Надвигающуюся русскую катастрофу начала ХХ в. предчувствовали многие мыслители, общественные деятели, писатели, политики. Из недр истории зрела великая трагедия. Вековое угнетение и пренебрежение к собственному народу со стороны состоятельных слоев общества вызвало обратную реакцию: извечные устремления русских людей к поиску справедливости наконец вылились в физическую и идеологическую борьбу. В ненависть к ближнему, в отпадение от христианских заповедей любви. В недоверие и презрение к власти, правительству, к потере патриотизма. Российское общество встало на грань борьбы духовного и бездуховного.
Социальный статус человека стал считаться признаком его благонадежности, не его душа, не его талант, не его самобытность, но происхождение и место в общественной иерархии. Для россиянина, жителя Москвы или Санкт-Петербурга прожить первые 20 лет ХХ века означало пережить апокалипсическое время – войн и революций. Но общество, как и сегодня не было однородным. Для кого-то это время – бич Божий за отступление от Христа, для кого-то- время великих преобразований, для кого-то беспощадный, бессмысленный русский бунт.
Последние годы ХIХ века в словаре Брокгауза и Эфрона названы "эпохой разброда и искания новых идеалов". Огромная часть населения Империи - вся интеллигенция и те наиболее чуткие и беспокойные натуры из простого народа, которых можно охарактеризовать евангельской фразой "алчущие и жаждущие правды", - начала покидать официальную Церковь и искать эту самую правду в других местах: интеллигенция – в толстовстве, ницшеанстве, оккультизме, символизме, декадентстве, а простые люди – в бесчисленных религиозных расколах и сектах.
Как осмысливали это время современники, многие из которых потом оказались в эмиграции, в ссылке, были уничтожены? Весьма интересна позиция русских религиозных философов.
Отец Сергий (Булгаков), Николай Бердяев, Семен Франк, Евгений Трубецкой, Отец Валентин (Свенцицкий), и др. были свидетелями и участниками разворачивающихся событий. Некоторым из них были симпатичны идеи марксизма, идеи социальных преобразований общества. Христианство вполне казалось совместимым с социалистическими идеями равенства, братства. Но кровавая сторона революции впоследствии разрушила иллюзии и несбыточные надежды (идея слияния социализма и христианства продолжала жить и нашла продолжение в умах обновленческих лидеров православной церкви).
Труды и публицистика русских религиозных мыслителей ("Вехи", "Из глубины") посвященные анализу состояния мира начала ХХв., свидетельствуют о глубоких переживаниях авторов за судьбу России. Они ищут ответы на глубинные вопросы: где кроются причины революции? Почему рухнула монархия? Почему борьба за торжество справедливости вылилась в жестокий грабеж, убийства, истребление Церкви, всего того, что связанно с именем Христа? Что будет с Россией? Как в такое время сохранить веру, как строить отношения с новой, атеистической властью? Сейчас мы можем их глазами, их чувствами пережить все то, что творилось в недалеком ХХ в. И представить развернувшуюся перед нами картину в более полном объеме и во всех красках.
Русская революция – это не внезапный социальный взрыв. Практически весь ХIХ век, оказался непосредственной подготовкой к событиям века ХХ. Война 1812 г., восстание декабристов, отмена крепостного права, развитие промышленности, доступность образования, влияние западных философских, социальных, политических и экономических идей, падение авторитета церкви и правительства, развитие демократической, антиправительственной прессы, публицистики, литературы, кинематографа – все это привело к высвобождению личности, к отпадению от традиционных ценностей.
Семён Франк, задаваясь вопросами: "Откуда же взялась русская революция? Какие силы ее породили?" отвечает на них в своей работе: "Из размышлений о русской революции" таким образом: "Когда вглядываешься теперь в прошлое, наученный настоящим, становится сразу же ясно одно: русская революция началась не в 17-ом году, и не в 1905 году. Идеологически она идет по меньшей мере от декабристов, и уже совсем явственно от Белинского и Бакунина. Как общественное движение, как выступление и продвижение вперед нового общественного слоя, с резко оппозиционным настроением и с разрушительными в отношении старого порядка тенденциями, она начинается во всяком случае уже в начале второй половины ХIХ века, в конце 50-х и начале 60-х годов".
Весь ХIХ век пытается ответить на вопросы: как жить, как спасти Россию от саморазрушения. В тайных кружках и салонах шли горячие споры по поводу политической системы, которая может вывести страну из тормозящего ее экономическое развитие и губящего ее политическую мощь крепостного права. Поражение в Крымской войне вызвало волну негодования правительством.
Статус великой державы обязывал правительство России предпринять экономические, социальные и политические реформы в масштабах государства. Государство, именующее себя Православным, вступило в фазу кризиса, его православная идеология расходилась с реальным порядком дел, с реальным положением русского народа. Свобода и право на землю, данные человеку от Бога, нигде так жестоко не попирались, как в России. Царь был перед выбором – действительно освободить свой народ, дать ему право свободно жить и трудиться на благо государства или дать ему такую свободу, за которую народу еще раз придется платить потом и кровью.
Некоторые деятели, понимая, что реформа, которая была выработана правительством, воспримется народом - как ложь, просили царя вообще не освобождать народ. Князь Орлов, председатель секретного комитета по крестьянскому вопросу, на коленях умолял государя "не открывать эры революции, которая поведет к резне, к тому, что дворянство лишится всякого значения и, быть может самой жизни, а Его Величество утратит престол".
Вот, далеко не полный перечень нерешённых проблем, которые обрушили монархию:
"В начале царствования Николая II иностранцы контролировали 20-30% капитала в России, в 1913 году – 60-70%, к сентябрю 1917 года – 90-95%"!
Министр финансов, И. А. Вышнеградский говорил: "Мы должны экспортировать (хлеб), даже если мы умрем"!
"В 1911 г. полковник Генерального штаба князь Багратион писал, что из трех парней трудно выбрать одного пригодного для службы, а сорок процентов новобранцев, как оказалось, впервые в жизни ели мясо, поступив на военную службу…".
"с 1908 по 1913 годы в стране было зарегистрировано около двадцати двух тысяч крестьянских выступлений. Революционная агитация тут совершенно ни при чем… Каждое третье крестьянское хозяйство – безлошадное, пахали на себе. Средства обработки земли – 5,5 млн. железных плугов, 3,6 млн. деревянных плугов, и 8 млн. деревянных сох…"
"На 1914 год, в империи более 14 млн. 37 тысяч эпидемиологических заразных больных, в острой форме – туберкулезом, триппером, сифилисом, проказой, холерой, тифом. И более 12 млн. носителей. Эти данные зарегистрированы лишь в Европейской части – в отдаленных областях Великой Империи регистрировать некому, туго с и докторами, и с фельдшерами."
Вывод печален и прост.
Элита российской империи, будучи выразителем интересов крупного западного капитала исторически была обречена.
Империя вошла в системный управленческий кризис, а лубочное православие, на проверку, оказалась – фальшивым обрядоверием, которое не могло дать живой Дух умирающему государственному образованию.
