Пролог

Жизнь, как ни крути, странная и непредсказуемая вещь, по сути. Мало кто из моих однокашников в 1993 году, поступая в нашу Alma mater, мог даже предугадать, как кривая судьбы и спираль профессиональной практики может нас занести в какие-то далекие дали и заставить заниматься делами не теми, кои разрешать мы учились в ВУЗе.
Пролог действительно был. И какой пролог! Я не помню более куртуазного, мощного и необычного пролога к тем шести годам обучения в НЮФ ТГУ, как вступительные экзамены 1993 года. И что самое забавное в данной ситуации, большинство из нас прекрасно помнят самые яркие и запоминающиеся эпизоды этих экзаменов. И вспомнить есть что.
Начну, наверное, с того, что стоит вспомнить какая погода стояла в те дни. Стояли на удивление хорошие дни середины июля. Погода баловала нас теплом, но при этом напоминала, что в Сибири погодка в любой летний месяц переменчива даже поболее чем в мае. Днем было жарко. Ночью шел проливной дождь. И вот эта дневная парилка была ярким фоном для нашего вступительного испытания.
Честно говоря, первый экзамен - русский язык и литература прошел нами почти незамеченным, хотя именно он доставлял все самое большое неудобство и излишнее волнение. Ну и что: пришли, разошлись по аудиториям, молча сели, получили задание, написали, в меру сил, способностей и желания и разошлись. Больше всего нервов тратилось на ожидание результата. Но, повторюсь, этот экзамен был почти незаметным.
Последующие экзамены представляли собой своеобразную ярмарку знаний, истерики и тщеславия.
Итак, экзамен по истории. Народ толпится у здания и каждый ожидает своего "смертного часа похода на эшафот" (фраза родилась именно во время именно этого экзамена). Кто-то, развалясь на скамейках, тогда еще бывшей живой и невредимой летней концертной площадки во дворе дома 7 по улице Советской, небрежно оглядывал своих конкурентов. Кто-то в панике бегал и выспрашивал у всех подряд, а что отвечать на тот или иной вопрос, напоминая своей суетой Шурика из не безызвестного фильма. Кто-то, уставившись в одну точку, бубнил про восстание Разина, Булавина и Пугачева (напоминая тем самым какого-то хасида у Стены Плача). А кто-то упражнялся в риторике и демонстрации знаний напоказ, давая возможность своим соперникам вспомнить прочитанное, но забытое, либо вышибленное из головы предэкзаменационным мандражом, попутно повторяя пройденный материал. Результат не замедлил сказаться: те, кто упражнялись в риторике, и те, кто им внимал, прошли испытание без сучка и задоринки. У прочих вид был мрачный и нелюдимый. Объяснять смысла нет.
Второй экзамен - иностранный язык. Вот где абитуриенты разгулялись на славу, демонстрируя самые невероятные способы проносить с собой шпаргалки, справочники, спецлитературу и прочее, оказывая друг другу помощь в самых замысловатых и неожиданных формах.
Третий экзамен был на выбор - либо математика, либо обществоведение. Любителей цифр и формул было не мало. Равно как и тех, кто предпочел гуманитарную дисциплину. Именно тут произошел окончательный отсев. Те, кто сдавали обществоведение, имели возможность познакомиться со своим первым преподавателем - Сухоруковым Геннадием Константиновичем. О нем отдельно. И позже. Однако слух, пущенный кем-то, что Сухоруков лютует и режет всех подряд, оказался уткой, в чем ваш покорный слуга имел возможность убедиться. Наоборот, некоторых он просто за уши тянул к верному ответу. И только либо животный страх, либо полное незнание и непонимание предмета обсуждения не давали сим горе-абитуриентам дать верный ответ с полной наводкой от преподавателя.
Вот такой у нас был пролог. Яркий, запоминающийся, не похожий ни на что иное.