Один обычный день психиатра в Голландии

vp-zarubezhje Креветки

в goldvoice

Статья @doctor-boris для сообщества «Русское Зарубежье» @vp-zarubezhje.

Последние месяцы часто думаю о том, что было бы интересно вести дневник рабочего дня. В первую очередь, для самого себя, чтобы отряхнуть все, придя домой. Выговориться, рассказать все равно некому, в семье ввели вето на профессиональные разговоры, а мозги на моей сегодняшней работе “взрываются” почти каждый день. Ну, и жена все намекает, что это может быть интересно не только мне. Попробуем…

Сегодня, как бывает в каждую четную среду, у меня длинный день. Будильник поднял в 5:40, дальше - все на автомате. Через 40 минут выхожу - трамвай, вокзал, поезд. В 7:15 я уже в Бреде, это - город в 57 км от Роттердама в сторону Бельгии. Коллега ждет, бережно принимает меня в свою машину, я тут же засыпаю. До первого пациента ехать 140 километров.

Рабочий день начался с заседания, голландцы это любят. Полтора часа восемь человек обсуждали одну женщину, которая живет в специальном доме для людей с психическими проблемами. За ними там следит персонал. Она пила, пьет и будет пить, еще получает официально метадон - это аналог героина.
Мы обсуждаем ее судьбу часто, главная наша головная боль - это то, что она в своей маленькой комнатке - 8 квадратных метров, держит бультерьера. При отсутствии адекватного ухода он порыкивал на обитателей дома и покусывал их. Ну, как покусывал… Играючи брал в пасть руку или ногу человека, держал ее там немного и отпускал. Мне лично не нравилось.

Через два года нам удалось уговорить ее отдать собаку родителям. Но пациентка и без собаки никак не вписывалась в профиль жителя этого заведения. Поэтому на собрание пригласили работника из другого специального дома с персоналом, его обитателям разрешалось пить. Но это была их последняя станция.

В принципе, мы пришли сказать, что мы с ней прощаемся, так как последние два-три месяца с ней не было практически никаких контактов. Да и сделать ничего без наличия желания с ее стороны нельзя. Но ты ж психиатр. У них какое-то ожидание, что мы любого человека с психическими отклонениями вылечить и успокоить можем. Можем, да, когда он просит о помощи. Во всех остальных случаях, если ситуация не отвечает одному из трех жестких критериев, которые требуют принудительного лечения, мы проходим мимо. Критерии такие: опасность для самого себя, для окружающих или для окружающего имущества. Причем опасность конкретная и немедленная.

Все начали нас дружно уговаривать подождать три месяца, посмотреть, как женщина освоится на новом месте, отрегулировать медикаменты, дать наставления персоналу. Согласились.

Параллельно мне приходят эсэмэски, которые тоже требуют решения. Самое простое - продлить рецепт. Отвечаю: “Завтра!”
Два пациента просят позвонить. Молодая женщина с послеродовыми психическими нарушениями, которую к счастью удалось стабилизировать, жалуется, что два дня назад по моему совету закончила с оксазепамом и даже выбросила остатки в унитаз. Последние два дня, несмотря на другие оставшиеся медикаменты, не может спать, чувствует себя неспокойно. Посоветовал дополнительно quetiapine 25 мг. Позвоню ей через пару дней, проверю, как она.

Второй звонок - 60-летний мужчина, который шесть лет отсидел за наркотики в тюрьме Венесуэлы и три месяца назад вернулся в Голландию. Мне удалось завоевать его доверие, он даже согласился принимать назначенные ему препараты (risperdal) - тоже дело добровольное. Он был очень рад, когда я ему звонил, а теперь возмущенно начал мне рассказывать, что кто-то из нашей команды пришел к нему и сказал, что он сделал неправильный выбор. Неважно, какой, просто такому человеку так говорить нельзя. 15 минут мне выговаривал, а потом поблагодарил за звонок. Договорились, что я приду к нему через неделю, и мы продолжим беседу. Он обещал показать мне свои стихи.

Потом мы поехали в другой город, посетили пациента, живущего в приюте для бездомных. Он туда сам попросился после того, как его избил наркокурьер. Мы его периодически навещали последние 6-8 месяцев и наблюдали, как он деградирует ментально и физически. Все вокруг знали, что он употребляет наркотики - соседи, полиция, мы… А он: “Нет, ничего подобного, у меня все хорошо”. Я надеялся, что он хоть сейчас скинет маску, нет, зря надеялся. Хотя за неделю отъелся, выглядит на удивление хорошо. Вдруг попросил таблетки, чтобы лучше спать. Выпишу, не жалко.

И дальше в другой город.
20-летний парень, похоже, уже слегка выпил. Сказать, что в комнате бардак - это ничего не сказать! Повсюду - пустые бутылки, окурки… Рука перевязана - с кем-то бился вчера на улице. Задумчиво говорит, что завтра ему надо переезжать в Маастрихт, потому что по каким-то административным причинам он не может жить в этом городе, а жаль. Он здесь уже три месяца, привык. Соответствующие службы куда-то пропали, как самому организовать переезд, он не знает. Коллега звонит, ставит всех на уши, завтра его перевезут.

Последний раз я этого парня навещал, когда он с другом отмечал день свой рождения. Я убедил его тогда начать принимать риспердал, чтобы приглушить периодически возникающие вспышки ярости. Нисколько не надеясь, спросил, начал ли он принимать медикамент. Он сказал, что да, и чувствует себя лучше и спокойнее. (Ага, а перевязанная рука?) И что таблетки уже кончились. Я ему пообещал завтра утром выписать сразу на три месяца, но он должен их до переезда забрать. Он согласился. Причем мне придется самому договориться в аптеке, там обычно на такой долгий срок не выдают. И парню еще позвонить, напомнить, чтобы тот не забыл.

Пока коллега звонил по телефону насчет переезда, он с гордостью дал мне послушать с телефона сочиненный им рэп. Послушал.

Время обедать. Решили для разнообразия по кебабу с коллегой съесть. Нашли, поели. Да, коллега - не врач, нечто среднее между медбратом и социальным работником.

К следующему пациенту - опять в другой город.
30-летний мужчина, оставшийся в счастливом 10-12-летнем возрасте. Дома - огромная коллекция лего, каждые две недели меняет в комнате обстановку в соответствии со сценами из “Звездных войн”. Ах, да, у него в тазике живут шесть черепашек, он каждую отличает по имени. Он носит одежду одного из персонажей фильма, вооружается светящимся пластиковым мечом и разгуливает по городу, чем привлекает к себе внимание подвыпивших подростков, которые его провоцируют. Только у него на этот случай есть настоящий нож. А еще он года четыре занимался боевыми искусствами.

Пока еще ничего не произошло, но вчера был очередной инцидент, и он вернулся домой страшно возбужденный. Одел костюм комбата (знать бы, что это), вооружился светящимся мечом, взял керамический нож и хотел пойти искать обидчиков, чтобы их наказать.

К нему каждый день ходит служба опеки, и женщине стоило больших трудов его отговорить.
Похоже, он в детстве подвергался сексуальному насилию и с 7 до 12 лет вообще не разговаривал. Потом как-то подростки пытались топить его в бассейне, с тех пор он не моется под душем, в раковине как-то умудряется.

Это был мой пятый визит к нему и - наконец-то! Две недели назад он начал принимать quetiapine и стал лучше спать. До этого он много лет отказывался принимать любые таблетки. Но его продолжают каждую ночь мучить кошмары. Закрепляю успех и договариваюсь, что он будет принимать еще topiramat, чтобы уменьшить кошмары. И он соглашается! Через две недели заеду к нему.

Перед уходом он с гордостью показывает на потолке светящуюся полоску из лампочек, управляемую пультом. Я восторгаюсь.

Едем дальше. В машине получаю сообщение, что должен позвонить маме одной пациентки. Она говорит, что в связи с переездом дочь возбуждена, и надо бы дозу диазепама, которую мы понижаем, временно опять повысить. Спрашиваю, достаточно ли будет две таблетки повысить до трех, она говорит - лучше до четырех. Я соглашаюсь, она благодарит, завтра выпишу.
Я видел эту пациентку только один раз до этого, поэтому доверие мамы, которая ее опекает, очень важно.

Последний пациент. Встречаемся на парковке. Мужчина, 37 лет, шесть лет живет на улице. Медицинской страховки нет, пособия не получает. Последний месяц живет у бывшей жены, с которой прожил 11 лет и 6 лет назад расстался. Тогда же и начал пить по 3-5 литров пива каждый день. У него дислексия, то есть, он не понимает прочитанного, IQ низковат - до 14 лет учился в спецшколе. Мы занимаемся восстановлением пособия и страховки, для этого надо, чтобы его обследовал наш психолог. Договорились, что его тесть привезет его к нам на полдня - 250 километров, на минуточку!

Решаем поговорить в каком-нибудь кафе за столиком. Мне нужно собрать анамнез, поставить диагноз, написать заключение. Заказываем: нам - кофе, он себе - пиво, потом - второе пиво. Мне это все в новинку, я еще никогда не разговаривал с пациентами в кафе. В машине на стоянке - было дело. В конце - та-да-да-даааа...Он достает из сумки пачечку банкнот, кладет на стол 50 евро и платит за всех! Я благодарю, мы дружески расстаемся. За меня еще пациенты не платили.
Коллега объяснил, что он ворует и/или подрабатывает по-черному. Полиции он еще ни разу не попадался.

В 18:30 приезжаем в Бреду, в 19:30 я дома.
Вот такой один день, в принципе, обычный. Завтра буду выписывать рецепты, писать репортажи, ну, и что бог пошлет. Ах, да, придет один пациент в контору (если придет), и еще к одному отвезут (если он не передумает).

Все фотографии из личного архива моей супруги @irinadob550, это - Bergen op Zoom, один из городов, где я работаю.