"Путь Воина. Ясный сокол". Часть 5. "Ему на запад, а ей в другую сторону". Глава 3. "Другая сторона"

Автор @ramzansamatov

Одинокой девушке с саквояжем золотых монет, можно сказать, что повезло с попутчиками. В купе Даша оказалась вместе с большой китайской семьей, которая не обращая внимания на нее, всю дорогу до Харбина, а это ни много ни мало почти шестьсот верст, занимались своими делами. Постоянный шум и движение, создаваемые детьми китайцев, был отвлекающим моментом и для Дарьи, и для лихих людей. Дашу отвлекало от монотонности пейзажа за окном, а лихой люд — отпугивало потому, что не осталось ни человека, кому бы детки не приставали с вопросами; ни полки, сундучка или сумки, куда бы они залезли. Нет, не с желанием, что-либо своровать — их влекли природное любопытство и детская непосредственность.

Дарья Михайловна — девушка сама не робкого десятка, но бога молила, чтобы это семья не сошла раньше Харбина. Под наблюдением нескольких пар раскосых глаз она чувствовала себя спокойнее. Всю дорогу Даша не сомкнула глаз, то и дело притрагиваясь к рукояти маленького пистолетика, подвешенного особым образом к внутреннему хлястику спенсера-жакета из чёрного бархата. Несколько раз в купе заглядывали подозрительные типы, цепко окидывая взглядом присутствующих и их вещи. И каждый раз Даше казалось, что это пришли за ней. Конечно, она в обморок не падала, но под сердцем предательски ёкало, когда, в очередной раз, решительным рывком, открывалась дверь купе. Безвылазно сидеть в купе у окна, подпирая к стенке одним боком жесткий, из-за набитых туда монет, саквояж, а к другому боку прижимать — другой с бумагами, занятие для девушки не из лёгких. Но Даша привыкла сидеть во время многочасовых прогулок на седле. Мужественно вытерпела это испытание, стараясь не уснуть, развлекая себя наблюдением, то за пейзажем за окном, то за шумливой китайской семьей. Лишь однажды взгрустнула, вспомнив верного Орлика, которого пришлось оставить в Верхне-Благовещенске. Тогда она ничего более хорошего не придумала, как отвести его к отцу Владимиру.

— Уезжаешь, дочь моя?! Надолго и куда, ежели не секрет?

— Да, уезжаю, батюшка! В Харбин, на первое время. А там как бог положит... Вы уж Орлика не обижайте, отец Владимир. Единственное близкое существо вам оставляю...

— Не волнуйся, дочь моя. Не приучены животину обижать.

— Спаси Бог, батюшка! Благословите на дорогу!

— Бог да благословит!

Даша, стараясь не смотреть на Орлика, села в экипаж, который увёз ее в Благовещенск. Она так и не узнает, что коня её заберёт себе один из красных командиров, а отец Владимир закончит свои дни в мутных водах Амура, спасая утопающих детей во время ледохода.

Прибытие поезда на вокзал Харбина не создало у Даши состояние оторванности от России. Везде говорили по-русски, повсюду вывески на русском языке. Харбин был русским городом — с русскими школами, университетами, магазинами и ресторанами. Город еще производил впечатление типичного русского уездного города. Но перрон и привокзальная площадь был переполнены такими же переселенцами, как Дарья Михайловна, приехавшими сюда в поисках лучшей жизни. Местные жители с тревогой смотрели на происходящее в России. Судя по печальному виду приезжих, дела там обстоят не лучшим образом.

— Извозчик!

— Куда изволите, барышня?

Даша показала записку с адресом, который написал Сергей перед расставанием. Она решила, все таки поехать к Никодиму с Ликин, нежели в дом вдовы Афанасьева. Конечно, ее и там примут, но Даша решила обождать, присмотреться. Да и с саквояжем надо что-то делать. «Бывалым Никодимом эту щекотливую проблему будет проще решить», — подумала Дарья Сергеевна.

Дом Никодима, стоял на улице Гоголевской в Мядоговке. Так, русские на свой лад называли район Мядогоу. Экипаж свернул с улицы Брусиловской на Гоголевскую, проехав мимо «Амбулатории имени доктора Казим-Бека», оказался перед домом чудной красоты. Двухэтажный дом с резными наличниками на окнах, изящными балясинами на небольшом балкончике, воротами, богато украшенные резьбой и с массивной крышей над ними, предстал перед взором Даши во всей своей красе. Будто домой, в Верхне-Благовещенск, приехала. Дохнула смутными воспоминаниями из далекого детства. Из памяти всплыли воспоминания о таких же воротах в доме у покойной мамы.

Судя по каменным домам, на этой улице жили довольно зажиточные горожане. Но Никодим, только ему известным причинам, не стал ставить каменный дом, а построил из дерева в русском стиле. Даша расплатилась с извозчиком, подошла к воротам и покрутила металлическую ручку в виде головы дракона, закрепленную на столбе ворот. Во дворе раздался мелодичный перезвон колокольчиков. Послышались тяжелые шаги, открылась калитка и появился огромный мужчина с усами и казацкой папахой на голове.

— Здравствуйте, дядя Никодим! — поздоровалась Даша. — Вы ведь Никодим?!

— Здравствуйте, барышня! — сказал басом мужчина, почесав затылок. — А вы кто ж будете?

— Меня зовут Дарья. Я дочь Марьи, помните?

Затем она откинула волосы у виска и продемонстрировала след от ожога. За долю секунд перед глазами Никодима промелькнул образ Марьи, и только теперь стало понятно, кого напоминает эта рослая девушка. Он невольно залюбовался ею. По своему расценив молчание Никодима, Даша добавила:

— Вам большой привет от Сергея!

И только после этих слов, мужчина встрепенулся, засуетился. Крикнув, сначала, в глубину двора: «Ликин! У нас гостья!», кинулся к Даше, осторожно приобнял, затем подхватил тяжелый саквояж, стоящий у ее ног.

— Даша! Дашенька! Какая радость! Пойдем! Пойдем! Вот неожиданность! Ликин, смотри кто к нам приехал!

Они вошли в просторный двор. Навстречу вышла миниатюрная, по сравнению с Никодимом, женщина, с грудным ребенком в руках. Она пристально неузнавающе посмотрела на Дашу, затем перевела взгляд на мужа.

— Ликин, дорогая, к нам приехала Дарья с приветом от нашего крестного сына, представляешь?

Личико Ликин засияло, услышав весть о Сергее.

— Дашенька, познакомься — это моя жена Ликин. Ликин, дорогая — это Даша. Помнишь я рассказывал про пожар, где Дашу и Сергея спас отец Владимир?

— Здравсцуй, Дзаша! — сказала просто Ликин. Она не стала столь бурно выражала радость от появления в доме красивой девушки, как Никодим. Будучи от природы ревнивой, она и мысли не допускала, чтобы рядом с любимым «Никодзимом» могла бы оказаться другая женщина. Но Никодим и без этого не давал повода — стал до мозга костей домашним человеком. Кроме того, безумно любил свою маленькую Ликин. Но иной раз посмеивался и подтрунивал над ее ревностью. Особенно усилился этот недостаток у Ликин, когда стала носить под сердцем будущего первенца Никодима и не могла постоянно сопровождать мужа в поездках. Пока была на сносях, супруг ее жалел — чуть ли не на руках носил. Но когда она родила, дал волю фантазиям, рассказывая, каких женщин видел в городе, с кем разговаривал, во что они были одеты и тому подобную чушь. Это бесило Ликин, веселило Никодима. Но, в конце концов, он успокаивал ее в своих объятиях, с тихой басовитостью приговаривая ласковые слова, от звука которых Ликин млела и забывала все на свете.

Даше отвели отдельную комнату рядом с детской. Комната была просторной, с двумя окнами, выходящими на сад. Сейчас была уже поздняя осень, поэтому ничего не цвело, но судя по остаткам клумб, подстриженным кустам и десятку ухоженных вишневых и яблоневых деревьев, сад Ликин содержала в образцовом порядке. И вообще, их дом был уютный, теплый. Из такого дома не хочется никуда уходить. Даша разложила вещи, тяжелый саквояж затолкала под кровать, умылась, переоделась в светлое платье и вышла к хозяевам.

— Какая ты красавица, Даша! — воскликнул улыбнувшись Никодим, краем глаза поглядывая на Ликин. — И так похожа на свою мать, покойную...

— Да, говорят, что похожа, — сказала девушка, потупив взгляд. — Дядя Никодим, у меня к вам дело есть. Нужен ваш совет. Я ведь впервые в чужом городе.

— Погоди, Дашенька! О делах поговорим позже — сейчас время ужина. Попробуешь, как моя Ликин готовит. Ммм... Язык проглотишь... Тем более ты с дороги.

За ужином Никодим был оживлен как никогда. Больше всего расспрашивал про Сергея, но и не забывал про гостью, подкладывая самые вкусные кусочки, неизвестных Дарье, китайских блюд.

— Аккуратнее, Дашенька! Это блюдо острое. Попробуй вот этот. У Ликин это особенно удается.

Аппетит у Дарьи Михайловны был всегда хороший — вся в мать. Если так дело пойдет, то она скоро раздобреет как она, на таких харчах, без многочасовых скачек с Орликом и занятий физическими упражнениями. Опять взгрустнула, вспомнив верного коня.

— Что такое? — спросил Никодим, заметив, как она загрустила. — Не вкусно?!

— Нет, нет! Все вкусно! Действительно, Ликин — отличная хозяйка. Благодарствуйте! Не обращайте внимания на меня. Просто вспомнилось кое-что...

— А, ну тогда, попытаюсь развеселить. Ликин, дорогая, иди к нам! Ты тоже послушаешь — смешная история приключилась давеча.

Ликин оторвалась от кормления малыша и присела рядом с мужем. То ли стеснялась при постороннем человеке, то ли, действительно, ревновала, но вела себя необычно тихо и немногословно. Никодим нежно обнял ее за плечи и, притянув себе, начал повествование:

— Так вот, вчерась, значит, ротмистр по фамилии Альтман решил утолить жажду пивом. Вполне хорошее желание, если бы не одно "но". Водил он с собой ручного медведя, вполне себе мирного и привязанного к людям. На беду, что-то отвлекло внимание ротмистра, и медведь решил выпить его пиво. После заправки напитком, зверь взбодрился и отправился гулять по улицам города, представляете?! Народ в ужасе разбегался, лошади пугались, опрокидывая экипажи. Такая паника напугала, и самого зверя — он встал во весь рост и стал реветь. В конечном итоге, усилиями местной полиции, медведь был пойман и прикован к цепи. Затем доставлен в участок. Испуганный зверь, в ожидании нерадивого хозяина, забился под лавку. К счастью, обошлось без жертв, но центр Харбина, в результате этого инцидента, был парализован на несколько часов.

Женщины заулыбались. Ликин, притянув Никодима к себе, что-то шепнула на ухо. Мужчина одобрительно кивнул. Китаянка вскочила на ноги и ушла в свою комнату. Через некоторое время вернулась, держа в руке свёрток. Затем развернула его и в руках Ликин заструился красный шелк. Это было традиционное китайское платье ципао, украшенное цветочным орнаментом из золотистых нитей. Ликин церемонно поклонившись, протянула платье Дарье.

— Возьми, Даша! — сказал Никодим. — Это ципао. Раньше такие платья носили только знатные маньчжурские женщины.(55)

— Благодарствуйте! — сказала Дарья. — Это, наверное, дорогое платье?!

— Бери, Дарья Михайловна, бери! Иначе обидишь мою жену. У Ликин теперь такая традиция — дарить ципао понравившимся гостям.

Даша ушла с платьем в комнату, но затем выглянув, спросила:

— Ликин, вы мне поможете?

Ликин важно взглянув на мужа, прошествовала к гостье. Через некоторое время, за которое Никодим успел заскучать, женщины вышли для демонстрации. Платье идеально повторяло линии фигуры Дарьи Михайловны, целомудренно скрывая от посторонних глаз женское тело, оставляя открытыми лишь голову, кисти рук и мысок ноги. Даже шея была закрыта высоким стоячим воротником.

— Никодзим! — воскликнула сияющая Ликин. — Чцо цы молчичь? Скажи чцо-нибудзь!

Почувствовав изменения в настроении жены, мужчина вскочил на ноги, стал расхваливать наряд, вышагивая вокруг женщин. Он был как никогда галантен, многословен и учтив. Досталась похвала и «золотым» ручкам дорогой Ликин, и изяществу линий ципао, и хорошей фигуре Даши. Напряжение существовавшее при первом появлении Дарьи было снято и, судя по всему, женщины подружились. Поэтому, после раздачи комплиментов, Никодим обратился к Даше:

— О чем ты хотела поговорить со мной, Дашенька?

— Ликин, вы меня простите, но мне нужно с дядей Никодимом поговорить наедине. Это для вашей же безопасности.

— Хорошо. Мне надзо кормиць Е ли цза вэй та.

— Это она так, на свой лад, называет нашу дочку Лизу, Елизавету, — сказал Никодим, в ответ на недоуменный взгляд Даши.

Дарья вытащила из-под кровати саквояжи и, поставив на лавку, специальным ключиком открыла замки. Затем раскрыла и отошла на шаг. Перед взором Никодима предстали сумки — один из них доверху набитый золотыми монетами, второй — заполненный банковскими бумагами.

— Хорошее приданое у тебя, Даша! — сказал мужчина, почесав затылок. — И что ты собираешься с этим делать?

— Вот, я у вас хотел совета попросить, дядя Никодим. Я в этом ничего не понимаю.

Никодим подошел поближе, засунул пятерню в монеты, ощутив их прохладу и тяжесть. Вытащил горсть, задумчиво высыпал обратно. Затем достал бумаги из другого саквояжа, просмотрел их и, непонятно хмыкнув, положил обратно.

— Дашенька, я не буду спрашивать откуда у тебя это богатство, но сама понимаешь, что подобные бумаги и в таком количестве, просто так в одни руки не попадают. Разговор о золоте пока оставим. Я понял, насколько позволяют мои ничтожные знания в китайском языке, что это ценные банковские бумаги. Для того, чтобы их превратить в живые деньги, нужен специалист в банковском деле. Затем их снова можно будет положить в любой другой банк в виде депозита. Но это тебе решать.

— А у вас есть такой человек, дядя Никодим?

— Да есть... Только... Пойми, Даша... Возможно действия, с некоторыми из этих бумаг, противоречат китайским законам. Но об этом должен сказать специалист. Мы завтра ему покажем документы, вызывающие у меня подозрение. Тогда и решим, что делать. Может статься так, что проще их уничтожить, нежели предъявлять для оплаты.

— Хорошо, как скажете, дядя Никодим...

— Теперь, что касается золотых монет. Сейчас времена неспокойные. Даже здесь в Харбине стало тревожно. Думаю, что их надо спрятать, а не доверить банку. Дивиденды, которые ты получишь от ценных бумаг с лихвой хватит на жизнь.

Маленький, юркий и расторопный банковский служащий, одетый по европейской моде, сам приехал в дом Никодима, когда осеннее солнце уже клонилось к закату. Нацепив на переносицу пенсне, с прищуром в глазах, стал просматривать представленные бумаги. Его хитрые и узкие глаза, то расширялись от удивления, то сужались от испуга, но в целом было понятно, что он сумеет нажиться на этом деле. Разложив бумаги на две неравные стопки, сказал по-русски — почти без акцента:

— Подозреваю, что у вас еще бумаги. Выкладывайте все. Я вас не собираюсь обманывать, но предупреждаю, что за свою работу возьму дорого.

Он взял маленькую стопочку и помахав в воздухе, продолжил:

— С этими бумагами даже я не стал бы связываться. Делайте, что хотите... Лучше сжечь.

Банкир отдал их Никодиму, затем стал изучать, поданные Дарьей, остальные бумаги. Удивлению его не было предела. Он даже вспотел, прикидывая в уме приблизительные цифры, которые он может получить. Затем аккуратно сложил все и взглянул на молчаливо наблюдающим хозяевам ценных бумаг. Он пока не понимал, кому принадлежат эти богатства, спрятанные в банках Китая.

— Ну, что скажете, господин Син?— спросил Никодим.

— Завтра утром, с открытием банка, буду ждать вас с нетерпением. Пока не могу сказать сколько стоят эти бумаги. Надо посмотреть стоимость акций, подсчитать проценты, накопленные в депозитах и так далее. По приблизительным подсчетам, не меньше десяти миллионов харбинских рублей.(56) Это чуть меньше одного миллиона золотом по нынешнему курсу. Мои услуги будут составлять десять процентов от всей суммы, которые вы хотите получить.

— Хорошо, господин Син! Мы будем завтра утром в банке. Там и обговорим все условия.

Банкир встал из-за стола, снял пенсне, затем кивнув в сторону отложенных бумаг, сказал:

— Избавьтесь от них! Чем раньше это сделаете, тем лучше для вас. Считайте, что я их не видел.

— Спасибо, господин Син! Так и сделаем. Ваш совет очень ценен для нас.

Как только банкир ушёл, Никодим бросил в топку печи опасные и подозрительные бумаги. Теперь он был спокоен. Впрочем, и без подсказки господина Син догадывался, что они таят определенную опасность для обладателя. Дарья благодарно прижалась к плечу Никодима и сказала:

— Половина этих денег ваши, дядя Никодим. Спасибо вам большое за участие!

— Что ты, что ты, Дашенька?! Мне ничего не нужно. У нас с Ликин достаточно средств для безбедной жизни. Я ведь однажды тоже обрёл нежданное богатство. Так что, все это только твоё!

— Нет, я настаиваю в том, чтобы вы взяли половину! Не для себя так для Сергея возьмите. Вдруг я его больше не увижу.

— Господь с тобой, Даша! Зачем так говоришь?

— Я поживу немного у вас и уеду, дядя Никодим. В Америку или Австралию. А средства могут понадобиться Сергею. Он обещал сюда приехать, после выполнения какого-то задания. Вы не представляете, дядя Никодим, как он повзрослел, возмужал. Стал таким важным, в хорошем смысле этого слова.

Через месяц Даша стояла на верхней палубе большого морского парохода идущего в Калифорнию и наблюдала за исчезающей полоской азиатского берега. За месяц все дела были утрясены. Почти все деньги от реализованных бумаг были переведены, через Русско-Азиатский банк, в несколько надежных американских банков. Половину золотых монет без сомнения оставила у Никодима. На это хозяин дома согласился, сказав, что сохранит их для Сергея — ясного сокола, на чёрный день. Оставшаяся часть монет Даша забрала с собой, и теперь они, в том же саквояже, были надёжно закрыты в корабельном сейфе, под личную расписку капитана.

Впереди ждала чужая сторона, неизведанность и неизвестность. Но Дарья была уверена в своих силах, целях и стремлениях. Она не стала говорить ни Сергею, ни Никодиму, что перед отъездом из Благовещенска у неё была случайная встреча и долгая беседа с Сергеевым Алексеем Дмитриевичем.

(55) В далеком семнадцатом веке власть Поднебесной захватили маньчжуры и установили свое правление.Новые властители внесли свои коррективы во все китайские традиции, в том числе и в традиции одежды. Именно маньчжурские женщины носили платье ципао, что означало «одежда знаменитых». Одевать ее полагалось аристократам и представительницам знатного рода. Когда в результате революции 1911 года власть маньчжуров была свергнута, китаянкам уже настолько пришлось по вкусу ципао, что платью не только удалось выжить, но стать национальной китайской одеждой.
(56) Харбинский рубль (рубль Русско-Азиатского банка, хорватовский рубль (по фамилии управляющего КВЖД Д. Л. Хорвата )) — денежная единица, выпускавшаяся в обращение Русско-Азиатским банком в Харбине и на территории отчуждения КВЖД с декабря 1918-го по 1920 год. Рубли Русско-Азиатского банка были заказаны в США в частной типографии «American Bank Note Company» и выпущены номиналами: 50 копеек, 1, 3, 10 и 100 рублей.

---

Продолжение следует

---

Предыдущая глава

---

Изображения из архива сообщества Истфак, музеев ВГИАМЗ и СОМК, а так же с лицензией ССО

---

Книга первая "Путь Воина. Победитель" номинирована на престижную литературную премию. Подробности здесь - Рамзан Саматов. "Путь Воина". Номинация на международную литературную премию

---

Наш партнёр - торговая платформа Pokupo.ru