Чужие окна

В детстве (и в ранней юности тоже) я очень любила заглядывать в чужие окна. Хотя «заглядывать», пожалуй, будет немного грубоватое слово, не совсем корректно передающее суть того, что я действительно когда-то любила. Ведь мне нравилось не подсматривать за чужой жизнью, роясь в грязном белье скучного быта взрослого человека (моё детское сознание не было на это способно), а смотреть и представлять: смотреть на свет в окне и представлять домашний уют и тепло.

Особенно мне это нравилось делать тихими зимними вечерами. Свет в кухонном окошке рисовал образы вкусного семейного тёплого ужина и ту идиллию, которая обычно возникает в такие вечера между близкими, по-настоящему любящими друг друга людьми. Ароматный запах пирога, тусклый свет настольной лампы, негромко работающий телевизор: кто-то печёт, кто-то делает уроки, а кто-то смотрит футбол. И всё это вызывало прилив тёплых, неведомых и необъяснимых чувств, которые, наверное, могут быть только в глубоком детстве, в неосквернённом жизненными разочарованиями детском сознании. Позже мне было интересно размышлять над тем, о чём же думают люди там, за окнами; чем живут, дышат, о чём мечтают.

Сейчас я тоже иногда могу взглянуть на какое-нибудь окно, но всё чаще из него вылетают обрывки матерной брани, бытовых ссор и, как результат, — пронзительный детский плач. Что изменилось? Стало по-другому или было по-другому? Меняется обстановка или просто «взрослый человек» начинает видеть другие образы, оформляя их в иные цвета и значения? Может, просто меняемся мы сами, начиная воспринимать жизнь совершенно под другим углом?

Любить свой дом (те самые окна, в которые так непозволительно нагло «заглядывают» всякие ценители острых размышлений) — это, пожалуй, счастье. Вырасти в доме, где был умело создан уют; затем создать своё собственное уютное жилище — действительно многого стоит. Каждый ли может похвастаться тем, что имеет такое место, в которое ему всегда хочется вернуться; каждый ли проживает свою жизнь с мыслью «я люблю свой дом»? И мы сейчас говорим не о горячей воде и удобной кровати. Да и какие-нибудь там «зоны комфорта», из которых кому-то якобы необходимо выйти, тоже сейчас не особо актуальны. Мы говорим о месте, родном и близком, точно так же, как говорили бы о любимом и родном человеке. Мы говорим о своём месте, когда мы точно уверены, что оно наше. И под «окнами» можно рассматривать не только бетонные коробки замкнутого пространства, а и нечто большее: и дороги, по которым мы ходим; и поля, на которые мы смотрим; и воздух, которым мы дышим. Подобные вопросы у одних могут вызвать сильнейшую скуку, у других — душевное понимание, у некоторых — безразличие. Но оттого ведь и интересно, что у каждого свои ориентиры, свои идеалы и свои ценности.

Если же попробовать взглянуть на тему «окон» с другой стороны, то такая любовь является зависимостью, а любую зависимость — физическую, психологическую, духовную — следует рассматривать как человеческую слабость. Как «домашний» человек боится потерять свой жизненно необходимый уют, так и человек, не нуждающийся ни в чём и ни в ком, «бродяга» по жизни, непривязанный к конкретному месту/земле/окну, боится потерять свою свободу. А если предположить, что такой страх потери свободы — это тоже своего рода слабость? Может, свобода — это бесстрашие, и «свободные люди» ничего не боятся? У каждого, я думаю, найдутся свои ответы на эти вопросы. Хотя мне иногда и вовсе кажется, что свобода — это самое утопическое понятие, которое существует в мире.

В конце мая мне выдалась возможность пожить неделю во Львове. Поэтому этим постом я хотела бы открыть кратковременную рубрику «Неделя по-львовски». И начнём мы её с окон. Как оказалось, львовские дворики не менее прекрасны, чем одесские дворики. Касательно Одессы я бы и вовсе советовала не бежать сломя голову на Потёмкинскую лестницу или на Дерибасовскую к памятнику Утёсову — вы туда непременно успеете. А вот посетить колоритный одесский дворик — будет самым верным решением для тех, кто хочет проникнуться атмосферой города и увидеть настоящую его жизнь.

Во львовский дворик я попала опять-таки неожиданно, как когда-то в одесский. Просто увидела огромную дыру в стене — и нырнула в неё. А там — много окон-домов, в которых и ароматный запах пирога, и тусклый свет настольной лампы, и негромко работающий телевизор, и матерная брань, и пронзительный детский плач...

Переходы от празднично богатого внешнего убранства к более скромному и повседневному внутреннему содержанию, конечно, очень впечатляют. Но у меня всегда такой шквал эмоций, что кажется ни одна фотография не сможет передать все те переживания, которые я испытываю, когда всё это вижу) Вполне возможно, эта та атмосферность, которую я воспринимаю как-то по-своему. Но, может быть, мы смотрим с вами в одном направлении и увидим практически всё одинаково)

Это один из двориков в центре. Ничто не предвещало (во всяком случае, для меня) его существование. Но он был, дышал, жил (и живёт) своей отдельной тихой жизнью.

Здесь можно увидеть и интеллектуальный призыв: дочитывайте книги. Если бы было написано просто «читайте книги», то звучало бы это не так эффектно. У вас много недочитанных книг?

Вот ещё один дворик, который впечатлил меня намного больше.

Дом стремится в небеса,

образуя небесный прямоугольник.

В этом фото мало, конечно, эстетики, но есть ряд вещей, в которых эстетики нет вообще. Отнесём к ряду таких вещей и эту канализацию, забитую пищевыми отходами и отдающую довольно неприятным, что совершенно неудивительно, запахом.

А это первый кот (или кошка), которого я встретила в одном из двориков на третий или четвёртый день своего пребывания в городе.

Котейка очень испугался, поэтому я не стала проявлять настойчивость, хотя очень хотелось его погладить.

За неделю, которую я провела во Львове, в центре города я не встретила ни одной бездомной собаки или кота. Исключение составляет вот этот вот представитель семейства кошачьих и ещё два котика, которые бродили по территории Архикафедрального собора Святого Юра. Я уже стала думать, что во Львове вообще нет животных. Когда же приехала в район железнодорожного вокзала, сразу увидела небольшую стайку из красивых собакевичей с жёлтыми бирками на ушах.

Ещё немного чужих окон.

Дворики Львова очень сильно отличаются от двориков моего города. Здесь нет клумб возле подъездов; нет скамеек, на которых бы сердобольные бабушки с утра до вечера говорили о том, какая вы проститутка, ваш муж козёл, а ребёнок — исчадие ада. Невольно вспомнился анекдот:

В подъезде не было молодых девушек, и поэтому бабушки у подъезда называли проституткой дворника.

Основная часть домов и вовсе не имеет никаких дворов: вышел из подъезда — и сразу дорога.

В большинстве домов дверь подъезда открывается прямо в огромную толпу туристов. Несколько раз приходилось наблюдать картину, как человек просто не мог выйти из подъезда или магазина: улочки узкие (очень), а людей — много (тоже очень). Но это касается центра. В спальных районах ситуация немного получше. Во всяком случае, в доме, где я снимала квартиру, поток людей был несколько меньше, однако всё равно никаких клумб и тем более скамеек не было. Жилые дома окружены со всех сторон дорогами. В течение дня только и делаешь, что переходишь одну дорогу за другой.

На этом, пожалуй, пока всё. Благодарю вас за внимание.