Некоторые пиратские "иллюзии" и "факты" (2)

В ту первую встречу Чинг беседовала с Гласспулом довольно долго. Она, по сути, хвасталась организацией своей пиратской империи и тем, как последняя успешно подчинила или уничтожила почти всех конкурентов. При этом складывалось впечатление, что предприимчивая китаянка считала себя скорее законопослушным торговцем, чем грабителем-разбойником. «Я не люблю использовать слово "грабеж"», – сказала госпожа Чинг. – «Предпочитаю называть свой груз "перевозимыми товарами"». При этом с гордостью поведала, что всё, награбленное в рейдах, заносится в специальный журнал, который хранится в надёжном месте.

Госпожа Чинг приказала, чтобы Гласспул и его друзья остались на её флагмане. Она хотела, чтобы они воочию убедились в её лидерских качествах и способностях. Предводительница пиратов также потребовала от англичан участвовать в действиях её разбойников «команды». Когда британцы отказались, китаянка посмотрела на них долгим холодным взглядом и как бы невзначай вслух предположила, что они вполне могут пересмотреть свои возражения под пытками... Впрочем, после того, как англичанам пообещали в обмен на их участие в пиратских «предприятиях» принять предложенный за них выкуп и дать освобождение, они согласились.

В последующих боевых столкновениях Гласспула пару раз чуть не убили. Чинг же лично сбрызгивала его остро пахнущей жидкостью из маленькой серебряной бутылочки, объясняя: «Это чесночная вода. Она заговорена, чтобы защитить тебя от пуль».

--

В целом Гласспул был потрясен и... очарован госпожой Чинг.

Впоследствии ему довелось узнать о её прежней жизни больше подробностей.

Так, ходили слухи, что когда-то ей не посчастливилось стать проституткой, в результате чего «посчастливилось» встретить и стать женой, а потом и вдовой известного (прежде всего своей жестокостью) пиратского «адмирала» Чинг И (Чжэн И). Он был убит жителями одного из прибрежных городов, который госпожа Чинг, в свою очередь, в отместку за гибель мужа разорила и сожгла (по другой версии «адмирал» Чинг погиб в 1807 году во время шторма; согласно третьей – умер от болезни...).

После смерти мужа госпожа Чинг взяла на себя управление его флотом, который под её руководством стал даже более успешным, чем прежде. При этом стоит отметить – при прочтении некоторых страниц истории ладронов создаётся впечатление, что «официально» флотом командовал приёмный сын госпожи Чинг – Чжан Баоцзай (Cheung Po Tsai) или Пау, который в свое время был выкран (или найден) и усыновлен то ли совместно госпожой Чинг и её первым мужем, то ли последним ещё до его встречи с будущей женой. После гибели «адмирала» Чинг И этот самый Пау стал... любовником своей приёмной матери госпожи Чинг – по сути, её неофициальным, а впоследствии и официальным (вторым?) мужем. Про всякие нехорошие слухи о том, что до того молодой человек был любовником своего приёмного отца-«адмирала», упоминать не хочется... но поздно – уже.

--

Но вернемся к истории Гласспула и его товарищей. Когда пленники уже начали терять надежду на то, что когда-нибудь смогут снова обрести свободу, им объявили, что выкуп за них полностью уплачен. После этого пираты отпустили англичан, сопроводив (?) до ближайшего речного (?) порта.

А госпожа Чинг и Пау продолжили терроризировать торговые водные пути Южно-Китайского моря.

Правительство китайского императора предпринимало попытки разбить пиратов, но значимого успеха в этом деле не имело. Однажды императорскому флоту удалось одержать крупную победу, в том числе сжечь сотни легких деревянных пиратских джонок, но даже такие, весьма ощутимые потери не ознаменовали собой окончательный разгром морских разбойников. Госпожа Чинг практически сразу собрала новые силы, объединившись с двумя другими предводителями пиратов, и, таким образом увеличив свою военную мощь, отправилась искать правительственный флот. Последний был застигнут врасплох, когда его личный состав отдыхал. Внезапно напав ночью, пираты убивали всех подряд и жгли всё, что попадалось на их пути. Подвергшаяся нападению флотилия императора была почти полностью уничтожена; по некоторым оценкам выжить удалось лишь сотне человек...

Впрочем, правительство и всякие разные марокканские местные мандарины целыми ящиками продолжали борьбу с пиратами. Также в борьбе с морским «преступным элементом» более или менее активно участвовали уж не первый век присутствовавшие в тех краях португальцы и... и др. Но тоже не слишком успешно, не говоря уж об окончательной победе.

И только когда капитан эскадры «Черного флага» покинул по сути находившийся в подчинении четы Чинг/Пау флот и сдался императору, пиратская «империя» пошатнулась. По некоторым оценкам капитан «Чёрной» эскадры увёл с собой 165 кораблей с 8-ю тысячами человек, 5-ю сотнями орудий и множеством другого холодного и не очень оружия. В свою очередь, правительство предоставило ему и его людям помилование, а также два города, чтобы теперь уже бывшие пираты и их семьи могли расселиться и начать законопослушную жизнь. Многие из подчиненных госпожи Чинг оценили условия и льготы, предоставленные властями эскадре «Черного флага», и решили, что могли бы получить такие же. После этого «адмиральская» власть Чинг и Пау стала гораздо менее устойчивой. Впрочем, к тому моменту походная жизнь стала утомлять и саму госпожу Чинг. Кроме того, бытует версия, что правительственному флоту в некоторый момент всё-таки удалось настигнуть и запереть джонки Чжэн и Пау в одном из ограниченных для навигации, мелководных участков моря и тем самым вынудить пиратов к переговорам. Как бы там ни было, но дипломатическое взаимодействие случилось – в процессе переговоров стороны заключили соглашение, согласно которому как сама госпожа Чинг вместе с приёмным сыном-мужем Пау, так и любой из их людей, добровольно сдавшийся властям, подлежали официальному помилованию. Более того, сразу после сдачи на милость «победителей» «раскаявшихся» разбойников обеспечивали некоторым количеством продовольствия (свининой и вином), а также определенной суммой денег. Таким образом «Красная эскадра» пиратов была умиротворена, а империя ладронов именно как империя практически прекратила своё существование...

Ряд бывших предводителей пиратов, тот же Пау, перешли на службу императору и уже сами «принуждали к миру» всяких «неблагонадёжных» товарищей, которые пытались промышлять пиратским ремеслом.

Госпожа же Чинг... не стала вести комфортную, домашнюю жизнь простой домохозяйки. Она закончила свои дни, то ли успешно зарабатывая контрабандой, то ли не менее эффективно содержа притон азартных игр, то ли занимаясь и тем, и другим одновременно...

--

В пересказах истории китайских пиратов, точнее, истории ладронов госпожи Чинг, можно усмотреть как минимум пару вызывающих некоторые вопросы моментов.

Первый – была ли госпожа Чинг именно «официально» признанным разбойниками «адмиралом» пиратского флота (или как минимум одной из его эскадр). Опять-таки, согласно изложению ряда эпизодов, адмиралом по сути выступал её приёмный сын Пау, а госпожа Чинг как бы находилась в тени, что позволяет предположить, что она была, пусть и не менее, а, может, даже более, чем Пау, авторитетной, но все-таки неофициальной «атаманшей» – этаким «серым кардиналом»; но весьма относительно «серым» – в среде пиратов её все знали и боялись. По другой версии, Чинг была именно официальной «адмиральшей», а Пау служил под её началом «лейтенантом» (по крайней мере, на каком-то этапе своей «службы»; впрочем, такой период вряд ли был продолжительным, ибо, как отмечается некоторыми авторами, оба имярека были весьма близки по возрасту, а срок их пиратствования – не столь уж долгим). Согласно изложениям третьего рода, указанная семейная пара чуть ли не «сызмальства» вполне официально сообща верховодила разбойниками... Наверное, можно усмотреть (объективно или же субъективно) и другие варианты. Впрочем, все только что перечисленные вполне могли сочетаться, особенно если попытаться проанализировать рассматриваемый феномен в его развитии.

Второй момент – были ли введенные госпожой Чинг «антипиратские» «законы» столь уж чтимыми и соблюдаемыми ладронами, а потому действенными в той мере, в какой это преподносила тому же Гласспулу сама Чинг и как порой это пытаются изобразить некоторые исследователи. Ибо имеются не одно и не два свидетельства (например, со стороны... опять-таки Гласспула) именно откровенного, по сути никак не ограниченного, безнаказанного разбоя подчиненных госпожи Чинг. В этом контексте «слегка» своеобразно порой звучит тезис, что, мол, наложение на пиратов ограничений в делах грабежа и насилия было естественной мерой, которая служила залогом сохранения боевого духа и ровного «строя» благородных разбойников; мол, без подобного рода жёсткой дисциплины любые войска (!) неизбежно превращаются в толпы грабителей, насильников, убийц и мародёров. Однако с точки зрения подобной трактовки будет нелегко объяснить, мягко говоря, не раз и не два зафиксированный в истории (в том числе в рамках войн более позднего, «цивилизованного», периода) обычай отдавать или оставлять захваченные города и «даже» целые местности на разграбление войскам регулярных армий. Что уж тут говорить о пиратах... Пусть «даже» китайских... Тем более что о поведении последних опять-таки имеются как бы прямые свидетельства обратного толка.

Впрочем, ларчик может открываться просто – возможно, что отношение к «неблагопристойному» поведению подчиненных со стороны их пиратского командования и, в частности, со стороны госпожи Чинг было «несколько неровным», избирательным, оцениваемым по неким своим, «оригинальным» критериям. По крайней мере, создаётся стойкое впечатление, что в первую очередь жёстко и жестоко наказывалось неподчинение приказу (от непосредственного «здесь и сейчас» отказа исполнять волю командира до «заочного» нарушения установленных норм, например, самовольного схода на берег или попыток сверх полагающейся доли присвоить-умыкнуть, не сдать в «общак» что-либо из награбленного). Что вполне объяснимо – в уголовно-разбойничьей «субкультурной» среде принято выстраивать именно крайне жёсткую, сродни животной иерархию с жесточайшим контролем таковой. И данный «институт» вряд ли отождествляем с основанной на рационально (с определенной точки зрения) разработанным уставом «благородной» дисциплиной регулярных войск, а являет собой, скорее, выдрессированное состоянием животного страха подчинение, как в стае, в условиях нередко бытующей в преступных сообществах-бандах психопатической природой власти... Также жесткими были наказания за «непристойное» поведение в отношении женщин; видимо, тут у госпожи Чинг имелись свои причины-ассоциации-мотивы, связанные с её юностью и ранней молодостью, когда она сама, именно как женщина становилась предметом торга и/или объектом насилия и/или жертвой обмана со стороны мужчин. Однако, судя по некоторым эпизодам, в данной области контроль за поведением пиратов осуществлялся менее строго (торг, похоже, и вовсе был нормой). Нередко («нередко»?!) в отношении жительниц подвергавшихся нападению поселений ладроны вели себя отнюдь не как благородные доны. Что же касается грабежа, убийств и прочих насильственных действий, совершаемых непосредственно во время или «даже» сразу после рейда (в том числе и по отношению к женщинам; по крайней мере, если это не сексуальное насилие per se и уж «тем более» не измена после «законной» пиратской «женитьбы»), то тут вожжи могли и вовсе отпускаться... Ну а как иначе? – это же как бы «необходимые», «естественные» «издержки» пиратского ремесла, а то и вовсе оное собственной «персоной» – выполнение разбойниками своих «служебных обязанностей», прямо-таки profession de foi...