После работы: что дальше?

Лейтмотив важности трудоустройства пронизывает образовательную систему. Получив работу, люди выкладываются с каждым годом все больше, бастуют меньше и позднее уходят на пенсию. Труд вытесняет иное времяпрепровождение, сокращает вовлечение обывателей в религию, политику и различные сообщества. И одновременно для растущего числа людей работа… не работает.

В США средний доход в реальном выражении стагнирует вот уже полвека. Американцы в возрасте от 20 до 30 лет утрачивают веру в работу и не воспринимают её как источник морального удовлетворения и возможность продвижения в социуме.

Работа теряет устойчивость — об этом говорят краткосрочные контракты, рост числа самозанятых со спонтанными доходами и обилие “реструктуризаций” в крупном бизнесе и корпорациях, пишет The Guardian. Усиливается стресс, многих гнетёт растущий перечень “обязательных” дел и сидячий образ жизни. Распределение не работает: сотрудники получают слишком много, слишком мало или то слишком много, то слишком мало. Занятые весь день люди начинают пренебрегать значимыми вещами: заботой о детях, поддержкой стареющих родственников.

Над всеми этими уже привычными проблемами встают в полный рост экзистенциальные угрозы нового времени: тотальная автоматизация и загрязнение окружающей среды. В развитых странах ИИ и роботы займут две трети рабочих мест, не пройдёт и 20 лет, а глобальное потепление не оставит возможности для поддержания объёмов производства и логистики в знакомой нам форме.

Идея полного или частичного освобождения людей от работы существует столько же, сколько и современный капитализм. Некоторые теоретики рассуждают о безусловном основном доходе: регулярных выплатах всем членам общества, независимо от их заработка и трудоустройства.

Несмотря на то, что “труд в поте лица своего” воспринимается обществом как нечто незыблемое, эта концепция связана с тремя блоками развития культуры: протестантизмом XVI, промышленным капитализмом XIX и погоней за потреблением и самореализацией XX веков. На смену мыслям о свободе и переустройстве концепций работы и жизни, охватившим общество в 60-70-е годы, пришла трудовая контрреволюция 90-х и нулевых.

Сторонники “пост-работы” в качестве одного из аргументов приводят возможный расцвет культуры, связанный с высвобождением времени и психики людей от постоянной работы. Бит-поколение, авангардный театр, послевоенная британская попса и прочие подобные явления нуждались в колоссальных временных вложениях со стороны представителей искусства.

И если 50-минутное драм-соло не кажется кому-то верным выбором будущего человечества, то социальная самоорганизация и свобода, которая позволит обратить внимание на окружающий мир, оптимизировать быт и наладить добрососедские отношения в общине, развить мир на уровне каждого двора и крошечного сообщества, едва ли вызывает у кого-то чувство отторжения.

Сократить рабочую неделю сегодня сложнее, чем в 70-е: мало кто купится на идею работать меньше за меньшие деньги. Социальный парадокс состоит в том, что чем хуже работа, тем сложнее от неё отказаться. И всё же общественные парадигмы меняются: ереси прошлого становятся ортодоксальностью настоящего. Конец работы в её современном виде будет восприниматься как нечто невероятное лишь до тех пор, пока не настанет.