«Премьера Голоса»: Повесть Юрия Москаленко «Король найден мёртвым» (часть 15-я)

Иллюстрация @konti

Автор: Юрий Москаленко, @biorad

Продолжение. Часть 1-я, часть 2-я, часть 3-я, часть 4-я, часть 5-я, часть 6-я, часть 7-я, часть 8-я, часть 9-я, часть 10-я, часть 11-я, часть 12-я, часть 13-я, часть 14-я

Дизайн @konti

Часть 15-я

Сеньор Антонио сделал паузу.

— Откуда мне знать, какие версии выдвигают полицейские? Я могу рассказать только то, что обсуждали в городе… Не знаю, интересно ли вам это? Мало ли о чём болтают? Языки за зубами не удержишь…

Макс Эйве опять поймал себя на мысли, что вынужден играть не свою роль. Но он не спешил идти ва-банк и выдавать своё волнение.

— Если кусок мяса абсолютно непричастен к смерти Алекса, значит, она произошла по другим причинам?

Но и его визави не спешил раскрывать карты.

— Очевидно, да. И что мы из этого имеем?

— Cui prodest? — задумчиво произнёс экс-чемпион мира по шахматам. — Кому это выгодно?

— А вот здесь вы попали в самую точку. У нас в городе только и разговоров, кто мог лишить шахматного короля жизни.

Это всё было похоже на затянувшийся эндшпиль. Но собеседники умели терпеть…

— Странно всё это: зная почти что бесконфликтный характер Алекса, даже не могу предположить, кому он мешал.

— Вы точно хотите это знать?

Эйве нахмурился.

— Уж не называлось в списке подозреваемых и моё имя?

Антонио снова взял паузу. В искусстве вымотать противника молчанием он, пожалуй, не уступал шахматным гениям.

— После этой смерти мы, журналисты, постарались найти то, что было запечатлено в печатном слове об этом удивительном человеке. Перерыли сотни килограмм газетных публикаций. Не знаю, известна ли вам эта фраза, которую написал в журнале «Возрождение» в декабре 1927 года эмигрант из России...

Экс-полицейский порылся по карманам сюртука и достал изрядно потрёпанный листок. Неторопливо прочитал:

— Шахматы — отдел духовно-умственной культуры, тонкий цвет. Как и поэзия — очаровательная бесцельность. Ибо цель только та, чтобы показать сложность фантазии, глубину расчёта, силу выдержки и самообладания. Чтобы обнаружить чистое совершенство. В шахматах, как и в поэзии, как в философии, есть смены умственных течений, смены мироощущения… Романтизм и реализм, фантазия и анализ — всё находит отражение за доской. Художник шахматный также отражён в своём творении, как поэт в слове…

Эйве в волнении подался вперёд.

— Повторите, пожалуйста, предпоследние строчки…

— В шахматах, как и в поэзии, как в философии, есть смены умственных течений, смены мироощущения… Романтизм и реализм, фантазия и анализ — всё находит отражение за доской…

Экс-чемпион мира порывисто схватил собеседника за плечи:

— Это писал сам дьявол. Только сейчас я понял, почему мы, два блестящих математика — Капабланка и я, уступили Алексу. Мы пытались просчитывать ходы чисто математически. А Алекс был словно дирижёр большого симфонического оркестра. У него каждый ход отражал волшебное таинство нот. Романтизм и реализм, фантазия и анализ. Спасибо за то, что вы, сами того не ведая, помогли сделать мне великое открытие. Если мне удастся когда-нибудь сражаться за шахматную корону, я постараюсь не забыть эти слова.

Этот душевный порыв не оставил равнодушным и сеньора Антонио. Можно ли так артистически сыграть всплеск чувств? Может ли человек, каким-то образом замешанный в убийстве, реагировать так искренне?

Но нужно было укрепить или опровергнуть это впечатление.

— Простите, сеньор Эйве, но мы нашли ещё одну любопытную заметку. В сентябре 1941 года в Мюнхене был проведён Европейский шахматный турнир, организаторы которого пригласили и вас участвовать в нём. Но вы наотрез отказались из-за того, что ранее на участие дал согласие сеньор Алехин. Тогда организаторы сделали всё возможное, чтобы вас примирить, и даже заставили чемпиона мира принести публичное извинение вам. За что вы тогда так обиделись?

— Вы ещё спрашиваете меня об этом? — нахмурился экс-чемпион. — После того, как в газете Алекс во всеуслышание заявил: «Я сражался не с Эйве, а с объединённым шахматным еврейством, и моя решающая победа (10:4) была триумфом над еврейским заговором…»

— Вы серьёзно полагаете, что сеньор Алехин мог так сказать? Вы же его знали до этого не один год и даже помогали при подготовке к матчу с Капабланкой…

— Да, но это было в далёком 1927 году. Мало ли что с Алексом могло случиться за эти годы…

— А вас не смущает, что ваш давний соперник даже в своём лексиконе не имел такого фразеологизма, как «еврейский заговор». Это лекало нужно было исключительно тем, кто с его помощью пытался понравиться германским нацистам. Сеньор Алехин к этому отряду не относился.

— Вы хотите сказать, что эти слова были ему приписаны?

— Думаю, да. Для шахматного короля и художника творческой мысли они были противоестественными...

— А подлинный автор этих статей установлен?

— Пока нет. Мы даже не знаем, существуют ли черновики. Если да — то только у мадам Висхар. Но я не уверен, что она захочет ими делиться. Она в последнее время была всерьёз обижена на мужа и даже денег на существование не посылала.

— Он жил в полной нищете?

— Почти так…

— Господи, — взмолился Макс Эйве и с силой потёр виски ладонями, — если бы я только об этом знал! Как мог такой великий человек влачить нищенское существование?! Может быть, он умер от истощения?

— Нет, причина, наверное, в другом. Скажите, многие газеты писали о том, что в первом матче за звание чемпиона с вами в 1935 году, он позволял себе садиться за шахматный столик в нетрезвом состоянии… Скажите, это действительно так? Вы же, находясь на расстоянии вытянутой руки от соперника, не могли не почувствовать запаха спиртного…

— Всё это выдумки журналистов. И я, кажется, догадываюсь, почему. Дело в том, что у Алекса было слабое зрение, а потому ему приходилось слишком низко нагибаться к доске во время того, как он делал ход. И потом, когда он, по собственному мнению, делал очень удачный ход, у него от нетерпения чуть дрожали пальцы. А всё вместе и позволило репортёрам сделать вывод, что чемпион мира был пьян.

Макс посмотрел на часы.

— Извините, я вынужден вас покинуть. Моё долгое отсутствие в зале кое-кому может показаться подозрительным. Но я с удовольствием продолжу разговор с вами завтра. Вы интересный собеседник, хотя и немного ершистый.

— Благодарю вас, — широко улыбнулся сеньор Антонио. — Вы мне тоже очень нравитесь. И в первую очередь своей простотой, искренностью и математическим складом ума.

Они обменялись рукопожатиями.

…По дороге в отель сеньор Антонио обдумывал разговор, припоминал не только его детали, но и жесты и мимику экс-чемпиона мира.

Был ли он до конца искренен? Или только пытался произвести хорошую мину при плохой игре?

Едва экс-полицейский переступил порог отеля, как к нему бросился молодой человек, служащий ресепшена. В руке он держал белый листок бумаги.

— Мистер Антонио! Вам срочная телеграмма из Лиссабона. Получена полчаса назад, мы не решились вызывать вас с турнира.

— И правильно сделали, у меня был важный разговор. Давайте-ка её сюда!

Он развернул листок и прочитал.

«Дядюшка при смерти. Вам нужно срочно вернуться в Португалию.»

Это была условная фраза, которая подразумевала только одно: обстоятельства изменились. Антонио улыбнулся молодому человеку:

— Вызовите мне, пожалуйста, такси. И подготовьте счёт за проживание по сегодняшний день. А я пошёл собирать чемодан…

Продолжение читайте в воскресенье 21 января

Редактор: @amidabudda

—

Полезная информация

Один человек решил открыть интернет-магазин. Зарегистрировался на платформе Pokupo.ru, начал развивать свой бизнес, но у него ничего не получилось.

«Зато я давно хотел это сделать, я попытался и теперь могу заняться другими интересными вещами», — подумал человек.

«Зато он ничего не потерял на нашей платформе», — подумали в Pokupo.

Попробуйте и вы, может не получиться — предпринимателем становится не каждый. Но вы ведь давно хотели, а бесплатная попытка пропадает.

По всем вопросам — в телеграм-чат сообщества Pokupo. Или к @ivelon.

---

---