Злой и несправедливый текст о том, что не так с моралью в русской литературе

У меня февраль, извините. Не могу с собой справиться. Яд брызжет, перья из разорванных подушек летят, авторы текстов на конкурс «Анонимный автор» могут и должны материть меня самыми распоследними – но именно этим конкурсом навеян сей пост. Пост сей. Пстсейо. Хватит. Едем.

Русский писатель до сих пор считает, что внимания его пера достойны в первую очередь герои. Идеальный образ героя – мальчик, существующий автономно от общества, благополучно проповедующий обществу свои понятия о том, что хорошо и что плохо и со внеземной элегантностью плывущий против течения. 

Героя вот этого рассказа можно не просто против течения, а в кратер вулкана забрасывать. Сама будучи упырем, его состояние я бы охарактеризовала как моральный аутизм. Он невероятен, он потрясающ, он самый чудесный в мире мальчик – но как он может настолько абстрагироваться от общества? На самом деле, побольше бы таких, как он – только интегрированных в социум. Иначе получается абсурдная картина: своим примером мальчик читателей учит, а окружающих – нет. Сомнительный ментор, не находите?

Тут  тоже герой. И что меня волнует – так это милитаризация героев. Я могу не то что ошибаться, а ошибаться очень-преочень сильно – но для героизма не обязательна атрибутика медалей, самолетов, ножей, пистолетов и далее по арсеналу. Гражданский героизм а-ля «помоги соседке-пенсионерке донести сумку с картошкой хотя бы до лифта» пропагандировать сегодня гораздо более уместно, чем давать дополнительный толчок поддержке со стороны общественного мнения военным акциям наподобие сирийской (о пропаганде этой поддержки позаботятся профи на государственном уровне, вы не волнуйтесь). Вот это я отчеканила, слогом военного пропагандиста. Смиррррна! Вольно. 

Девочки тоже могут быть героями. Но с ними лучше подождать, пока вырастут, заматереют. Научатся следовать в сибирские шахты за супругами, которых «немного знала женихом, немного и мужем узнала», останавливать коней на скаку и – по умолчанию – выполнять базовые трюки из арсенала конного каскадерства. А вы как думали? Остановила и всё? Нет. Запрыгнула, сплясала лезгинку на седле, жонглируя при этом горящими чугунками и уворачиваясь от пуль, как товарищ Чапаев. Потом слезла и пошла пирожки печь – благо, изба горит, зачем пламени зря пропадать.

Героиня вот этого рассказа вырастет - и остановит, и испечет. Жаль, это осталось за кадром и сбудется когда-то не скоро.

Великие российские писатели веками учили читателей, что быть просто человеком недостаточно. Надо стремиться к тому, чтобы стать святым, пророком, прообразом. Ходячим памятником всем благодетелям сразу. Причем не обязательно родиться памятником – гораздо показательнее будет, если ты сначала упырь, а потом преобразился.

Русская литература не признает моральную буржуазию. Есть либо нищий духом пролетариат, либо патриархи духовности. И переход из убогой грязи в высокоодухотворенные князи происходит феноменально легко. Надо всего лишь попасть на каторгу – как, например, Раскольников. Или броситься под поезд, как Каренина (ну и что, что прощение и оправдание произошли посмертно – от этого только благороднее. В следующей реинкарнации… Не могу отделаться от мысли, что все великие российские писатели все-таки верили в реинкарнацию, несмотря на показное христианство). 

Большая русская литература – это лифт, который проскакивает все средние этажи и пытается вылететь сразу на верхний. Не спрашивая читателя, боится ли он высоты. 

Искусство может и должно быть проводником благородных идей. Но доносить их ударом обуха в лоб – далеко не единственный вариант.

В фильме Владимира Машкова «Папа» есть такой эпизод. Мальчик сердится на отца: 
- Убил бы его! - в сердцах говорит он другу семьи.
- Знаешь, как это лучше сделать? Берешь стеклянную бутылку, наполняешь ее сухими вишневыми косточками. И с размаху бьешь по голове. Смерть практически гарантирована. 
- Да что вы такое говорите, - пугается мальчик.
- А ты что такое говоришь? – ласково спрашивает его мужчина.
Больше к своим киллерским намерениям мальчик не возвращался.

С отрицательными персонажами российский автор работать не умеет. Быстро скатывается в их активную демонизацию. Выстраивает парализованный поляризованный мир, где какая-то невидимая сила вечно стоит на страже и раздает медали – хорошим мальчикам, а оплеухи – нехорошим. Нюанс тут только один, и заключается он в том, что в реальном мире такой силы нет.

Джордж Мартин вон молодец. Памятуя, что персонаж не просто смертен, а внезапно смертен, он описывает мир гораздо, гораздо более реалистичный (за вычетом драконов, конечно), чем тот, что изображен в «Молодой гвардии» Фадеева. Соцреализм, говорите, практиковался в СССР? Социдеализм, сказала бы я (рожденная в СССР, кстати).

«Шантарам» вам понравился? А если да, с какого бы персонажа вы хотели бы взять пример? Ни с какого, понятное дело. Но книга далеко не зря стала международным бестселлером  –  написано и красиво, и легко, и затягивает на манер водоворота.

Русской литературе пора привыкнуть к тому, что гений и злодейство совместимы. Более того, злодейство совместимо не только с гением, но и с талантом, и с уровнем «чуть выше среднего», и с посредственностью, и с чем угодно. Злодей не обязательно должен быть тупым, ущербным, покрытым бородавками и наказанным в конце. И не обязательно, на контрасте, «вовек прекрасен, навеки проклят», как Дориан Грей. 

Лифт морали в русской литературе каким-то образом должен научиться останавливаться на промежуточных этажах.

картинка отсюда