Картофельная одиссея студента-филолога. Глава 3

istfak Креветки

в stihi-io

Автор @isk2503

Спать легли часов в восемь, как только стемнело. Во-первых, стали укладываться хозяева, а во-вторых, отсутствие телевизора и нормального освещения в доме создавало ощущение поздней ночи. «Ложе» оказалось вполне достаточным для двоих, чтобы спать как на нормальной кровати. Носки, тем не менее, ребята сняли. Но остались в трико – простынь и пододеяльников им предложено не было.

Утром Славу разбудил звук работы какого-то агрегата. Он открыл глаза и впервые увидел процесс производства сметаны. Поскольку работавшим агрегатом был сепаратор. Андрюха тоже проснулся и посмотрел на часы.

– Восемь, – сказал он, – Давай, встаём и на завтрак. А потом в борозду.

Слава посмотрел в окно. Дождя не было. Молодые люди умылись ледяной водой и вежливо отказались от завтрака, предложенного хозяевами. Поскольку меню было таким же, что и накануне вечером: чай с молоком, конфеты и хлеб с маслом. Причём магазинным.

– Я то думал сметанкой деревенской побалуюсь! Зажали старики, – вздохнул Андрей по дороге в столовую.

– Они не зажали, – ответил ему Слава, – Ты ведь видел, что они сами вчера это же масло ели. Скорее всего, продают сметану.

– Так зачем делать сметану, чтобы потом продавать её и покупать в магазине масло?

– Ну, мало ли. Я, например, до сих пор не могу понять почему деревенские мешками скупают хлеб по шестнадцать копеек и потом кормят им свиней. Вроде как экономически это не должно быть выгодно. Воистину умом Россию не понять. Тут умище нужен.

Столовая была в центре деревни, на пустыре, который пересекала асфальтовая дорога. Правда асфальта видно не было – его покрывала мутная жижа, брызги которой от проезжавших машин и окрашивали дома и заборы в чёрно-коричневый цвет. По всей вероятности местные жители называли это место площадью. Тем более, что слева от столовой была установлена стела с портретом Ленина и нехитрым текстом, который напоминал труженикам села о том, сколько лет они следуют курсом, указанным вождём мирового пролетариата. Справа была установлена похожая конструкция, но с портретами колхозников-передовиков. Напротив столовой находилось здание правления колхоза. На это указывали два красных флага на фасаде дома и транспарант опять же красного цвета над входом. Словом, идеологически и архитектурно всё было сделано для того, чтобы этот пустырь с двумя зданиями посередине и множеством домов вокруг сельчане воспринимали, как площадь. Однако непролазная грязь, в которой себя вполне вольготно чувствовали свиньи, гуси и утки, не позволяла увидеть этого приехавшему из города человеку.

Рискуя увязнуть и оставить в грязи сапоги, приятели проследовали мимо портретов передовиков к столовой. По пути Андрюха остановился у одного из них.

– Мавледияр Валигаянович Кульмукутдинов. Тракторист-ударник. – прочитал он надпись внизу и стал рассуждать: – Ну, то, что товарищ Кульмукутдинов тракторист – это ясно, как божий день. А вот то, что он ударник – это как? Он после работы в клубе на барабанах стучит?

– Наверное, – согласился с приятелем Слава, – Вот если бы Ринго Старр после битловских концертов на тракторе ездил, то он тоже мог быть ударником–трактористом!

– А-а, понял, - прищурил взгляд Андрюха. Потом опять повернулся к портретам: – Славян, вот когда я смотрю на подобные композиции с портретами передовиков и героев труда, они мне напоминают пантеон или братскую могилу.

– Ну, зачем же так? – интонацией наставника-гуру стал объяснять ему Слава, – Страна обязана знать своих героев в лицо.

– Ага! – обрадовался Андрюха, – а вот стрелять должна им в затылок!

– Да-да-да, точно! – поддержал его друг и погрозил пальцем портретам передовиков, – Это ты верно подметил. Надо бы им тогда и затылки фотографировать. И потом рядом с лицами вывешивать. А то, не ровён час, перепутают и не того шлёпнут!

Около столовой их уже ждала Марина и другие однокурсницы.

– Ну, наконец-то! Вас только ждём, – сказала Марина и стала опять что-то записывать в тетрадь.

– А что нас ждать-то? Мы что, угощаем сегодня? – попробовал пошутить Слава.

– Угостить не получится. Завтракать и ужинать будем здесь, в столовой. Обед нам будут подвозить в поле, как и остальным бригадам. Просто по окончании работ бухгалтерия колхоза с каждого вычтет расходы на питание и проживание, – ответила Марина.

– Что?! Да нам за наш «люкс» с двуспальным сундуком бухгалтерия колхоза доплачивать должна! – возмутился Андрюха.

– Варламов! Мы все сюда не отдыхать приехали, – отрезала бригадир и зашла в столовую.

– Славян! Если мне не изменяет память, мы являемся таким же линейным отрядом, как и обычный ССО! Нам обязаны предоставить нормальные жилищные условия! – продолжал возмущаться Андрюха.

– Если тебе не изменяет память – значит, изменил склероз, – ответил ему Слава и вместе с девушками последовал за Мариной.

Веранда, пристроенная к зданию столовой, служила гардеробом. На вбитых в стену гвоздях висели бушлаты, куртки, штормовки. Пол почти весь был заставлен очищенными о торец крыльца сапогами.

В столовой были одни мужики. Брюки и джинсы у всех были заправлены в носки – чтобы легче было надевать сапоги. С потолка, прямо над столами, свисали ленты нарезанной газетной бумаги. Эти ленты, судя по всему, были обмазаны чем-то липким, скорее всего повидлом. Несмотря на россыпь прилипших к бумажным лентам мух, их количество в столовой явно зашкаливало. Все завтракавшие колхозники разбавляли процесс приёма пищи маховыми движениями обеих рук. По всей видимости это было настолько привычным для посетителей столовой занятием, что не вызывало у них никаких эмоций.

Получив на раздаче по порции пшённой каши, кубику сливочного масла, стакану чая и паре кусков хлеба, студенты разошлись по столовой в поисках свободных мест. Слава и Андрюха подсели к двум парням. От них молодые люди узнали, что большинство завтракавших, как и сами соседи по столу, шофёры. Приехали из подмосковной Балашихи. Трест, в котором они работали, направил пятнадцать бортовых машин и самосвалов вместе с водителями на уборку урожая в Башкирию. Проживали все в общежитии уже второй месяц. Сначала возили зерно, теперь картофель и свеклу.