Трудности лёгкости перевода

Смотрю телеканал «Планета». Показывают фильм о Петербурге. Точнее, об архитектуре этого замечательного города. Фильм не российский, а «made in оттуда». В кадре – по-европейски одетый, с легкой проседью в густой гриве волос мужчина гуляет по улицам, восторженно машет-водит вокруг себя руками и глаголет на чистейшем аглицком. Звучит синхронный перевод. Но иноземную речь тоже разобрать можно. И вот, в некоторый момент, когда архитектурный гурман обрисовывает в воздухе силуэт очередного шедевра зодчества – Петропавловского собора – я совершенно отчетливо слышу из его уст слово «sexy». Речь идет о соборе! На доли секунды застываю в предвкушении перевода. И… ожидания не обманывают! – звучит: «Чувственный фасад».

Мне аж в голос хохотнулось:

– Обожаю английский!

Не, ну мне, в самом деле, нравится звучание аглицкой речи, её таинственное урчание, в котором русскому уху весьма непросто уловить явную артикуляцию. Я не лингвист, и в моем наивном восприятии английский язык именно по звучанию предстаёт практически настолько же далёким от русского, как и китайский. Впрочем, как и соответствующие культура и ментальность. Порой кажется, что и упомянутая крайне западно-европейская-атлантическая, и указанная крайне азиатская-тихоокеанская цивилизации для нас одинаково экзотичны и отдалены, сколько бы мы, нередко считая себя именно европейцами, ни предполагали, что стоим ближе к Англии, нежели к Китаю. Да и вообще, лично у меня давно зреет «нетривиальное» подозрение, что мы гораздо более, чем думаем, различны как европейцы с англичанами и куда более близки как азиаты с китайцами. Короче, где-то посерёдке болтаемся обретаемся.

В описанном же в начале поста случае меня, не побоюсь этих слов, изумила и восхитила элегантность, лаконичность, ёмкость, некая светлая лёгкость и, как ни странно, точность применения к собору, казалось бы, столь далекого от религии термина.

Кто-то возразит: «Это всё от бедности английского языка!» (Ох, «беден», «беден» язык Шекспира!). Но… даже если бы… «Бедность» сия чудесным образом может обращаться именно лаконичностью, вызывающей не меньше восхищения, чем иное богатство, которое, кстати, с той же лёгкостью может быть представлено избыточностью или вовсе – пустым многословием (ну да, тут могла бы прозвучать песенка из фильма «Собака на сене» в исполнении Джигарханяна).

«Кстати», как ни «странно», я вполне себе верующий человек. И мне нетрудно представить, насколько может возмутить «правоверного ортодокса» применение подобного понятия – «sexy»! – к собору. Опять-таки кто-то наверняка воскликнет: «Вот она разница! – как у них все примитивно и пошло!» И раньше я, каюсь, сам мог подумать и, возможно, даже сказать так же. Ибо, помимо того, что являюсь верующим, ещё и воспитан в СССР (да, так тоже бывает!). Посему немалый период своей жизни с момента знакомства как с самим словом «секс», так и с его «глубинным» смыслом, воспринимал сей термин, скорее, в роли синонима к слову «порнография». Ну или чего-то, весьма близкого к оной.

Но, вероятно, с «момента» окончания советских времен мне довелось пройти немалый путь в восприятии-понимании указанного термина. И теперь он вполне естественным образом обозначает для меня, как ни «странно», целый массив самых разных явлений, имеющих отношение к существованию и сосуществованию полов (и «даже» не только): от чисто биологических признаков до социальной гендерной роли и далее вплоть до столь сложных феноменов культуры как эротика и, прости господи, всё та же порнография (да, это тоже весьма непростое явление, особенно в не до конца явленной области её размежевания с той самой эротикой).

Но, несмотря на означенную только что, приобретенную с годами «упорных тренировок» продвинутость, меня всё-таки чрезвычайно удивила-позабавила лёгкость именно непосредственного применения к собору столь «сексуального» слова (вероятно, продвинулся не до конца; или не во всех направлениях). Без какого-либо намека на «низменную» сторону последнего (да не, нормально продвинулся!). Собор, по крайней мере, в моих глазах нисколько не проиграл и не опошлился.

Короче, слово замечательное во всех отношениях и, как оказывается, легко применимо к совершенно разным объектам реальности. Без ущерба репутации самых, казалось бы, целомудренных и возвышенных из них.

Но трудности перевода все же имеются:)