ТВОРЧЕСТВО БЕЗ ГРАНИЦ. Археология. Глава девятая. Имена

Женя закончил читать.

Саша молчала. Ей было жалко львёнка, его родителей, братьев, сестёр, будущих детей и тех, с кем львятам придётся воевать.

— Скажешь что-нибудь? — он закрыл тетрадку.

— Они воюют?

— Кто?

— Львята, — Саше представилось, как в расписании занятий между сексом и физкультурой появляется прикладной геноцид, и взъерошенные дети списывают друг у друга домашнее задание. — Или только браконьеров отстреливают?

Теперь замолчал, задумавшись, Женя:
— Вроде нет. Их высаживают на планеты, которые даром никому не нужны. И с ними никто не связывается. Браконьеры и контрабандисты иногда пытаются их перехитрить. Но безуспешно.

— Хорошо, — она улыбнулась.

— Больше ничего не скажешь?

— Не знаю. Подумала, что всё у вас как-то непросто. Только начнёшь понимать, а ты ещё чего-нибудь выдашь.

— Здесь тоже непросто.

— Здесь привычно. Ещё у тебя сильно различаются письменная речь и устная. На удивление сильно. Говоришь ты эмоционально, энергично и быстро. А пишешь суховато. "Издалека" по стилю похоже на твой рассказ про Твердь, когда тебя... когда ты завербовался. Ты так же говорил. Коротко, чётко, неторопливо.

— Я воспользовался методом Станиславского, — Женя пустился рассказывать о том, как представлял себя на месте львёнка, припоминал собственную жизнь, охватившее его чувство потерянности, одиночества, возникающего несмотря на то, что вокруг всё же есть люди, о том, как он аккуратно дополнял переживания знаниями о львиной цивилизации и технологиях.

— Да я поняла, — перебила его Саша. — Быть собой в предлагаемых обстоятельствах. Только это недолговечный приём. Не могут же все герои поместиться в твоей личности. Нужно вглядываться в окружающих.

— Вряд ли получится внятно описать то, чего не понимаешь и не чувствуешь. Наблюдением тут не обойдёшься, — Женя, видимо, поработал с методологией. — И натура у меня, между прочим, довольно широкая.

— Не спорю, — она похлопала его по животу.

Он нетерпеливо вздохнул:
— Хорошо, я прямо спрошу: тебе понравилось?

— Понравилось, конечно. Хотя ты знаешь, к твоим рассказам больше подходит слово ошарашило. Они у тебя какие-то ошеломляющие. Даже сказать трудно, хорошие или плохие.

— Думаю, это болезнь новичка, — его потянуло на откровенность. — Хочется произвести впечатления, вот и выбираю самые шокирующие сюжеты. Но потом, с ростом опыта и мастерства...

— Ладно, новичок, — притормозила его Александра. — Переходи к сути. С львятами мне всё ясно. Начинай про археологов.

— С археологами пришлось попотеть. В смысле, с их именами, — Женя положил тетрадь на скамейку и, в подтверждение своих слов, начал длинный подробный рассказ о том, как он выбирал краткие формы и заменял звуки, адаптируя звучание имён к земному уху.

Он негромко свистел, цыкал, квакал и подвывал, демонстрируя оттенки и нюансы инопланетных прононсов, и сопровождая всё это похлопываниями в ладоши, облегчающими, по его мнению, различение ударных и безударных слогов.

— Замечательно, — на этот раз Саша дослушала его до конца. — Веришь, нет: будто по зоопарку прошлась с закрытыми глазами. Что в итоге-то получилось? Какие у них имена?

— Дис, Таки, Иратриналу, Кридрик, — Женя взглянул в тетрадь, будто пытался убедиться, что правильно прочёл.

— Таки?

— Это девушку так зовут. Как тебе? Мне кажется, даже на земные похоже, нет?

— Ага, Иратриналу особенно. У нас завуча в школе так звали — Иратриналу Дисович Таки-Тмутараканский.

— Правда?

— С ума сошёл? Нет, конечно. Лучше скажи, ты там кто? Женя?

— Нет, я там Дис. Вернее, Дис — собирательный персонаж, он похож ещё на моего...

— Женька! — не выдержала Саша. — Перестань сейчас же! Ты как будто пытаешься заранее объяснить и рассказать, опасаясь, что мне не понравится. Не бойся, всё хорошо. Лучше начинай читать.

И тогда он, видимо, справившись с волнением, снова взялся за тетрадь и произнёс:
— Изъятие. Глава первая. Небо.