В лабиринтах памяти

ЛАБИРИНТ 11

НАЧАЛО

Молчал и я, переваривая информацию. Я не знал, можно ли пролежать в могиле три года, а потом проснуться, как ни в чем ни бывало, в своей кровати.
И, кстати, это вопрос еще, пролежала ли она в могиле три года или ее в течение трех суток достали и превратили в зомби?
После встречи с тем африканским колдуном, презентовавшим мне три травяных шарика, вследствие приема которых я оказался в дурдоме, мое мировоззрение на мир живых и мертвых немножко изменилось.
Он рассказывал мне, что в мертвое тело можно вдуть заново душу умершего и оживить его. Главным условием этого было – успеть высосать душу умершего в первый день после его смерти, а на третий день эту душу можно вернуть телу. И если ты сможешь сделать это, то навечно приобретаешь себе безвольного и послушного раба.
Я долго пытался выяснить у колдуна, куда из души исчезает воля после смерти, потому что умирал –то человек свободным, а возвращался к жизни уже рабом, значит что-то терял он за эти три дня, проведенные в мире мертвых.
Колдун уходил от моих вопросов, таращил глаза, что-то бубнел, пытаясь меня запугать, вызывал и насылал на меня каких-то духов, но потом, рассмотрев во мне нечто, сказал, что они все-таки мертвые, а не живые, и он служитель мира мертвых, поэтому они и подчиняются ему.
Я хорошо помню ту ночь, когда я лег спать, и все демоны ада обрушились на меня. Со всех щелей африканской хибары, в которой я остановился на ночлег, ко мне стекались какие-то пауки и скорпионы, потом ползли змеи, бежали мыши. Очень липкой паутиной опутывались мои ноги и руки, я слышал какие-то зловонные запахи, душераздирающие крики птиц и вой зверей, я видел каких- то демонов и духов, которые непонятно откуда возникали и, материализовавшись в пространстве, тянули ко мне свои, со скрюченными пальцами, лапы и дышали в мое лицо могильным холодом. Эта была ужасная ночь липкого и леденящего страха, после которой на одного зомби должно было стать больше.
А вот мне как-то наоборот – нужно было остаться живым и не перейти в звенящую пустоту мертвого мира.
Но их было много, а я был один.
Слипшаяся паутина намертво опутала меня, словно коконом, повторив очертания моего тела. Я не мог пошелохнуться, и этот кокон сковывал мое дыхание, оно постепенно замедлялось, и я начал экономить свои вздохи, пытаясь продлить жизнь моего сознания.
Вот тогда я понял, что победить их можно только силой мысли и моим неуемным желанием остаться в живых.
Я закрыл свои глаза и сказал себе, что это иллюзия, и единственное, от чего я могу умереть – это от страха этой иллюзии.
Я стал вслушиваться в их крики и возню и понял, что они не могут перейти какого-то предела, назначенного им. Словно мешало им что-то коснуться меня и растерзать мою плоть на части. И вот тогда я понял, что им меня не преодолеть, страх исчез, а вместе со страхом расползлись обратно по щелям крысы с пауками и вся живность куда-то сгинула.
Наступал рассвет, и чем сильней он занимался, тем слабее становились опоясывающие меня нити паутины. И пришло время, когда я смог разорвать их на себе и встать со своей, мокрой от ночного пота и страха, постели.
Что-то изменилось во мне после этой ночи, и невидимой печатью легла на мое лицо память ночной борьбы. Я еще не мог понять что, но жизнь словно бы разделилась на две части для меня: « до» и «после».
Когда я вышел из хибары, то увидел лежащего неподалеку и почти умирающего шамана. Он сделал знак мне, и я подошел.

• Послушай, - сказал он мне. – Духи разгневались на меня, им нужна заместительная жертва вместо тебя, они придут за мной этой ночью, если я не смогу им подсунуть кого-то вместо тебя. Ты что-то знаешь, чего не знаю я…и духи не могут подступиться к тебе и забрать… они не властны над тобой…
  Он тяжело дышал и иногда замолкал, облизывая пересохшие губы, впадая в полуобморочное состояние, закатывая глаза и прекращая дышать вообще.
  Я наклонился к нему и прошептал на ухо:
• Всё, во что веришь ты – иллюзия. Это твой собственный страх, вышедший в олам асия*.
• Куда? – переспросил меня шаман.
• Решишь этот ребус до ночи и останешься жив. – ответил ему я. – Я приду завтра утром.
• Не оставляй меня. – попросил он жалобным тоном.
• Я приду завтра утром.
  Назавтра я нашел его мертвым.
  Одна женщина сказала мне, что смерть шамана была страшная, духи терзали его и мучили, а когда им удалось оторвать его душу от тела, шаман что-то сказал и умер. Но, что сказал шаман, никто не понял, и в деревне боятся того, что шаман мог просто навести проклятье на всех, потому что несколько человек нашли мертвыми поутру в окрестностях деревни.
  Я знал, что мертвыми были те мертвецы, которых якобы оживлял шаман. Иными словами, зомби, утратившие связь со своим господином, тоже покидали этот мир.
  Велико было искушение высосать душу из шамана, но я сопротивлялся. И целый день я провел в пустыне, борясь с искушением.
  К вечеру, когда африканское солнце потеряло свою силу, меня словно что-то подбросило и желание совершить обряд, стало нестерпимым. Мои ноги сами несли меня в деревню, а в голове стучала мысль:» Нет! Нет! Только не это!»
  Тяжело было осознавать то, что моим телом кто-то может управлять, кроме меня самого.
  На мое счастье, пока мое тело неслось в деревню, оно наткнулось на одинокую девушку, собирающую что-то с земли, и я вцепился в неё мертвой хваткой, умоляя ее не отпускать меня.
  Она меня совершенно не понимала, но видя мое состояние, она сбила меня с ног и повалила на землю. Затем она легла на меня и стала что-то петь, растянув мои руки крестом. Сознание мое затуманивалось, а девушка, встав с меня, начала свой ритуальный танец, она прыгала вокруг меня то в одну сторону, то в другую, она пела и выкрикивала какие-то отдельные слова, которые я разобрать не мог. Я то приходил в себя, то снова терял сознание и абсолютно не понимал что происходит. В очередной раз, когда открылись мои глаза, после отключки, я обнаружил вокруг себя еще шесть девиц, находящихся в трансе и танцующих вокруг меня.
  Семь абсолютно голых девиц, принимающих разнообразные похотливые позы, прикасающиеся к тебе, разгоряченные безумным танцем – это же мечта любого мужика, если бы дело не происходило в Африке. Когда ты приходишь в сознание, смотришь на эту дикую вакханалию и начинаешь вспоминать что было до того, как ты вырубился…И вспоминаешь, что находишься в Африке, неподалеку от деревни очень странного своими обычаями народа, и вот тогда тебя эти пляски начинают настораживать. Мало того, ты понимаешь, что с тобой сейчас совершат какой-то обряд и в лучшем случае изувечат, отрезав что-нибудь важное, а в худшем - просто убьют и из твоего мозга и сердца приготовят что-нибудь вкусненькое и ритуально нужное. Лично меня оба варианта не устраивали, и нужно было что-то делать.
  Для начала я стал вслушиваться в окружающие меня звуки, различил ритм танца и призывы девушек, еще где-то дальше, я услышал стук барабана и ему отвечал где-то в другой стороне еще один барабан. Барабан в Африке, не музыкальный инструмент, как думают многие, барабан это средство связи и передачи информации. Барабанную песню можно различить за несколько километров, так она сильна. И вслушиваясь в звуки ночного барабана и ритма плясок девушек, я понял, что совершают они единый ритуал. Девушки своим танцем и телодвижениями, как бы отвечают на призыв шаманского барабана. А еще я различил, как стучит мое сердце в такт этому сумасшедшему ритуальному ритму.
  «Они готовят меня!» - пронеслось в моей голове понимание происходящего.
  Я знал, что можно умертвить человека, просто стуча в барабан.
  Похоже на то, что именно это они и делали.
  « Нужно хоть как-то противостоять барабанному звуку, чтобы мое сердце не могло войти в этот ритм!» - Сказал я себе, и начал мысленно петь себе совершенно другую мелодию. И главное, что нужно было в этом всем, так это не соскочить на ритм барабанов.
  Из-под полуприкрытых глаз я наблюдал за девушками, и когда они вошли в транс настолько, что не могли меня видеть, и адекватно оценивать обстановку, я рванул со своего места и помчался, не разбирая дороги, подальше от этого дикого места.
  Утро застало меня на дереве, на котором я сидел, боясь пошелохнуться, слушая тревожный ритм барабанов. Когда стало совсем светло, я сполз с дерева и побрел в деревню. Но в деревню я так и не попал, потому что по дороге меня встретил испуганный мальчишка, лет одиннадцати, он держал в руках мою сумку и говорил:
• Не ходи туда, не ходи!
• Что там случилось? – спросил я.
• Не ходи туда. Уезжай домой. А туда не ходи.
  Что произошло в деревне той ночью, так и осталось для меня загадкой, потому что я решил в тот момент поверить испуганному пацану.

ПРОДОЛЖЕНИЕ