванию личных фото в общем доступе (а уж тем более в блокчейне), поэтому ни здесь, ни в любом другом моём посте фотографий не будет.            

С вами был @major38.

Честь имею.