«Премьера Голоса». Исторический детектив Юрия Москаленко «Адмиралы» (часть 1-я)

Обложка @konti

Часть первая. Адмирал Нельсон

Одесса. Улица Разумовская. Июль 2006 года

Вчера мой внук тупо резался в Контр-Cтрайк со своими хлопцами. Он всегда вооружается одним и тем же кривоствольным автоматом, способным прошить всё в радиусе на полкилометра вокруг себя. При этом внучонок всегда прячется за угол и становится недосягаемым для своих врагов. Кривоствольный автомат ему в эту игру «вшил» его старший товарищ по дворовым играм Мойша, который славен тем, что в возрасте семи лет умудрился продать одному заезжему англичанину 25 ступенек Потёмкинской лестницы за две тысячи с копейками фунтов стерлингов.

Этот придурок-англичанин тупо уселся на одну из своих ступенек и вознамерился устроить платную ступенчатую дорогу, сшибая с каждого желающего по одному фунту стерлингу за проход.

Доблестная украинская полиция обезвредила этого сумасшедшего и отправила на три дня в «дурку», где житель Туманного Альбиона стал шёлковым и клялся через каждую минуту: «Наполеона Бонапарта не убивал, это всё святая Елена. Не такая уж она святая, между прочим».

Англичанина выменяли на три 200-литровые бочки шотландского виски, так что всё отделение полиции три дня, не поднимая головы, мстило мировому империализму за своё счастливое детство в советской Одессе и запутанное несколькими оранжевыми революциями настоящее.

Через три дня все, до последней уборщицы, могли бегло изъясняться на английском.

Но я отвлёкся от темы.

Прибегает внучонок и говорит:

— Деда, ты же не хочешь, чтобы я намотал твои сопли на колеса КАМАЗа и отправил его на ралли Париж — Дакар?

— Нет, Сёма, Бог с тобой, о чём ты говоришь?

— Вчера, когда мне осталось замочить всего ничего — сотни три врагов, мой компьютер вдруг скис. Потом экран засветился, и на нём появилась какая-то надпись — «Энигма-9». А потом густо-густо побежали какие-то колонки из непонятных цифр. Я их скопировал и отнёс своему другу Мойше. Вначале он матерился, словно игрок в шишбеш, которому вместо шестёрки выпала единица, но потом всё происходящее его явно заинтересовало. В общем, этот орешек мы раскололи за четверть часа. Так что с тебя 150 «бакинских комиссара».

— Сёма, ну это же грабёж средь бела дня!

— Деда, по 150 «бакинских комиссара». Мне и Мойше. Он ведь мог ничего не расшифровывать, а я мог утерять рукопись у какой-нибудь подворотне.

— Сёма, ты снимаешь последнюю подтяжку с дедушкиных штанов. На чём они держаться будут?

— Деда, выпей «Виагры», и тогда у тебя штаны будут держаться пять часов, как влитые. Пока мы тут торгуемся, Родина может быть в великой опасности! И тогда тебе уже никакая «Виагра» не поможет! Как говорил один мудрый человек: «Оденешься в лохмотья, так на тебя и собака бросается».

— Сёма, где ты нахватался такого фольклора?

— У Льва Моисеевича Либерзона собственной персоной.

— Сёма, тебе ещё рано играть в такие игры…

— А знаешь, деда, в чём прикол? Для того чтобы расшифровать всю эту бодягу, пришлось разгадывать поговорку. Причём из десяти слов были даны только два первых и одно последнее. Первые два слова — один жил. Последнее слово — нашёл! Ты даже репу не морщи, всё равно не догадаешься, как эту калошу на глобус натягивать. Мойше пришлось тангенсы на котангенсы умножать и на квадрат гипотенузы делить. Он аж вспотел, как пузырь водки из холодильника на запечке. Эта поговорка звучала так: «Один жил — в заплатках ходил. В колхоз пришёл — кафтан нашёл».

— Отжаться и не жить! Узнаю Либерзона. Сёма, не томи дедушку, я не рагу из молодого барашка. Вари не вари — не пережуешь! Давай рукопись!

— А мои 350 «бакинских комиссара»?

— Сёма, после тебя на дедушкином скелете не останется ни одного следа от сухожилия…

— Я просто вспомнил, что Эсфирька просила купить ей новомодные колготы с серебряными стрелками, а её бабушке — рейтузы с начёсом. Не жмоться, пока я не назвал другую цифру.

Я со скрипом двухсотлетнего явора полез в кошелёк. Отслюнявил три сотенных зелёных купюры, один полтинник и, вздохнув, добавил ещё двадцатку сверху. Пока Сёма не попросил ещё один полтинник.

Пока я возился с баксами, Сёма, наверное, мечтал о биксах. Но вот я протянул ему «зелень», а он мне тоненькую стопку отпечатанных листов.

Этот жлоб, достойный внук своего дедушки, в целях экономии бумаги распечатал текст не 12-м шрифтом, как делают порядочные люди, а шестым. Так что мне пришлось накаблучивать на первую пару очков ещё и вторую, чтобы хоть что-то разобрать в этом хитросплетении Times New Roman.

Но перед тем как взять в руки первый лист, я почувствовал, как гулко-гулко забилось моё сердце. Сказать по правде, мне не терпелось узнать, как же дальше развивались события.

Ох, если бы я знал, что ожидания не всегда реализовываются, что есть такая белорусская пословица: «Чем дальше в лес, тем злее партизаны». Когда я окончил чтение, то понял — я, как тот джин из волшебной лампы, который навеки раб обстоятельств. Ну почему компьютер выплюнул только такую, незначительную часть? Я бы читал, читал и читал.

Тель-Авив. Бульвар царя Саула. Коммунальная штаб-квартира «МО$$АД-РВС». Октябрь 2006 года.

Лев Моисеевич Либерзон отхлебнул из чашечки, стилизованной под череп, пару глотков уже начавшего остывать кофе и проницательным взглядом посмотрел на кровавый закат, разливший свой пурпур где-то над Реховотом, Модиином или даже Латруном. Со времени своего комсомольского отрочества и первых коммунистических субботников Либерзон недолюбливал такие закаты. Они не сулили ничего хорошего, будя в неокрепшем юношеском организме какие-то вначале неясные, а потом молотом ухающие по определённым участкам мозга сигналы эротического характера.

— Нам бы бабу, нам бы бабу! Нам бы бабу хоть одну! — лихо распевали комсомольцы в такие душные, лишающие кислорода вечера.

— Б-р-р, — поморщился шеф. — Как это всё гадко, запретно и желанно! Первый невинный поцелуй, первое путешествие пальцев отнюдь не по пушкинским местам. Почти всегда сопровождаемое видимым сопротивлением.

— Такой, наверное, закат был и 10 сентября 2001 года в Нью-Йорке, — автоматически переключился на другую тему Лев Моисеевич. Пять лет прошло, а будто бы вчера…

Взгляд Либерзона вдруг упал на календарь. В далёкой России уже начинался новый день. 14 октября 2006 года. А у них, в Тель-Авиве, пока ещё 13-е число. До вечернего доклада оставалось ровно 35 секунд.

Именно через этот промежуток времени в дверь тихонько постучали.

— Можно? — в приоткрывшийся дверной проём просунулась голова Митяя.

— Входи, раз уж пришёл. Всё читать не надо. Только самое интересное.

— Шеф, я опускаю абсолютно все подробности. Оставляю только расшифрованную радиограмму из Санкт-Петербурга. Вот она.

Лев Моисеевич взял листок.

«13 октября 2006 года в гостинице «Астория» состоялся Трафальгарский ужин, устроенный представителями Посольства Великобритании и Британского консульства в Санкт-Петербурге в честь 201-й годовщины Трафальгатской битвы, которая произошла 21 октября 1805 года между английским флотом под командованием вице-адмирала Г. Нельсона и объединённым франко-испанским флотом под командованием вице-адмирала П. Ш. Вильнёва у испанского мыса Трафальгар (европейское побережье Атлантического океана недалеко от испанского города Кадис). В этой битве английский флот одержал блестящую победу.

Организаторами ужина были: военно-морской атташе Великобритании в России капитан I ранга Джонатан Холлоуэй и капитаны I ранга: Дж Клинк, Г. Ньютон и другие. Почётными гостями ужина были Генеральный консул Великобритании в Санкт-Петербурге Её Величества Королевы Великобритании Елизаветы II Джордж Эдгар и заместитель начальника Генерального штаба (1-го морского лорда) ВМС Великобритании контр-адмирал Алан Мэссей.

В ужине приняли участие: заместитель начальника Военно-морской академии им. Н. Г. Кузнецова вице-адмирал В. И. Рогатин, начальник ГНИИГИ МО РФ контр-адмирал С. П. Алексеев, начальник Государственной морской академии им. Адмирала С. О. Макарова И. И. Костылев, морские офицеры ЛенВМБ, ветераны участники Северных конвоев во время Великой Отечественной войны 1941-1945 гг., представители военно-морских и морских учебных заведений города, представители общественности и другие…»

Продолжение читайте в воскресенье 18 марта