Духовная нить (часть вторая)

Автор @blagodar

Начало

Первой жертвой революционного террора в России стал петербургский протоиерей Иоанн Кочуров, убитый 31 октября 1917 года: его смерть открыла трагический список новомучеников и исповедников Российских .

В 1918 году расстрелы и аресты духовенства, монашествующих и православных мирян приобрели массовый характер, казни совершались с изощренной жестокостью. В ночь с 16 на 17 июля 1918 года в подвале дома Ипатьева в Екатеринбурге, где находилась в заточении Царская семья, большевики убили Императора Николая II вместе с семьей и приближенными.

18 июля в 12 верстах от Алапаевска казнили Великую княгиню Елизавету Федоровну с монахиней Варварой и Великими князьями...27 июля по обвинению в организации «вооруженного восстания», в то время как по воспоминаниям старожилов Верхотурского района, это был все же крестный ход, в селе Меркушинском был казнен священник Михаило-Архангельской церкви Константин Богоявленский, 22 лет, недавний выпускник Пермской духовной семинарии ...

12 сентября был зверски убит иеромонах Свято-Николаевского Верхотурского монастыря Аполлинарий (Мосалитинов) после пастырского послушания в Спасской церкви села Красногорского отправившийся в село Меркушинское помолиться на могиле великого Божьего угодника — святого праведного Симеона Верхотурского8 , а 30 октября мученически погибли еще два собрата о. Игнатия — монахи Иакинф (Питателев) и Каллист (Опарин), охранявшие монастырский Мало-Актайский скит.

Всего же в Собор святых Екатеринбургской епархии входит 47 священнослужителей, убиенных с 17 июня по 30 октября 1918 года.

С 1919 года иеромонах Игнатий (Кевролетин) был определен совершать священническое служение в приходских церквях. По 1924 г. он последовательно служил в с. Сербишино Верхотурского уезда, в Каслинском Казанско-Богородицком женском монастыре, в храме при Верхне-Исетском заводе, в храме во имя преподобного Сергия Радонежского на заимке с. Большой Исток Екатеринбургского уезда, с апреля 1924 по июль 1925 года — в разоренной, но еще не окончательно уничтоженной большевиками Свято-Николаевской обители.<...> В 1925 г. о. Игнатий был в первый раз арестован и пробыл в заключении в г. Нижний Тагил в общей сложности почти месяц. Сокамерники искренне привязались к нему: они впервые общались с человеком, живущим по-евангельски, имеющим истинную любовь к ближним.<...> После освобождения из тюрьмы отец Игнатий продолжил священническое служение. В течение нескольких лет его постоянно переводили из одного храма в другой: служил он в селе Дымковском Благовещенского района и на Николае-Павдинском заводе Кытлымского района, в церкви Карабашского рудника Кыштымского района и в городе Далматове Шадринского округа, в селе Кисловском Покровского района и на Туринском руднике Надеждинского завода, а также в селах Федьковка и Сербишна Невьянского района. Своей кротостью и любовью он умел привлечь к себе верующих и вести их за собой, минуя многочисленные внутрицерковные нестроения и расколы того времени. К примеру, когда батюшка прибыл на служение в село Кисловское, жители его ходили в храм, где в то время служил священник-обновленец. Поскольку церковь была занята, отец Игнатий стал проводить богослужения в домике одной монахини, жившей неподалеку. Новость быстро облетела округу. Прихожане получили возможность выбирать. На службах в домике становилось все теснее, в храме — все просторнее.

Когда Великий пост стал подходить к концу, отец Игнатий попросил у обновленческого священника разрешение проводить службы в одном из приделов. Тот уступил ему холодную часть большой Петро-Павловской церкви. К светлому Христову Воскресению в пределе, где служил обновленец, не осталось ни одного прихожанина: все стояли на службе, которую совершал отец Игнатий.

28 марта 1932 года батюшка вновь был арестован — по делу о якобы участии в «поповско-монашеской контрреволюционной организации» Верхотурского района, названного чекистами «Историческая гниль» (по делу только братии Верхотурского монастыря было арестовано сто сорок человек). Виновным в проведении контрреволюционной работы он себя не признал, на допросах отвечал: «... состоял членом монашеской организации, которая после закрытия Верхотурского монастыря продолжала существовать... Признаю, что действительно, как монашествующий, по своим взглядам и убеждениям был противником диаметрально противоположным установкам и мероприятиям советской власти, что иначе не могло быть. Если разделять полностью взгляды советской власти, значит нужно престать быть монахом; быть монахом — это значит быть врагом советской власти и партии. Для меня монашество важнее советской власти, и я, естественно, был и являюсь врагом последней, но контрреволюционной работы не проводил...».

Через три месяца после ареста, 7 сентября 1932 года, о. Игнатий особым совещанием при Коллегии ОГПУ был приговорен к 3 годам ссылки в Западную Сибирь и отбывал наказание в Нарымском крае. После ссылки иеромонах Игнатий в 1935–1936 гг. был настоятелем Христорождественской церкви в селе Сосновское Покровского района. Несмотря на тяжелую болезнь, он был всегда удивительно бодр духовно. Часто посещал монахинь в близлежащих селах Маминском и Троицком, а в Кисловском даже имел свою келью. В этих селах было много сестер из разогнанных обителей, они объединялись в небольшие общины, и в это сложное время под руководством отца Игнатия продолжали вести духовную жизнь.

В результате беспрецедентных по своим масштабам гонений 1930-х годов Церковь в СССР была почти полностью разгромлена. К 1939 году на всей территории страны оставалось лишь около 100 действующих храмов, ни одного монастыря, ни одного церковного учебного заведения и лишь четыре правящих архиерея.

На Урале к началу Великой Отечественной войны в Свердловской области остались действующими 20 церквей и не более двух десятков зарегистрированных священнослужителей, в Пермской — 6, в Челябинской — 1, а в Курганской — ни одной (в то время как в 1917 г. только в Екатеринбургской епархии общее количество приходов равнялось 504 — 465 православных и 39 единоверческих, имелось 14 монастырей — 3 мужских и 11 женских).

Поводом к закрытию церквей в 1938–1939 гг. чаще всего служила формулировка «не работает больше года», а не работали, потому что практически все священно- и церковнослужители (вплоть до сторожей) были арестованы и расстреляны во время так называемых «сталинских репрессий»

Продолжение следует

Литература:
1.Архимандрит Тихон (Затекин). Царское Верхотурье. Нижний Новгород. 2013.
2.Чуманенко Т. А. Челябинская епархия: 1940-е — первая половина 1960-х гг. //
3.Протоирей А. С. Миропольский. Любовь и самолюбие с религиозной точки зрения.Казань.1910.
4.Православие на Урале: связь времен. Материалы VI межрегиональной научно-практической конференции. Уральское церковно-историческое общество, Екатеринбургская духовная семинария. Екатеринбург. 2017.
5.Азбука веры. Православная библиотека. Священномученик Александр
Миропольский. Любовь — сущность православия. https://azbyka.ru/otechnik/Aleksandr_
Miropolskij/lyubov_suschnost_hristianstva
6.Жития святых Екатеринбургской епархии. Информационно-издательский отдел Екатеринбургской епархии. Екатеринбург. 2008
7.Митрополит Иларион (Алфеев). Церковь в истории. Издательство Московской Патриархии Русской Православной Церкви. Издательство «Вече». Москва. 2013
8.Протоиерей Валерий Лавринов. Екатеринбургская епархия. События. Люди. Храмы. —
Екатеринбург: Издательство Уральского университета. 2001
9.Храм Святого Симеона. — Челябинск: Изд-во «Симеоновский вестник», 2008.

Изображения из архива редакции Истфака, музеев ВГИАМЗ , СОКМ, музея Свято-Николаевского монастыря, а так же с лицензией ССО