40.
А силы аиста были уже на пределе, тупая боль давила и ломала всё его худое тело, разрывала изнутри шею, грудь и безвольно распахнутые крылья, - а он семейства так и не увидел! Лишь у ближнего озера Гриша лежал на траве, разговаривал с женщиной горько…
- Никогда, поверь, со мною такого не было, даже ничего подобного, никогда… То ли прозрение, то ли ослепление, - не разберёшь… Сердце то умирало, то взлетало к небу… Что же ты со мной сделала, Марина? Я теперь без тебя не смогу…
- Где же ты был раньше… Гришуня?.. Где же ты был раньше… Я ведь даже обиделась на тебя: вот, думаю, одноклассничек, даже не поздоровается, не подойдёт… Но не в этом, конечно, дело… Как теперь стыд преодолеть… позор мой несмываемый!..
- Этот позор… ничто… его нет… Только я о нём и знаю, но я сам виноват! Только я! Ты здесь совершенно ни при чём…
Гриша понимал, что говорит неубедительно, даже глупо, пошло, но остановиться боялся и твёрдо знал, что если не выскажет сейчас всё, что его разламывало изнутри,- то погибнет, умрёт, скончается от мук…
– Я не умею говорить… но это ничего… ты только не перебивай, и тогда поймёшь… Не сбивай меня, слышишь? – и ты поймёшь, ты должна меня понять… нет, не должна!- глупости говорю… ты – поймёшь меня… впервые в моей жизни… Все только делали вид, что слушают… но никто не слушал, не понимал никто… Ах, если бы Бог помогал нам говорить в такие минуты!
Он уткнулся головой в колени Марины и несколько мгновений молчал, соображая, что же ему говорить или делать дальше. Почувствовал, как напряглись ноги Марины, как она их подтянула, сжала и замерла в каком-то неестественном напряжении, словно его прикосновения могли тотчас поразить её током, едва лишь она расслабится.
- Не надо, Марина, не бойся меня… не надо… – зашептал Гриша чуть слышно и стал поглаживать рукою – без прикосновений –контур, абрис её ноги, интуитивно понимая, что малейшая неосторожность с его стороны приведёт к катастрофе.
- Разве я страшный, милая моя Марина? Разве меня нужно бояться? Я-то знаю, какой я…
Он горько помолчал, прислушиваясь к напряжённой тишине.
- Смешной я, смешной!.. Да! Никто меня не принимал всерьёз никогда… хотя и откровенно никто не смеялся… Но я-то чувствую, я-то знаю! Толстенький колобочек, да ещё в очках, - что может быть смешнее и нелепее? Я и жену такую выбрал, чтобы на равных… чтобы не мучиться ежедневно… Но получилось… совсем не то… Помнишь, я приезжал четыре года назад, вместе с женой… Я случайно тогда увидел тебя, ты с коляской шла к магазину, – и всё во мне перевернулось в тот же миг!.. Буквально прошибло меня насквозь: ты – чья-то жена, такая стройная, красивая, такая счастливая молоденькая мама, а вот моя тюха-матюха – грех и на людях показаться, да ещё бездетная, да ещё ругаемся с ней, как кошка с собакой… Нет, конечно, мы с ней – как два сапога пара, но я тогда был просто ошеломлён твоей красотой и твоей… недоступностью. Я буквально стонал от бессилия что-либо изменить в своей жизни, пока вдруг в тот же день не узнал, что ты подала на развод со своим мужем-пьяницей… Ты не поверишь, Марина, но я, негодяй бессовестный, возликовал от этой вести, готов был расцеловать твоего мужа за то, что он пьяница, хоть я ни разу и не видел его… Прости, если можешь, за такую чушь, но это ещё не всё. Именно тогда я возмечтал о тебе! Самым наглым, беспардонным образом я возмечтал на тебе жениться. Как только ты разведёшься! И глупо, и смешно, конечно, хуже всякого мальчишки, но это так! так! – я ничего не выдумываю!
Голос Гриши окреп, он уже говорил жарким полушёпотом, чувствуя некоторый спад напряжения между ним и Мариной. Увы! Он не мог видеть в темноте, что Марина беззвучно плакала, едва сдерживая себя от рыданий. Она плакала, а он, не замечая этого, продолжал говорить и… лелеять свою надежду.
- Окольными путями я узнал, что развод твой затянулся не на один год, и я постепенно стал отвыкать от своей грешной мечты, даже думал, что всё уже прошло. Но как только ушёл недавно в краткосрочный отпуск (всего на несколько дней), и собрался сюда, к родителям, снова всё всколыхнулось в душе,просто места себе не находил в Москве. Ведь я от младшего брата, Вани, узнал, что ты разведена! Целый месяц он у меня жил, готовился в институт, а я всё не решался спросить о тебе, всё чего-то боялся, но как только узнал, что ты развелась, испугался уже совсем другого: своей скованности, неумения говорить с женщинами, своей нерешительности, что ли… Вообще странно всё это выходит: жену к свадьбе сговорил за одну ночь, а тебе за четыре года не осмелился ни письма написать, ни словом с тобой перемолвиться, хоть и думал о тебе почти каждый день… Как заколдованный, ей-Богу!..
Гриша замолчал. Каким-то чутьём он уловил, что Марина тяготится его признаниями, томится от ситуации и, наверное, не знает, как его остановить и уйти. «Неужели –конец? Я же ещё ничего не сказал, и уже – не нужен, уже – в тягость!»
- Марина,- прерывающимся голосом продолжил Гриша, - подожди ещё полминутки, не говори ничего, я сейчас…Сейчас я всё скажу…
Он сглотнул воздух, застрявший в горле, как это бывает при великой обиде…
- Когда я сегодня увидел тебя на танцах, я понял, что не смогу без тебя жить. Ты стала ещё лучше, ещё прекраснее, чем была раньше, ты стала… единственной, самой главной для меня, и если хоть на секунду ты можешь допустить мысль… обо мне… то есть, о нас вместе… о нашей жизни вместе… то я…
- Не надо! – прервала его Марина голосом, который показался чужим даже ей самой. – Не продолжай…
Гриша перестал дышать и весь превратился в слух.
- Не говори уже ничего, не надо… Ради тебя же самого… Я… не смогу… Понимаешь?.. Чем больше я тебя слушаю, тем больше понимаю, что мы не сможем быть вместе…
- Почему? – западающим шёпотом откликнулся Гриша. – Почему… не сможем?
- Не спрашивай, Гриша, я прошу тебя… Неужели и так не ясно?
- Может быть, и ясно. Но я хочу… услышать от тебя, Марина. Иначе… останется мечта, которую… не вытравить из души ничем… Избавь меня от этой всепожирающей надежды! Скажи прямо… отчего нельзя нам быть вместе?
- Я же сказала… - Марина осеклась и замолчала; казалось, надолго. Хотя прошли мгновения… - Между нами навсегда останется… бесстыдство этой ночи…
- Оно для меня не имеет ни малейшего значения!
- А для меня? Для меня, Гриша? Я разве смогу это забыть?
- Но неужели дальнейшая жизнь меньше значит, чем… какая-то одна ночь, мимолётная случайность, в которой ты ничуть не виновата?
- Гриша, я замёрзла и хотела бы… домой.
Ледяная пауза повисла над ними фатальной неизбежностью разлуки. Но они не шевелились, понимая всю тяжесть предстоящего удара: она – удара для него, он – для неё, потому что просто так он теперь не отпустит её отсюда, это он знал твёрдо!
Смертельные клещи любви, защемившие его сердце, непостижимым образом придавили и её к нему, хотя она пока не знала об этом. Она не знала, а он – чувствовал: просто так она уже не уйдёт с этого берега, – это сильнее его! Или полная ясность, или…
- Марина, ответь мне прямо: ведь ты не хочешь… меня такого… некрасивого и нелепого… и других причин нету, ведь так?
- Ты здесь ни при чём, не придумывай ответ за меня… Дело только во мне самой! Ну, разве можно вот так, напрямую, объяснить, почему один человек не может быть с другим?
- Не может или не хочет?
- Для меня это одно и то же. А «красивый-некрасивый», не имеет никакого значения…
- Но вот я не хочу быть с моею женой, но – могу, раз мы до сих пор не разбежались… Так что это не одно и то же…
- Господи, Гриша, ну что ты придираешься к словам? Что ты хочешь от меня услышать?
- Несколько минут назад я говорил, что ты меня поймёшь… ведь ты не такая, как все… Так я тебя воспринимал… Поймёшь, как говорится, сердцем… И вот прошли эти несколько минут, в течение которых… я признался тебе в любви… а что услышал от тебя? Нет, нет и нет… И без всяких объяснений… Но разве боль моя не заслуживает того, чтобы ответить на неё прямо, без увёрток и недомолвок? Чтобы не оставлять её на том же месте, в той же силе, на долгие годы вперёд? Прошу лишь ответить прямо, так, чтобы я понял и поверил этому, - больше мне ничего не надо…
- Хорошо, я отвечу… как есть. Можешь верить или не верить, это уже твоё дело, но я скажу то, что никто на свете от меня ещё не слышал, да и вряд ли услышит, кроме тебя… Ты будешь первым и последним… Я… смертельно люблю своего мужа.
(Продолжение следует)
"Смертельно люблю"... Фраза, как вбитый гвоздь. Кто понимает ее смысл, тот понимает и боль, скрытую в нем. Марина необыкновенная женщина, ее любовь безусловна, непреходящая. Это истинная любовь, а не просто "подобие любви", "желание быть любимой", как это часто бывает... Ее не променяешь, не вытравишь, не подменишь, не забудешь, не купишь, не убьешь...
Напомнило: "Ибо крепка, как смерть, любовь". (Песня Песней).
Здравствуйте, Соня! Только сейчас, абсолютно случайно, заметил Ваш комментарий, ибо оповещение не работает. Да и не ждал никаких комментариев, поскольку за всю публикацию (ещё не завершённую) отклики были только от 3-х человек, остальные... просто не читают столь объёмные посты, только боты зачем-то в них тычутся...
Вы так неожиданно оценили характер, а точнее, любовь Марины, что я и сам несколько по-новому взглянул на неё. Мне дОроги Ваши несколько строк, тем более в свете Песни Песней! И Ваше внимание мне дорого, не исчезайте, пожалуйста. Ваш рассказ потихонечку привлекает внимание новых пользователей, и очень приятно было прочесть их отзывы!
Спасибо, что заглянули! Ещё раз: не исчезайте, Соня! До новых встреч!
Ваш пост поддержали следующие Инвесторы Сообщества "Добрый кит":
chika25, frodogrodno, vika-teplo, tatyanamishenko
Поэтому я тоже проголосовал за него!
Узнать подробности о сообществе можно тут:
Разрешите представиться - Кит Добрый
Правила
Инструкция по внесению Инвестиционного взноса
Вы тоже можете стать Инвестором и поддержать проект!!!
Если Вы хотите отказаться от поддержки Доброго Кита, то ответьте на этот комментарий командой "!нехочу"
dobryj.kit теперь стал Делегатом! Ваш голос важен для всего сообщества!!!
Поддержите нас: