Автор:@maryatekun
Дома было тихо. В этот раз обошлись без торжества. Лалочка не пекла своих кнедликов, не готовила самбук и кулебяк, но припасла все–таки магазинный тортик в холодильнике и бутылочку красного вина – на всякий случай. С тем они с Виталием Альбертовичем скромно уединились на своей половине.
– Захотят позовут, – рассудила Лариса Павловна, – а нет – так и нет.
– Верно, – кивнул Виталий Альбертович, сидя в кресле и разворачивая газету. – И знаешь, давно бы так надо. Мы, наверное, не правы были, что вмешивались. Видишь, что вышло…
– Да никто и не вмешивался, – Лариса Павловна старалась говорить вполголоса, но чувства обуревали ее. – Опять ты за свое. Сто раз уже говорили. А то, что голову на плечах свою нужно иметь, наше присутствие, прости меня, не отменяло.
– Да, но намеренное введение в заблуждение…
– Никто! никого! ни в какое заблуждение! – тем более намеренно! – не вводил! – произнесла Лариса Павловна веско. – Это ты себе там чего–то напридумывал, а теперь хочешь меня во всем обвинить? И потом, я всего лишь хотела помочь. Да и ты сам – тоже хорош – Луизе все равно что дедушка. Она тебя, наверное, чаще всех видит.
– Вот и я о том же, – вздохнул Виталий Альбертович, – а так, может, если б не я, и не случилось бы ничего такого. Сидела бы себе спокойно дома… то есть, у себя, я имел в виду.
Виталий Альбертович срезался, потому что Анечке, чтобы гулять от мужа даже и из дома бегать не пришлось. И он переживал, словно все это случилось с ним самим. Такой позор на старости лет! Он не мог себе простить.
– Это вы мужчины сами все делаете, а потом женщины всегда у вас виноваты. Как гулять на сторону, так первые, никогда мимо юбки не пройдете, чтобы не отметиться, а как детей воспитывать – так всем своих подавай. А откуда их взять–то?
Лариса Павловна, кажется, говорила что–то до этого, но Виталий Альбертович прослушал, слишком углубившись в свои мысли.
– Лала! – он смотрел на жену с каким–то даже недоумением. – От тебя ли я слышу?
Но Лариса Павловна слов своих не стеснялась, потому что в отличие от профессора, родившегося и всю жизнь прожившего в одной и той же квартире в рафинированной и весьма удаленной от реальной жизни обстановке, она что такое жизнь знала не понаслышке. И Виталий Альбертович даже и представить себе не мог, через что ей пришлось пройти, прежде чем она повстречала его – свою судьбу, как она часто говорила, впрочем, не без театрального пафоса.
– А что? Разве не так?
– Ну, не всегда, – проговорил Виталий Альбертович, как профессор истории знавший множество других примеров. – И в нашем случае я бы сказал, что все как раз наоборот…
– "В нашем случае", – передразнила Лариса Павловна, – рассуждаешь, как в своем институте на лабораторной работе. И потом, это не наш случай, а их.
– Но… я хотел сказать, это не важно, и всего лишь возразил на твой тезис…
– Тезис! Виталий, прошу тебя, говори ты по–человечески. Неужели для вас, ученых, вся жизнь только и есть, что объект для изучения, то есть беспристрастного и безучастного наблюдения?
– Нет, не совсем так, разумеется, – начал Виталий Альбертович как всегда спокойно и рассудительно свой монолог, но Лариса Павловна не дала ему продолжить.
– Прошу тебя, – взмолилась она, – ты можешь хоть раз поговорить со мной, как… как… заинтересованное лицо! – нашла она наконец нужное слово.
– Но… – Виталий Альбертович чувствовал лишь, что чему–то не соответствует, но чему? – так и оставалось для него загадкой. – Я хочу разобраться.
– Поздно уже разбираться. Пусть уж они там сами как–нибудь. А то Федор, глядишь, придет и нам с тобой головы поснимает. Если узнает, разумеется.
Лалочка имела в виду Федора Константиновича, Бориного отца, который и купил для сына – к свадьбе – половину профессорской квартиры, выручив того из долгов, в которых тот погряз, потворствуя прихотям молодой жены. Он был суров и серьезен, слов на ветер никогда не бросал, для друзей был готов на все, врагам же не прощал ничего. И Лалочка очень опасалась, что после той истории, они с Виталием Альбертовичем могут перейти в другой стан – противника.
А ей этого очень не хотелось. Единственным ее желанием по жизни было желание весьма незамысловатое: жить со всеми в мире и согласии. И Лалочка, в меру своих сил, делала все от нее зависящее, чтобы это ее желание всегда пребывало в исполнившемся состоянии. Господи, да ей и в голову не могло прийти, что все так обернется!
Давняя ее подруга Анжела, экзальтированная красотка с манерами принцессы на горошине, тем не менее судила весьма здраво и еще давным–давно пыталась донести до Лалочки ту мысль, что она лично ни в чем не виновата. И ее "салоны" с присутствием разного рода великосветских особ и наличием всяческих увеселений никоим образом не могут являться причиной измены.
Сидя в углу замысловатой формы кушетки на львиных ножках и обложившись подушками, Лалочка вспоминала их недавний с Анжелой разговор. В пандан к ее собственным мыслям.
– Но это соблазн, – говорила тогда Лалочка, становясь в данном вопросе на позиции профессора, – "намеренное введение…", – и она продолжила фразу жестом, означающим, что собеседнику продолжение известно и так, – как говорит Виталий.
– Послушай, дорогая моя, – Анжела отстраненно курила свои длинные французские сигареты через еще более длинный мундштук, – если ты хочешь всех собак на себя повесить, никто не возражает.
– Но Гог! Просто подлец. Подонок!
– Лала! – Анжела с удивлением посмотрела на подругу.
– Нет, я не к тому. Просто, неужели же он не видел, что она глупа, как пробка! И…
– Соглашусь, это наше упущение. Гог тут ни при чем. Он играл по правилам, и в тех правилах черным по белому записано, что красивой женщине ум ни к чему. А глядя на Анечку, можно себе предположить…
– Пусть бы сам тогда думал, что делает.
– Ему–то что? Мужчины, они знаешь, как считают, что дети бывают только у женщин.
– А разве это не правда?
Анжела повела плечом.
Продолжение скоро!
Автор:@maryatekun
Редакция и публикация: @lubuschka
Дизайн: @sxiii
15.11.2019
