32.
… Гриша, выйдя из клуба, не стал, как шпион, украдкой двигаться за Маринкой и Сергеем, но каким-то безошибочным чувством угадывал их направление и шёл в темноте под влиянием этого чувства.
Дорога вела в направлении озера, метрах в трёхстах от посёлка. Днём тут обычно купаются дети одни. В детстве и он раз по десять на дню бегал к манящему озеру, с берега прыгал, нырял и – хватал под водою за ноги визгливых девчонок…
Из-за холма светло-серою лентой во мраке выплыло озеро, скоро и берег явился, и где-то в прибрежных кустах – были они… Гриша чувствовал близость Маринки, и беспокойство росло и росло, он невольно ускорил шаги…
… и чуть не наступил на лежащих! Полуобнажённый Сергей мял в своих объятиях Маринку, а она лишь постанывала едва слышно… У Гриши сердце оборвалось, он попросту остолбенел, не знал, что делать, как тут поступить… Когда же он в сиянии зарницы увидел ноги белые Маринки,- он замычал от муки и тоски, непоправимой безысходности ошибки, упал на землю рядом с грешной парой и стал кататься головой в траве…
Что было дальше, в памяти смешалось: и визг, и шум, и жаркий гнев Сергея, пытавшегося что-то втолковать,и Гриша что-то полуотвечал, Маринка плакала от горя и стыда, Сергей, как бык, метнулся было к брату, готовый зашвырнуть его хоть в воду, но Маринка повисла на его шее, умоляя пощадить Гришу. Сергей швырнул её, визжащую, к ногам своего брата и крупными, яростными прыжками побежал прочь… Он задыхался от бешенства и неудовлетворённого желания. Кто-то окликнул его в темноте, но он даже не остановился. И вдруг ошпарило единственное слово - «развратничают». «Кто, где?» - рявкнул Сергей, готовый задушить любого, кто скажет это про него.
-Да вон, твоя сестрёнка, кто ж ещё,- сказал излишне вызывающе и вместе с тем опасливо какой-то пацан и указал рукою в сторону.- Вон в тех кустах, я сам видал!..- и быстренько убежал, чтобы не влетело за такое «сообщение» непрошенному вестнику…
Сергей круто побежал в указанном направлении и действительно увидел, даже во мгле, картину, от которой перехватило дыхание. Ни слова не говоря, он схватил Толика Жилина за шиворот, приподнял его над землёй и двинул со всей силы в челюсть. Тот поломал кусты, перевалился через них – и сначала на четвереньках, а после приподнявшись в полурост, спотыкаясь и теряя штаны, убежал восвояси. Сергей занёс кулак и над сестрою, желая двинуть ей с такой же силой, и не сумел – кулак его завис…
Раздвинутые ноги и белое, неотразимое в своей истоме тело, а главное, глаза, манящие глаза, красивейшие в мире, каких он никогда ещё не видел,- всё это мигом помутило разум, и Сергей на мгновение припал к неимоверной женщине, обшарил всю её руками, неистово, жадно поёрзал, довершая недавно оборванный акт прелюбодейства (и свой, и, может быть, её),- и вскочил, объятый дрожью. Через секунду вновь припал к жаркому телу, и, зажав ей рот, едва промолвил на ухо: «Кому-нибудь скажешь – убью!», - и испугался собственного голоса и самих слов. Вскочил и побежал, застёгиваясь на ходу…
На небе собралась гроза, и где-то далеко над лесом прогремел гром… Земля в истоме приготовилась к приятию воды… По всем садам, деревьям и кустарникам промчался ветер и, словно прячась от кого-то, затих в трепещущей густой траве…
(Продолжение следует)
