Интерсекциональность. Часть первая

Статья @mgaft1 для сообщества "Русское Зарубежье" @vp-zarubezhje.

Недавно я написал статью под названием «Комплекс жертвы», где представил критический взгляд на современный феминизм.

В этой статье мне бы хотелось представить альтернативную точку зрения одного из лидеров чёрного феминизма, Кимберли Креншоу (Kimberlé Crenshaw).

**

В своём артистичном выступлении на TED она представила концепцию интерсекциональности в сжатом виде. Так что сейчас я предоставлю ей слово, а потом уже сделаю несколько личных замечаний по этому поводу.

Скажу в скобках, что её выступление в Октябре 2016 года было в гораздо большей степени рассчитано на эмоциональное воздействие на аудиторию, чем у среднего докладчика. Она пыталась не просто просветить людей, а «завоевать» их «души».

– Мне хотелось бы попросить всех, кто в состоянии встать – пожалуйста, встаньте. Я собираюсь назвать несколько имён. Когда вы слышите имя, которое вы не узнаёте, я бы хотела, чтобы вы сели и остались сидеть. А с последними стоящими людьми я поговорю и посмотрю, что они знают.

Затем Кимберли стала последовательно называть имена. Первая группа имён была, как оказалось, именами чернокожих мужчин, которые были убиты полицией за последние 2,5 года, а вторая – именами чернокожих женщин, убитых полицией за тот же период.

**

**

Зал действительно знал больше убитых мужчин, чем женщин, и в конце её опроса остались стоящими только пара человек. Справедливости ради, должен заметить, что произнеси она эти имена в обратном порядке, состав стоящих людей мог бы быть другим, потому что незнание одного из ранее названных имён уже не давало сидящим людям возможности продемонстрировать своё знание других имён в списке. Но, в целом, она хорошо проиллюстрировала свою точку зрения.

– В реакции этой публики нет ничего особенного. Истории мужчин узнавали, а истории женщин – нет. Я наблюдала точно такую же реакцию сотни раз, путешествуя по стране: в женских правозащитных организациях, в группах по гражданским правам, среди профессуры, среди студентов, психологов, социологов, даже среди прогрессивистских членов Конгресса. Повсеместно осознание насилия со стороны полиции к чернокожим женщинам было чрезвычайно низким.

Это не удивительно. Здесь – две проблемы. Полицейское насилие в отношении афроамериканцев и насилие в отношении женщин. И когда мы думаем о том, кто становится жертвой этого насилия, имена чернокожих женщин никогда не приходят на ум.

Коммуникационные эксперты говорят, что когда факты не соответствуют имеющимся представлениям о проблеме, люди испытывают трудности с подключением новых фактов в её анализ. Эти женские несчастья проскальзывают мимо нашего сознания, потому что у нас нет устоявшейся структурной рамки, чтобы видеть их, структурной рамки, позволяющей нам их запомнить и удержать в памяти. Как следствие этого отсутствия, репортёры о них не говорят, политики о них не думают, и от политиков не требуют обсуждать их проблемы.

Вы можете спросить, почему такая рамка представлений имеет значение? В конце концов, не будут ли проблемы, связанные с чернокожими людьми, охватывать чернокожих женщин и наоборот, обсуждение женских проблем включать в себя обсуждение проблем чернокожих женщин?

Простой ответ заключается в том, что это упрощённый подход к социальной справедливости, и во многих случаях он не работает без рамок, позволяющих увидеть, как социальные проблемы влияют на членов целевой группы. Многие провалятся сквозь трещины нашего движения, оставаясь страдать в полной изоляции. Но так не должно быть!

Много лет назад я стала использовать слово интерсекциональность (я бы перевёл это на русский как пересекаемость), чтобы описать тот факт, что многие из наших проблем социальной справедливости, такие как расизм и сексизм, часто пересекаются, создавая многочисленные уровни социальной несправедливости.

Опыт, породивший интерсекциональность, был моим опытом встречи с женщиной по имени Эмма Деграсенри (Emma Degrasenry). Эмма была афроамериканкой, работающей женой и матерью. Я прочла историю Эммы на страницах юридического заключения, написанного судьёй, который отклонил иск Эммы о расовой и гендерной дискриминации на местном автомобильном заводе. Эмма, как и многие афроамериканские женщины, искала лучшую работу и хотела создать лучшую жизнь для своих детей, для своей семьи. Но когда она попыталась устроиться на работу и её не наняли, она посчитала, что это произошло, потому что она была чернокожей женщиной.

Судья отклонил иск Эммы. Аргументом по отклонению иска послужило то, что работодатель нанимал и афроамериканцев, и женщин. Однако проблема, на которую судья не хотел обращать внимания, заключалась в том, что все нанятые на работу афроамериканцы на производстве и в техобслуживании, были мужчинами. А женщины, которых нанимали для работы в секретариате или в офисе, были белыми. Только если суд смог бы увидеть, как два этих стандарта объединились, он смог бы увидеть двойную дискриминацию, с которой столкнулась Эмма Деграсенри. Но суд отказался разрешить Эмме объединить эти два мотива в один, чтобы рассказать свою историю, полагая, что если позволить это сделать, то у Эммы появятся предпочтительные, по сравнению с другими людьми, условия.

У неё было бы, так сказать, преимущество двух ударов бейсбольной биты, когда у афроамериканских мужчин и белых женщин остался бы лишь один удар. Но, конечно, ни афроамериканским мужчинам, ни белым женщинам не нужно было сочетать дискриминацию по расовому и половому признаку, чтобы объяснить дискриминацию, которой они подверглись.

Почему законы о дискриминации отказывают в защите афроамериканским женщинам? Просто потому, что их опыт дискриминации был не совсем таким, как у белых женщин и афроамериканских мужчин? Вместо того, чтобы расширять рамки антидискриминационного стандарта и включить афроамериканских женщин, суд просто отклонял их иск.

Будучи студенткой, изучающей антидискриминационные законы, феминисткой и анти-расисткой, я была поражена этим случаем. Мне казалось, что это – несправедливость в квадрате. Потому что, во-первых, чернокожим женщинам не разрешалось работать на заводе, во-вторых, суд узаконил это исключение, сделав его юридически несущественным. Для этой проблемы не было названия! А как известно, если нет названия для проблемы, то её невозможно увидеть, а если невозможно увидеть проблему, значит невозможно её решить.

Спустя много лет я осознала, что проблема, с которой столкнулась Эмма, была структурной. Структурная рамка, которую суд использовал, чтобы увидеть гендерную или расовую дискриминацию, была неполной, поэтому – искажённой. Задача, с которой я столкнулась, заключалась в попытке построить альтернативное повествование, другую призму, позволяющую увидеть проблему Эммы и спасти её от этой «трещины» в законе. Повествование, которое позволило бы судьям разобраться в её истории.

И тогда вот что пришло мне в голову... Может быть, простая аналогия пересечения поможет судьям лучше понять дилемму Эммы. К перекрёстку расы и пола в вопросе найма на работу нужно отнестись как к перекрёстку дорог. Тогда стандарты найма могли бы быть выправлены.

Поскольку Эмма была как чернокожей, так и женщиной, она находилась именно там, где дороги перекрещиваются, испытывая одновременно воздействие гендерного и расового движения. Закон подобен той машине скорой помощи, которая появляется и готова лечить Эмму лишь в том случае, если можно доказать, что она пострадала на расовой или гендерной дороге, но не там, где эти дороги пересеклись.

Как назвать то, когда вы должны защищаться от влияния нескольких перекрещивающихся сил? Для меня это название – «интерсекциональность». Я продолжила свой поиск и узнала, что афроамериканские женщины, как и другие цветные женщины, как и социально маргинализованные люди во всём мире, сталкивались со всевозможными дилеммами и проблемами, вытекающими из пересечения пола и гетеросексуализма, трансфобии, ксенофобии, классового неравенства, гомофобии и инвалидности. Вся эта социальная динамика объединяется и создаёт проблемы, которые, порой, совершенно уникальны.

«Интерсекциональность» улучшает понимание того, как живут чернокожие женщины, но также обнажает трагические обстоятельства, при которых гибнут афроамериканские женщины. Полицейское насилие в отношении чернокожих женщин реально. Уровень насилия, с которым сталкиваются чернокожие женщины таков, что неудивительно, что некоторые из них не переживают столкновений с полицией.

Чернокожие девочки в возрасте 7 лет и прабабушки в возрасте 95 лет бывают убиты полицией. Они были убиты в своих домах, в своих спальнях, в своих машинах, на улице, на виду у своих родителей и детей. Их застрелили, зарезали, задушили, убили электрическим разрядом. Их убили, когда они звали на помощь, когда они были одни и когда они были с другими. Их убили за рулём за то, что они были чернокожими. Убивают инвалидов, убивают во время домашних распрей, убивают даже чёрных бездомных. Они были убиты во время разговоров по мобильному телефону, когда смеялись с друзьями, когда сидели в машине, сообщали о краже или совершали разворот перед Белым Домом с младенцем, в детском кресле сзади автомобиля.

Почему мы не знаем об этих историях? Почему они не привлекают столько же внимания средств массовой информации и общественного протеста, сколько гибель их чернокожих братьев? Нужно что-то менять. Но что мы можем сделать?

В 2014 году афроамериканский политический форум начал требовать, чтобы мы произносили имя усопших чернокожих женщин на митингах, на акциях протеста, на конференциях, на собраниях – везде, где обсуждается насилие со стороны государства против чёрных.

Но просто назвать их имена недостаточно. Мы должны быть готовы сделать больше. Мы должны быть готовы говорить о болезненной реальности, с которой нам не хотелось бы сталкиваться. Свидетельствовать о повседневном насилии и унижении, с которыми столкнулись многие чернокожие женщины. О насилии, направленном на цвет кожи, возраст, пол, сексуальность, инвалидность.

Так что сейчас у нас есть возможность вспомнить изображения, которыми я собираюсь поделиться с вами, которые, возможно, у некоторых могут вызвать чувство горечи. Это нужно, чтобы коллективно свидетельствовать о таком насилии. У нас есть возможность изменить то, о чём я говорила в начале выступления – тот факт, что мы не можем постоять за чернокожих женщин, потому что мы не знаем их имён.

Если мы не видим проблемы, мы не можем её решить. Мы собрались вместе, чтобы засвидетельствовать гибель этих женщин. Но сейчас пришло время перейти от утрат и горя к действию и трансформации. Это то, что мы можем сделать. Это зависит от нас.

Продолжение следует.

Из США, ваш @mgaft1