На Борзянке. Прости меня, манул!

 Продолжение цикла статей от @azarovskiy для @ekomir!

 В 14 лет человек должен быть добытчиком. Добрейший дедушка Начин, который был хозяином чабанской стоянки на Борзянке, дал мне старинное ружьё. Гладкоствольное, 20 калибра, с затвором. Ни до этого случая, ни после я таких ружей вообще не видел.

 По склонам сопок, которые образуют долину для извивающейся по степи Борзянки, на большом расстоянии друг от друга стоят чабанские стоянки, водокачки, кошары, пасутся овцы, коровы, лошади, иногда верблюды. С южной стороны сопки пологие и сливаются со степью, северная сторона, как правило, крутая. До самого горизонта – степь и сопки, степь и сопки. Изредка встречаются кустарники и рощицы осин, по берегу Борзянки – ивы, ильм, высокая трава, иногда – камыш.

 Живность всякая и сейчас встречается. Волков всегда было много. В одном из исторических документов я нашёл сведения о том, что за день облавы возле казачьего посёлка Кулусутай, а это рядом в Борзянкой, уничтожено 95 волков. Вы представляете, сколько их было в степи вообще? Но они же должны чем-то питаться. И тут природа не обманула: раньше в степи паслись тысячные стада степных антилоп – дзеренов. Сейчас они возвращаются из Монголии. Я писал об этом.

 Уже не помню от кого и где я слышал, что среди монгольских племён нашу степь издавна называли Волчьими просторами. Наверное, это правда.

 Кроме волков степь богата лисами. Раньше их было меньше. Но сейчас расплодилось видимо-невидимо. Слабым желтоватым огоньком мчится лиса по степи к своей норе, за ней с рёвом летят по седеющей степи мотоциклы. Так было до недавних пор. Но социальный строй изменился, открылись границы, Китай хлынул на просторы России. Лисьи шкуры стали не нужны, а шкурой корсака пренебрегали и в советское время.
Также не нужны стали шкуры енотов, барсуков, тарбаган. Но почему-то их не видно вообще. Куда подевались?

 Лично я никогда не интересовался шкурами, а люди, которые носят одежду и воротники из разных животных, вызывают во мне стойкое, простите, отвращение. По мне лучше какая-нибудь модная хламида, крылатка или ещё какая-нибудь немудрящая лапотина.
Но отношение к шкурам я однажды имел. И, конечно, случай этот связан с ружьём, который дал мне дедушка Начин. Оно должно было выстрелить. Для того и театр.

 Мы с Казбеком шли по высокой траве вдоль берега Борзянки Я прихватил ружье и патронташ с пятью патронами. Намеревался пройти выше поставленной сети, перебраться на ту сторону, где поодаль качались камыши Утиного озера. Там у меня был маленький плотик, где я сидел на рассвете или закате, поджидая уток. Я боялся, что колышек, к которому было привязано мое шаткое сооружение, не выдержит и плотик унесёт ветром на середину топкого озера. Надо было закрепить получше, для чего я взял молоток.

 Вдруг Казбек мой резко вскинул голову и, прыгнув воду, мгновенно оказался на той стороне, где моментально настиг в кустах какого-то зверя. Дремавший полуденный зной качнулся и взорвался неистовым рычанием и визгом, черно-желтый клубок шерсти взвихрился и покатился по прибрежным травам.

 Вскинув ружье, я бегал вдоль берега, пытаясь высмотреть в траве зверя, с которым схватился мой Казбек, но ничего толком не мог разглядеть.

• Назад, Казбек, назад! – кричал я, вскидывая ружьё в сторону клубка и пытаясь выцелить жёлтое пятно в этом вихре. Но Казбек не слушался меня.

 На мгновенье желтое пятно оказалось в прицеле, и я нажал курок. Выстрел грянул и раскатился над водой. Казбек взвизгнул и, отпрыгнув в сторону, ринулся в травы. На месте сражения остался лежать жёлто-серый зверь.

 Быстро раздевшись, я перешел на тот берег. Попал прямо под лопатку, наповал. Такого зверя я никогда не видел. Размером с маленькую собаку, но похож на кота, шерсть красивая и пушистая, хвост приплюснутый и тоже пушистый. Не то рысь, не то кот…
Взяв зверя, я попытался раскрутить его над головой и метнуть на другой берег Борзянки. Но тушка упала и погрузилась в воду. Пришлось нырять за ним, пока не унесло течением. Нашёл я его с пятого или шестого раза.

 Переправив добычу, я стал звать Казбека, но он взвизгивал и отбегал от меня. Возле усов на собачьей морде видны были раны и кровь. К тому же он прихрамывал. Смотрел укоризненно. Наконец, я подозвал ставшую недоверчивой собаку, осмотрел. Понял, что в лапе у него сидит дробинка. Попала всё-таки… Надо как-то выковыривать.

  Уставший, но гордый, я добрался до стоянки. Увидев мою добычу, старики ахнули: манул! Шкурой этого зверя буряты оторачивают воротники зимних шуб. Редкий и красивый зверь. Исчезает, совсем не встречается.
 Я загоревал. В неизъяснимой печали стал лечить своего Казбека. О ружье забыл…

 Сегодня манул в почёте. Занесён в Красную книгу. Его охраняют. Он на многих буклетах и плакатах, красуется на обложках красочных изданий. Хищные и пугливые глаза смотрят прямо на меня. Вздувается красивая шкура. Неустрашимый, он бежит в жестокую стужу, в летнюю жару, в грохочущие ливни и снежные бураны по моей степи и в свисте ветра мне слышится иногда: «Ты помнишь?»
 Помню, прости меня манул!

****