Фото – любимое занятие папы:
Батальон несколько дней принимал участие в районе этого села и соседних – названия сёл не запоминал, но они записаны конкретно: "Виноград", "Шубиный став" и "Рубаный мост". От подробностей папа всё время уходил. Просто рассказывал о бесконечных контратаках немцев, о том, что стояли морозы до 20 градусов, часто шёл снег и мела метель. Служа на Украине, я, сибиряк, понял, что такое 20 градусов по-украински. Особенно на тактических учениях и полевых выходах. У них повышенная влажность, и леденящий холод забирается под любую одежду, сковывая тебя, как говорится, до мозга костей. Лучше уж 30-40 в Сибири.
На вопрос, спасались-то как? – был получен такой ответ. Обогреваться было негде, и сплошных траншей не было, огонь вообще нельзя было разводить… В общем, обогревались поочерёдно в стогах соломы, которые находились недалеко от переднего края обороны. После зарытия в солому большого тепла не чувствуется, но всё-таки – хоть чуть-чуть, немного, да согреешься, отдохнёшь минут 30-40, и идёшь сменять товарищей. Большие потери были, руки и ноги у всех были обморожены. Но на этом участке противник не прорвался, устояли.
Говоря о связи поколений – тоже довелось испытать, что такое жёсткое обморожение. Ноги, горло, руки и уши. С горлом проще всего. Уши – долго лопухами висели. А вот ноги – три дня только в валенках мог ходить, и так, не спеша. А руки – и сейчас даже летом холодные. Это в училище нас на трое суток выбрасывали на выживание. Выжили…
Много папа рассказывал и о таких сложностях, как отставание тылов и обозов. Не было не только продуктов питания, но и боеприпасов. И жили, как метко говорили солдаты, на "бабушкином аттестате", то есть за счёт того, чем могло кормить освобождаемое местное население, которое, не смотря на всю разруху, ограбление немцами и вечную бедность, встречало хорошо и кормило всем, чем могло, из своих скудных запасов.
Из конкретных записей за столом. Где-то в Каменец - Подольской области батальон захватил 4 немецких 81-миллиметровых миномёта и несколько сотен мин. Вот с этими вражескими миномётами и были пройдены сотни километров вплоть до самой Румынии. Это было самым сильным оружием в батальоне. А что делать, если своего нет?
Наступление продолжалось. Грязь непролазная, распутица, все дороги и тропинки в несколько рядов забиты брошенными в ходе отступления, застрявшими в грязи в несколько рядов велосипедами, мотоциклами, легковыми и грузовыми машинами всех возможных марок со всех стран Европы, бронетранспортёрами и даже танками. И чего только не было в этих машинах, начиная от штабных немецких бумаг, и кончая многочисленными и самыми разнообразными награбленными у нашего населения вещами!
В этих условиях, как говорили местные жители, немецкие солдаты, отступая, были одеты и обуты во что попало, многие стёрли ноги, хромали и брели по дорогам как огородные чучела. А наши солдаты в ходе наступления обзаводились лошадьми, на которых в ходе маршей перевозились в сёдлах грузы, а иногда и самим удавалось проехать верхом на лошади десяток-другой километров трудного солдатского пути.
Потом, когда был переход через Днестр в Молдавию, эти сверхштатные лошади сдавались командованию. В конце марта 1944 года папе посчастливилось в числе первых советских войск выйти на границу СССР с Румынией на реке Прут, откуда продолжалось наступление по направлению к румынской реке Серет и далее – к реке Быстрица, к предгорьям Карпат. Именно в те дни и появилась острая карикатура на румынские войска с надписью: "Русские на Прут, а румыны на Серет".
По словам папы, в ходе этого наступления им приходилось не столько вести бои, сколько совершать длительные марши, но марши эти проходили во фронтовой обстановке с выделением походного охранения, особенно в сторону противника. Поэтому нередко приходилось передвигаться в составе походной головной заставы и в её дозорах в полной боевой готовности. А если учесть, что марши совершались в основном в ночное время, то можно понять, что нагрузка была не только физическая, но и нервная. И нагрузки эти были изнуряющими.
Фото – Чехословакия, г.Тишнов, июнь 1945г.:
В Румынии стало ещё тяжелей. Пополнения не было, в ротах оставалось по 10 – 15 человек. Каких? Да полностью ухайдоханных. Вся техника безбожно отставала. А у немцев и румын сучьих была хорошо подготовленная оборона, доты и дзоты, сплошные траншеи, проволочные заграждения и минные поля.
Пополнения из числа мобилизованных в армию мужчин из освобождённых районов Украины было мало. Они прибывали не обмундированными, в гражданской одежде, и невооружёнными. А поскольку дорог был каждый человек, их сразу посылали в бой, и в бою каждый из них добывал себе немецкое или румынское оружие и с ним продолжал воевать, пока не подошли наши обозы и тылы. Многие из них погибли только потому, что не имели самого элементарного боевого опыта.
Один из батальонов соседнего полка дивизии, где служил папа, в лесу прорвался через вражеские укрепления в тыл немчуры на несколько километров и захватил одну важную высоту. Однако противник, оправившись от неожиданности и располагая необходимыми резервами, отрезал батальон, который в течение нескольких суток отражал почти беспрерывные атаки врага. А необходимых сил не только для развития успеха этого батальона, но даже чтобы помочь ему – не было. Им удалось с большими потерями вырваться из окружения.
Когда папа рассказывал про румын – мне вообще не верилось. А они, в принципе, уже понимали полную бесперспективность войны, поэтому особо не напрягались, фанатизма не проявляли и при удобном случае многие солдаты переходили на нашу сторону.
Записан такой курьёзный случай. Одно из отделений папиной роты находилось в боевом охранении на возвышении, на окраине деревни. Ночью, когда отделение отдыхало, а на боевом посту был лишь один солдат, к нему в плен пришёл сдаваться тоже один румынский солдат. Наш солдат знал уже некоторые румынские слова, а румынский солдат немного понимал по-русски. Короче говоря, общий язык они нашли. Наш солдат не стал брать румынского солдата в плен потому, что тот пришёл без оружия. Отругал его, как мог, и вместе с ним пошёл в расположение румынского боевого охранения, которое тоже спало. Там они взяли брошенное румынским солдатом оружие и вместе пришли в наше расположение, а затем направили румынского солдата в тыл. Разумеется, что об обстоятельствах этого случая знали только солдаты. А если бы узнало наше командование…
Фото – Вьетнам, обмен опытом работы:
Такой случай ещё был рассказан. Ночью сразу перешло в качестве парламентёров несколько румынских солдат. Сказали, что если они останутся живы, то на следующую ночь к нам перейдёт вся румынская рота. Условным сигналом трассирующими пулями румынам был дан ответ. Однако ни на следующую ночь, ни позже больше никто из румынских солдат не перешёл, так как в эту же ночь румынскую часть, как неблагонадёжную, сменили немецкими войсками и отправили на другой участок. Да и хрен с ними, – это я сейчас так говорю.
В период наступления на территорию Румынии (это середина 1944 года) в основном пришлось продвигаться по горным тропинкам. Поэтому самым мощным оружием были 82-миллиметровые миномёты и станковые пулемёты, которые перевозились на конских вьюках, но частенько и переносились бойцами их расчётов. Все остальные грузы, в том числе продовольствие и боеприпасы, также или перевозились на вьюках, или их несли сами бойцы. Поэтому питание – сухой паёк: сухари, сахар, соль, крупа или концентраты, и сало или копчёная сухая колбаса. Хорошо, что наступление проходило летом, и в горах было немало отар овец румынских помещиков. Их то и использовали для горячей пищи, которую готовили сами.
Никакого сплошного фронта не было. Каждый полк, а то и батальон, продвигались по своему направлению самостоятельно. Переходы совершались по горным тропинкам обязательно с проводниками из местного населения. Эти горные переходы тоже очень сильно изматывали. Оно и понятно – горы – это не для жителей равнин. А марши под прикрытием сплошных лиственных лесов совершались и днём, и ночью. В дневное время, особенно после обеда, когда солнце пекло в затылок, нередко были случаи солнечных ударов, а в ночное время на высоких местах некоторые бойцы временно теряли сознание из-за недостатка кислорода. Эх, сколько раз об этом я вспоминал в Афгане, когда в горах днём – плюс 50, а ночью – минус 10, и нельзя костры разводить – стреляют по огонькам…
Такой случай был записан. Штаб полка с комендантской ротой и ротой автоматчиков двигался километрах в 20-30 впереди батальона, в котором папа воевал. После одного из переходов он расположился на ночной отдых и занял круговую оборону на одном из перевалов. Ночью на него наткнулась отступающая венгерская часть, которая двигалась по параллельной тропе, выходившей к этому же перевалу, расположенному недалеко от горного селения. Завязался ночной бой. В темноте часть венгерских солдат была убита, часть получила ранения, а большинство разбежалось под прикрытием темноты в разные стороны. Человек 30 было взято в плен. И когда на следующий день батальон приближался к этому перевалу, то увидели, что навстречу движется необычная процессия: впереди безоружный венгерский солдат, за ним верхом на лошади с перевязанной головой и рукой и с автоматом на груди наш раненый сержант, а за ним послушно бредут человек 40 пленных венгерских солдат, несущих тяжёлое оружие: противотанковые ружья, ручные и станковые пулемёты. Один наш раненый сержант вёл в плен более взвода вражеских солдат! Конечно, это было опасно. Но тогда был дорог каждый человек. А венгерские солдаты, в основном крестьяне, понимали, что война уже проиграна и были рады, что для них военные мучения закончились и что, по крайней мере, они останутся в живых, чего нельзя было сказать о тех их товарищах, которые продолжали воевать против нас. Поэтому они не только покорно шли за сержантом, но и всячески оберегали его, так как он был для них по существу пропуском в мирную жизнь. Одиночные венгерские солдаты, встречавшихся иногда на пути, просто обезоруживались и отправлялись в тыл самостоятельно.
Но лёгкие победы бывали не всегда. Ещё один случай. Противник пропустил нашу разведку и передовое охранение, а затем открыл внезапный огонь по колонне полка. Появились убитые и раненые, кое-кто поддался панике. Однако в целом полк быстро развернулся из походного порядка в цепь, прочесал лес и двинулся вперёд. Нередко приходилось по несколько дней вести тяжёлые и кровопролитные бои за ту или иную высоту. В одном из таких боёв погиб, поднимая роту в атаку под ураганным огнём противника папин товарищ, который в то время уже был старшиной роты и коммунистом – старший сержант Аплеухин из Кемеровской области. Если бы только он один… После форсирования реки Тисса и, продвигаясь дальше, дошли до Чехословакии. Вот здесь в конце 1944-го папа был направлен на курсы младших лейтенантов и больше в боях не участвовал.
Интересный факт. Хотя в годы войны за многие города шли ожесточённые сражения, но, поскольку других населённых пунктов было гораздо больше, чем городов, то многим соединениям пришлось вести бои в основном не в городах, а вне городов, нередко за небольшие, но очень важные в тактическом отношении населённые пункты, отдельные высоты и другие пункты, которых, как говорят, "на карте не найти". Поэтому не случайно меткое солдатское творчество в своё время окрестило 38-ю стрелковую дивизию (в составе которой папа воевал, как, впрочем, и многие другие): "Чуть не Киевская, Около Винницкая, Мимо Жмеринская, непромокаемая, непросыхаемая, незамерзающая и несогревающеяся и т.п. стрелковая дивизия".
Про Румынию папа рассказывал такой дикий случай. После одного из маршей несколько человек, с папой в том числе, поместили отдыхать в один крестьянский дом. Пожилой хозяин дома в своё время участвовал в первой мировой, был в русском плену и немного помнил русский язык. Жена и дети вначале попрятались, но вскоре осмелели и завязался разговор. Они вместе пообедали, причём в ход пошёл и солдатский паёк и хозяйские запасы, включая и мамалыгу. После обеда товарищи улеглись спать, а папа остался охранять их отдых.
Хозяин с хозяйкой, видя, что он был самым молодым и неопытным, решили узнать всю правду. Что такое колхозы, как они создаются, отбирают ли у колхозников скот и птицу, что имеется в колхозах, как организуется работа колхозников, как она оплачивается, как мы живём, что имеем, где учимся и т.д. и т.п. Отвечать на эти вопросы было легко – папа же был деревенским. А после – такой вопрос: – Ты коммунист?
Папа тогда был только комсомольцем и по молодости не думал вступать в партию. Но, понимая, что комсомол – это ближайший помощник партии, ответил: – Да, я большевик.
Хозяин перевёл хозяйке ответ, – она заговорила на своём языке и приложила ко лбу указательные пальцы, изображая рога. Тут без перевода стало ясно, в чём дело: – Она не верит, что ты коммунист. У коммунистов, как у чертей, на голове имеются рожки, а у тебя их нет.
Погибать никто не хотел и об этом старались не думать. Парторг роты сержант Волошин, уже немолодой человек, где-то в начале осени 1944-го, на территории Венгрии, спросил папу, молодого кандидата в члены партии и комсорга роты: "Какая награда в этой войне самая большая?" Папа посчитал этот вопрос пустяковым, и не задумываясь ответил: "Герой Советского Союза". Парторг посмотрел на него, как взрослый на ребёнка, и в задумчивой мечтательности сказал: "Дурачок ты. Самая большая награда в этой войне – это остаться в живых и увидеть, какая жизнь будет после войны".
Папа до войны и не думал быть военным. Он мечтал стать агрономом и растить хлеб для людей. Только война всё перевернула. В память о погибших боевых товарищах и понимая, насколько нужна армия, он в ней и остался. Курсы младших лейтенантов закончить не удалось, потому что по окончании войны их расформировали.
Но после войны он закончил военно-политическое училище (во Львове), затем московскую военно-политическую академию (с отличием) и двое курсов. Стал кандидатом исторических наук, получил звание доцента. Регалий много было, но это уже ко дню Победы не относится. Умер папа рано – 18.11.1983г. Всего 58 лет. Он был дважды ранен – оба раза мелкими осколками цепляло. Но об этом почему-то я узнал в своё время от мамы по секрету – с условием, чтобы с отцом не было никаких разговоров. Осколки тревожили – не все были вытащены, и сердце не выдержало.
Надпись на пямятнике конечно, мною написана.
Я очень горжусь тобой, папа.
С уважением, @svibor
@svibor, Вы очень похожи с отцом, на мой взгляд. А мой про войну вообще не рассказывал, хотя потерял там глаз. Отмахивался на мои просьбы и говорил, что очень страшно было. С праздником!
@svibor, с Днем Победы. Никто не забыт!
@svibor, Светлая память солдату защитившему нашу Родину...
@algis, Светлая память, спасибо.