Семейный праздник-29

29.

Возле клуба и на заборе, ограждающем памятник Ленину (забор почему-то представлял собой гигантские цепи), как обычно в эту пору, было многолюдно. Молодёжь курила, шумела, смеялась. В танцах как раз был объявлен перерыв, и все двери клуба распахнули настежь. Чувствовалось, что основной накал танцев перевалил за какую-то невидимую черту и стал заметно угасать. Многие пары и одинокие фигуры потянулись от клуба в разных направлениях…
Витю сразу окликнули, посыпались рукопожатия, восклицания, шуточки, просьбы спеть что-нибудь… Стало легче на душе, и волна благодарности к этим людям поднялась в Витином сердце. Всё-таки любили его в посёлке, уважали. Ещё когда учился в школе, он активно участвовал в самодеятельности и имел заметный успех. Да ещё с девятого класса стал печатать в районной газете свои стихи, что вызывало особенное почтение односельчан. «Поэт» - полушутя, полусерьёзно говорили о нём. А когда он поступил в Ленинградский институт культуры, его стали звать «пан Артист!», -и опять же за шутливым прозванием чувствовалось почтение…
Учился Витя на колхозную стипендию, поэтому вернулся по окончании института в посёлок и стал работать в клубе художественным руководителем. Вот уже второй год как пошёл…

К Вите подошла Зинка Косова, давно «положившая» на него глаз. Гриша куда-то исчез, да и женатый человек, а братик – молодой, симпатичный, образованный… Поэт и Артист!

- Здра-авствуй, Ви-итя, - растягивая слова, жеманно произнесла она. – Где это ты пропада-аешь? Хоть бы спел что-нибудь…

- Хорошо, сейчас начнут играть, спою, - поспешно ответил Витя, не желая выслушивать упрашивания, особенно от Зинки. Витя уже несколько раз провожал её, но всякий раз от её поцелуев было муторно и на душе, и просто физически. Однако. резко оборвать с ней отношения он почему-то не мог, и начинал за это тихо презирать себя. «Неужели и сегодня придётся идти с ней?» - с брезгливостью подумал он и поспешил на сцену.

Музыканты курили прямо на сцене, хотя Витя постоянно ругал их за это. Увидев его, «лабухи» побросали окурки на пол, затоптали их и театрально приветствовали худрука. Вите не хотелось ругаться, поэтому он сразу обговорил с ними, какие песни споёт, и попросил начинать. После большого похода в лес ему очень хотелось петь, наблюдать за танцующими, слышать свой голос в динамиках, ловить одобрительные или даже восхищённые взгляды девушек… Он запел. В зал сразу хлынул поток людей, поднялся свист и грохот, всё заходило ходуном. Ужасное бескультурье, огромная пропасть, отделяющая настоящее искусство от подобных выступлений,- а почему-то страшно приятно, хочется увеличить накал страстей ещё больше! Что это? Отсутствие самоконтроля, низкий вкус или жажда хотя бы такого исковерканного успеха? Витя, молодой человек 25 лет, приобщённый к музам, проживший целую юность в Ленинграде, поднимавшийся в своих мечтах и замыслах до звёздных высот, познавший настоящую любовь к женщине, - пел сейчас подвыпившей толпе, визжащей и прыгающей,и испытывал от этого удовольствие!Что произошло?Что оборвалось, обломилось и сгорело в душе, если он уже в этом возрасте – пропащий, старый, никчёмный человек?!
Но эти мысли мелькали среди волн удовольствия, как блики солнца среди шумного озера: блеснут и исчезнут, блеснут и исчезнут…
Спев несколько песен, Витя спустился в зал, решив станцевать хотя бы последний танец. Только вот с кем? Наверняка прицепится Косова. И он не сможет ей отказать… Он обвёл взглядом зал, выискивая среди девушек что-нибудь привлекательное для него, что-нибудь новое. Взгляд ни на ком не остановился, но Витя почувствовал, что в зале кого-то явно не хватает. И он понял: нет братьев и сестры. И защемило с неизведанной силой сердце! Он почти выбежал из зала, но сзади догнал голос Косовой (видимо, следила за ним):

- Погоди, Витя, меня позабыл! – и твёрдо взяла его под руку, словно милиционер под локоток. Витя сразу обмяк, замкнулся, но руку не выдернул.

«Ну, что, попался, чижик?» - горько подумал о самом себе, а ей сказал:

- Пойдём, но только помолчи хотя бы пять минут, хочется ночь послушать…

Зинка нервно пожала плечами – рот затыкают! – но сдержанно сказала:

- Как хочешь…
И они быстро ушли привычным маршрутом в направлении её дома…
Танцы кончились, люди разошлись…
Каждый думал о своём…
Каждый думал о чём угодно…
И никто на свете не думал об аисте…

(Продолжение следует)