Собор «нашей парижской дамы»

Все новостные порталы забиты репортажами о пожаре в соборе Нотр-Дам де Пари: соболезнования, причитания («а-я-яй, не уберегли!»), поиск виноватых или ожидание реакции карикатуристов "Шарли Д'Эбдо". "Горечь невосполнимой утраты самого известного христианского собора" — что ж, никто не запретит людям подобные эмоции. (Замечу, однако, что базилика Святого Петра в Ватикане известна не меньше).
Но чего на самом деле мы лишились? Какой части истории? Что ж, собор — свидетель великих перемен и чудесных спасений. Во времена Французской революции он был разграблен и полуразрушен, его ожидала участь Бастилии — быть снесённым до основания. Просвещение с упоением следовало призыву Вольтера "давить гадину", и само собой, в «гнезде мракобесия» в первую очередь — именно так называли собор тогда. (Попутно были разграблены королевские гробницы Сен-Дени, останки королей были вытряхнуты на землю и позже сожжены, уцелела лишь голова Генриха IV. Ришелье тоже досталось — черепом кардинала мальчишки забавлялись как мячом). Тогда собор всё же устоял, недолгое время побыв в роли Храма Разума — новой религии просветителей. Пришедший к власти Наполеон вернул собор Католической церкви — не без умысла, так как через два года он там короновал себя императором.
Спасением своим храм обязан Виктору Гюго — тот воспел его в своём знаменитом романе. И вместо того, чтобы снести собор — а этот мрачный колосс посреди Парижа, запустевший, с закопчёными стенами, начавшими разрушаться, никому не был нужен — его взялись реставрировать. Разумеется, чертежей не было — восстанавливали по рисункам, описаниям свидетелей, тех, что помнили времена до Революции. Многое было сделано заново — те же скульптуры святых и библейских царей. (Напомню, все металлическое, что можно было выломать, ушло на переплавку для пушек и пуль, а камни и разбитые скульптуры пошли на ядра для тех же пушек или для строительства — Революция нуждалась в ресурсах и была изобретательна в деле экспроприации). А кое-что появилось впервые — например, цветные витражи. Или знаменитые химеры — это всё новодел середины XIX века! (Или вы думаете, что они были изначально? Ну, поищите их описание у Гюго ☺) Реставрационные работы длились почти четверть века — с 1841 по 1864 г. И именно тогда собор приобрёл тот вид, под которым мы его знаем сейчас.
Но надо признать, что несмотря на свое громкое название — «реставрационные работы» — от них во многом было больше вреда, чем пользы. Технологии тогда были несовершенны — замазать бетоном, залить свинцом, запаять оловом. Какое-то время это держалось, но потом… В восьмидесятых годах прошлого века было принято решение о новой реставрации, которая длится до сих пор.
Мне не привыкать к виду пожаров, уничтожающих святыни — я своими глазами видел, как в разные года горели деревянные башни псковского Кремля (Власьевская, Покровская и др.) И как долгое время стояли обезглавленые почерневшие стены. Сейчас, конечно, всё восстановлено. Но прогрессивная Европа помалкивала, когда разрушали и грабили колыбель нашей цивилизации — Месопотамию. Я про Ирак, если кто не догадался. Именно там находится самый древний город на земле — Ур (ему двенадцать тысяч лет). И кто-то сказал — здесь началась наша цивилизация, здесь она и закончится… Или когда буквально только что (по историческим меркам) грабили Пальмиру — опять с попустительства Европы. Но всё имеет свойство возвращаться (как Великобритания, создавшая Пакистан как очаг напряжённости между Индией, Россией и Китаем, теперь пожинает плоды пакистанского террора у себя же на острове).
А что во Франции — «возлюбленной дочери Церкви»? Нет, до мечети Парижской Богоматери ещё не дошло (читайте книгу Елены Чудиновой), но христианские храмы во Франции горят с завидной регулярностью. Последний крупный пожар случился в 2015 — в Нанте, в базилике св. Донатьена. А всего месяц назад горела парижская церковь Сен-Сюльпис. Так что ж там творится? Издержки мультикультурализма, когда «недовольным» иммигрантам без разницы, что жечь — машины или церкви. Последние уничтожать даже правильнее, ибо христианско-европейская культура и традиция им чужда, если не сказать враждебна.
Можно искать мистический смысл в происшедшем — храмы современной Европе не нужны, и они просто исчезают. Даже если Нотр-Дам восстановят и запустят там церковные службы — это не увеличит число его прихожан. Остаётся только надежда, что, будучи не раз убежищем и спасением (что прекрасно описано у Гюго), храм, возможно, он спасётся и сам.

Вдогонку к посту: